Иду, иду, заведу, заведу…
В середине августа, перед рождением молодого месяца, вдруг наступила отвратительная погода. Летняя жара сменилась предосенними холодами, и деревню наводнили туманы.
— Коооль, ты куря́м дал? — прокричала с крылечка одетая в просторный халат женщина шестидесяти пяти лет.
— Да, — послышался голос из тумана где-то на другом конце двора.
— А кроликам?
— Всем дал, Галь, всем, даже Мурку покормил, — крикнул в ответ Николай, складывая дрова в поленницу, и продолжил уже вполголоса, — где это видано, чтоб мужик бабским делом занимался? А я вот делаю и молчу, ни слова супротив не сказал.
— Чего бурчишь? Не слышу, — женщина поплотнее запахнула халат, да перекинула на спину косу толщиной в кулак.
— Говорю, что, как закончу, тоже ужинать пойдём.
Галина Никитина уже неделю ходила с гипсом на предплечье: неудачно упала, пока бельё вешала. Поэтому часть её забот упали на мужа. В том числе и косу он заплетал. Как умел, так и заплетал. Один раз предложил остричь волосы, мол, куда в таком возрасте космы ниже пояса, да и с больной рукой не заплестись, но жена так поднялась, что он уж и не рад был своей идее.
Галя была женщиной старых нравов: верила в приметы, в добрые и дурные предзнаменования, считала волосы своей гордостью и какой-то связью с высшими силами. В юности поговаривали, что бабка еë настоящей ведьмой была, обещала и внучку выучить, да померла рано, не успела.
Дед хоть и бодрился, но уже выть был готов от свалившихся на него дел. Он уже и банки закатывал, и салаты строгал, и огурцы собирал, и помидоры обрезал — короче, всё то, что обычно выполняла супруга. Галя, конечно, помогала одной рукой, как могла, но Николай за эту неделю так устал, что уже крестики на календаре ставил, отмечая, сколько дней до снятия гипса осталось.
— Коля, надо бы пол помыть завтра с утра, — заметила невзначай Галина, доедая макароны с сосисками.
— Зачем? — муж аж поперхнулся.
— Что значит «зачем»? У нас внуки завтра приезжают, а полы не мыты.
— Наши внуки уже вышли из того возраста, когда по полу ползают и мусоринки собирают.
— Хорошо, сама помою, — поджала губы женщина, прекрасно понимая, что использует запрещённый приём.
Николай тяжело вздохнул и мысленно прикинул утренние заботы, добавив к ним мытьё полов.
Утром чета Никитиных работала как слаженный механизм. Коля расчесал и заплëл жене волосы, покормил кроликов и кур, а затем пошёл за ведром со шваброй. Галя же сварила кашу, открыла форточки в теплицах и стала протирать пыль в доме. Прошлась тряпкой по старому резному комоду в углу, по стоящему рядом столу с телевизором, по подлокотникам протёртого кресла и спинке кровати, потом аккуратно протёрла все фотографии в рамочках на стенах. Улыбающиеся дети и внуки всегда поднимали настроение обоим жильцам этого дома.
Закончив с приборкой, Николай вышел во двор, но сразу же вернулся обратно:
— Мать, Жук с цепи сорвался.
— А я говорила, что не к добру этот туман, ничего не видать — в голосе женщины звучала тревога, — собаки с ума посходили, уже третья в деревне сбегает.
— Да причём тут туман, псы все молодые, гон у них, — попытался успокоить жену Николай, но та и слушать ничего не желала, достала свечку и пошла к фигурке домовёнка на комоде, шепча что-то на ходу.
Внуки приехали спустя час. Дед с бабкой тут же выскочили встречать молодёжь.
— Денег много — на такси разъезжаете? — ехидно спросил Коля, пряча улыбку.
— Дед, я тоже рад тебя видеть, — широко улыбнулся шестнадцатилетний Кирилл, обнимая бабушку. — Мы вообще из города до посёлка на автобусе добирались, а от вокзала уже недорого и на такси доехать. Не пешком же тащиться целый час с сумками.
— Тем более, когда у вас тут настоящий Сайлент-Хилл, — вставила свои пять копеек четырнадцатилетняя внучка Алиса, целуя деда с бабкой в щёки.
— Чего-чего? Ты не матерись при мне, — в шутку проворчал дед.
Ребята рассмеялись, и юноша пояснил:
— Игра есть такая компьютерная, там город весь в тумане, и ужасы всякие происходят, убийства.
— Типун тебе на язык! Нет чтоб хорошее что-нибудь рассказать. Он страсти выдумывает, — всплеснула руками Галина и снова что-то зашептала.
— Так то не я выдумываю, ба.
— Всё-всё, хватит, лучше пойдёмте переоденетесь, поедим, да поможешь деду с дровами, а то вон какой амбал вымахал, пусть хоть польза от тебя будет, — Галина обняла внучку и повела всех в дом.
— Бабуль, а где остальные куры? — пришла из курятника Алиса с корзинкой яиц. — Я только шестерых в загоне видела, у вас же десять было.
— Все должны быть на месте, — задумалась Галя. — Может, плохо смотрела?
— Наверное, в тумане этом ничего не видать, — пожала плечами девушка. — А ты чего всё ходишь и шепчешь себе под нос?
— Заговоры читаю, что бабка научила в детстве. Нехороший это туман, он словно щупальцами обволакивает. Бабушка моей бабушки рассказывала, что раньше часто туман на деревню опускался, и каждый раз двое детей пропадало. Последний раз такой появился, когда мне лет десять было. Бабушка Анюта весь день меня от себя не отпускала, да заговор причитывала. Родители на неё ругались, а зря. Как туман ушёл, не досчитались в деревне двоих подростков. Так их и не нашли. Тогда тоже собаки с цепи срывались, прямо как сейчас. Тьфу-тьфу. Вот и приговариваю, чтоб беду от нас отвести. Уж как умею. И ты давай повторяй, пригодится: иду, иду, заведу, заведу, запутаю, в заговор закутаю, глаза отведу, любой дорогой пройду, миную беду. Три раза повторить надо и сплюнуть через левое плечо, — бабка заставила Алису трижды повторить фразу и поплевать через плечо, а потом, успокоившись, отправила за овощами и зеленью для заготовок на зиму.
С внуками дела в доме Никитиных пошли веселее. Дополнительные рабочие руки были как нельзя кстати. Алиса с бабушкой весь день занимались консервацией, а Кирилл с дедом разобрались с дровами, да починили прохудившуюся крышу в сарае.
Вечером Николай пошёл кормить кур и не нашёл ни одной. Белёсая дымка заполонила двор так, что видимость была максимум метра на три. Теперь и его начала терзать какая-то смутная тревога. Решил пока ничего не сообщать жене, опасаясь, что та слишком сильно переволнуется.
Вернувшись домой, нашёл Галину у окна. Та напряжённо вглядывалась в окно и теребила платок.
— Тихо что-то, собака не лает, петух не кричит, даже кошки и той нет, — дрожащим голосом сказала женщина и взглянула на мужа.
— Брось ты всякую ерунду выдумывать, — обнял жену Николай. — Лучше скажи мне, когда ужинать будем, внуки, подикась, голодные. Где они, кстати?
— Как где? — с ужасом спросила Галина. Её глаза расширились, а пальцы вцепились в одежду мужа. — С тобой же были!
— Да шучу я, шучу. Попросил их кроликов покормить, тебе ж с одной рукой неудобно, а я занят был. Сейчас схожу, помогу им, и придём, — Николай не стал ещё больше пугать благоверную и решил для начала сам поискать загулявшуюся молодёжь.
Галя дрожащей рукой стала накрывать на стол, да не удержала тарелку и разбила. В тишине дома звук разбивающейся тарелки оказался настолько громким, что женщина вздрогнула и стала в очередной раз читать заговор. Собрав все осколки, Галина пропылесосила пол, накрыла на круглый стол с ажурной скатертью и села ждать домашних. Минута шла за минутой, и она начинала нервничать всё больше. Тишина дома казалась абсолютной, даже звук её дыхания ощущался чужим. Галя вновь встала к окну, но белая пелена не давала ничего увидеть. Какие-то тени мелькали в тумане, но разве разберёшь, было это что-то живое и обыденное, или неживое и потустороннее, или вообще плод воображения…
— Иду, иду, заведу, заведу, запутаю, в заговор закутаю, глаза отведу, любой дорогой пройду, миную беду, — голос дрожал, руки не слушались, а в душе поднималась паника.
Не выдержав напряжения, женщина вышла во двор.
— Коля, Кирилл, Алиса! — Галя звала снова и снова срывая голос. Туман склубился так, что вытянув руку, нельзя было разобрать очертания кончиков пальцев.
— Иду, иду, заведу, заведу, запутаю, в заговор закутаю, глаза отведу, любой дорогой пройду, миную беду, — повторяла, как заведённая, пока искала по двору, в бане, в сарае, по огороду, погружаясь в пучину паники всё глубже и глубже. И снова, — Коля, Кирилл, Алиса! Иду, иду, заведу, заведу…
Вдруг откуда-то сбоку на женщину прыгнуло что-то. Галина вцепилась скрюченными от страха пальцами в шерсть существа, и оно заскулило.
— Жук! — сердце Гали бешено стучалось где-то в районе горла. Она судорожно вздохнула и села прямо на землю, пытаясь отдышаться.
Пёс ластился к хозяйке, тыкался в её потные ладони, как бы утешая и ободряя. Но женщина, рассмотрев собаку, побледнела и не смогла сдержать всхлипа. Её подбородок задрожал, а из глаз потекли слёзы: морда Жука была вся в крови. Где-то далеко раздался смех, так похожий на раскат грома. Галина встала и неуверенной походкой двинулась к калитке. Ноги подгибались, запинались, но она упрямо шла вперёд. Территорию своего участка Галя обследовала, значит, пора искать на улице.
Шатаясь из стороны в сторону, кусая губы и невнятно бормоча свой заговор, она двинулась к соседям. С каждым шагом туман рассеивался. Подходя к дому Костюшкиных, Галя заметила, что прекрасно видит очертания здания метров с пяти-шести. На щеку упала первая капля дождя, побежала и смешалась со слезами. В этот момент калитка соседей распахнулась и появился Николай.
— Галя, ты? Представляешь, Кузьмич петуха забил, а наш Жук в миску с кровью морду окунул. Он, видать, к их Найде прибежал, а тут такое лакомство. Хорошо, что я как раз в это время зашёл, гонял я его, гонял, так и не поймал. В тумане не видно ж ничего. Сбёг, скотина! — хмыкнул Коля.
Но выражение лица сразу сменилось на обеспокоенное, как только мужчина заметил растрёпанные волосы, пустой взгляд и окровавленные руки жены.
— Что случилось?
— Где внуки? — голос женщины был глухим и отстранённым.
— На костёр ушли вместе с костюшкинскими ребятами. Я тебе звонил-звонил, а ты опять телефон где-то оставила.
— Позови их домой.
— Так дождь начался, сами прибегут.
— Позвони им сейчас.
Что-то в голосе жены заставило Николая повиноваться без вопросов.
Напряжение начало отпускать Галину только при виде живых и здоровых внуков. Кирилл сказал, что они поужинали на костре, а вообще он сегодня устал, и раз уж дождь не дал посидеть им, как следует, то прямо сейчас пойдёт спать. А Алиса прижалась к бабушке и зашептала:
— Знаешь, бабуль, когда байки рассказывали, мне ерунда такая почудилась, будто ходит кто в тумане. Я испугалась даже, и как-то само собой так получилось, что заговор прочитала, только тихо, чтоб никто не услышал. Потом Кирилла за руку взяла и ещё раз прочитала, он на меня как на дурочку смотрел. А мне полегчало даже. Глупости это, конечно, знаю…
Галина облегчённо улыбнулась и погладила всё ещё дрожащей рукой внучку по щеке.
На следующий день куры нашлись в старой дырявой теплице, где Коля копал жирных червяков для рыбалки. Туман окончательно растворился, а в деревне не досчитались парочки, что сидела вместе со всеми перед костром. Поговаривали, что они сбежали в город, но точно никто не знал.