Однажды в семнадцатом доме на Сиреневой улице жила красивая фарфоровая куколка. Звали ее Элеонорой Грейс. Жила она там вместе со своей хозяйкой - хорошенькой малышкой Розали. А еще с мистером Джоном и миссис Дороти Грейс.
Девочка очень любила свою куколку, так сильно, что уговорила папу с мамой сделать для своей любимицы самый роскошный кукольный домик: не хорошо ведь вовсе такой фарфоровой красавице стоять одиноко на столе вместе с остальными игрушками. Этой принцессе нужен был самый настоящий дворец с башенками и оконцами, с атласными перинами и крошечными горшочками цветов. Но главное, что непременно должно было быть в этом игрушечном замке - настоящая гардеробная с многочисленными прелестными нарядами.
Чтобы исполнить наказ дочери мистер Джон нашел лучшего в городе кукольных дел мастера, который сшил самые чудесные наряды, какие только можно было себе вообразить, и сделал самый красивый кукольный дворец, когда-либо существовавший у маленьких девочек.
На свое шестилетие Розали получила этот роскошный подарок. Сколько восторга было в глазах именинницы, сколько радостных возгласов:
- Маменька, посмотри, какие прелестные платья и туфельки, тут даже шляпки есть и крохотные сумочки! Папенька, да ты глянь, какая изящная мебель, какие ажурные ставни у окошек, как все чудесно, как здорово! Спасибо, спасибо, спасибо!
По правде сказать, малышка заказала подарок не для себя вовсе: уж очень хотелось ей порадовать свою куклу Эли. Ведь у Элеоноры Грейс сегодня тоже было День Рожденье - они вместе праздновали этот праздник. Розали так любила свою куколку, что больше всего на свете хотела порадовать ее таким чудесным новым домом.
- Эли, ты только погляди, какое милейшее розовое платьице , давай мы тебя переоденем, оно куда наряднее нынешнего! А какие аккуратные коричневые ботиночки с настоящими шнурочками - теперь твой гардероб даже краше моего! Ну посмотри на себя, ну какая же ты красавица! - Розали подбежала к большому зеркалу в золотой оправе у входа в гостиную и стала вертеть фарфоровую куклу со всех сторон. - Эли, тебе нравится такой подарок? Ну правда, правда ведь красиво?
Фарфоровая куколка смотрела на малышку Розали своими стеклянными синими глазками, в которых не было ни капли взаимности, ни капли восторга, удивления и благодарности. И самое печальное - в них не было любви. Той самой любви, которой щедро одаривала свою куклу шестилетняя девочка.
Элеонора Грейс взаправду была членом семьи, ее все любили, но кукле так не казалось: ей вечно думалось, что ее чем-то обделяют, что ей слишком долго приходится ждать, когда Розали соизволит поиграть с ней. А когда девочка пошла в школу, то кукла Эли решила, что о ней и вовсе позабыли. Ей осточертел этот уютный кукольный домик, эти белые стульчики и шелковые перины, наряды совершенно приелись, посуда выглядела старомодной, даже шторки и те потеряли свою изысканность и яркий цвет.
“Ах, какая же я бедная, какая же я несчастная, - думала Элеонора Грейс. - Все позабыли обо мне, никто меня не любит как прежде. Эти люди уходят из своего большого дома в огромный мир, они видят столько нового и интересного, а я заперта в четырех стенах своего маленького домика, заперта в них навечно. Я никогда не увижу зеленую листву на соседней улице, и моя фарфоровая кожа никогда не ощутит мягкость снежинок, а мои локоны не будут развиваться на ветру... Жизнь проходит мимо меня, как я несчастна!”
Тоска и недовольство куклы усиливались с каждым днем, а в канун Рождества, когда на небе зажглась яркая Рождественская звезда, она загадала свое самое заветное желание - ей очень хотелось уехать подальше от этого домика, подальше от Сиреневой улицы и семейства Грейс, увидеть мир с его разнообразными красками и звуками и найти себе новый дом.
На удивление, исполнение желания не заставило себя долго ждать: уже утром семейство Грейс собралось в путешествие к тетушке Элаизе, которая жила за несколько сотен километров к востоку от их городка.
Розали в последний момент забежала в детскую, схватила свою любимицу Эли и крепко прижала к себе:
- Ну разве я могу оставить тебя одну? Как ты могла такое подумать? Ведь я очень, очень люблю тебя!
Путешествие на поезде обещало быть долгим и интересным. Элеонора Грейс жадно ловила взглядом быстро мелькавшие перроны, поезда, спешащих людей, нарядные елки и падающие снежинки: неужели ее мечта сбылась?
Вечером, когда миссис Дороти читала своей малышке сказку, Розали завороженно наблюдала за падающими хлопьями снега из окна своего купе, а потом внезапно попросила:
- Папенька, открой мне, пожалуйста, окошко всего на одну секунду, мне так хочется поймать снежинку!
Мистер Джон недовольно заворчал, но уговоры девочки оказались сильнее его недовольства, и он покорно потянулся к окну:
- Ну хорошо, только всего на одну секунду!
- Конечно, конечно, спасибо папочка! Как я люблю тебя!
Розали залезла на верхнюю полку и сунула ручку в отрытое окно:
- Поймала, поймала снежинку! - визжала от радости малышка. - Эли, хочешь тоже поймать снежинку? Это так здорово, давай!
Она вытащила личико куколки в открытое окошко: поезд резко затормозил, а потом дернулся и умчал дальше.
Элеонора Грейс не поняла, как же так получилось, что она упала во что-то ужасно холодное, хоть и пушистое. Все, что кукла успела услышать - едва уловимые крики и слезы Розали. Но они растворились так же быстро, как скоро исчезли звуки тяжелых железных колес.
Чух-чух. Ту-туууу.....
В ушах Эли гудели проносящиеся мимо поезда. Время тянулось бесконечно долго. Вот и солнце показало свои первые лучи и ослепило стеклянные синие глазки куколки, вот снова звезды рассыпались по черному небосклону - а время тянулось и тянулось. Дни сменялись днями, уже и снег растаял, и полевые цветы почти закрыли собой небосклон, а потом и вовсе опали желтые листья. И снова посыпали пушистые хлопья снега.
Элеонора Грейс не знала наверняка, сколько сменилось дней и ночей и даже времен года. Ей было так грустно, так одиноко. С какой теплотой она вспоминала свой уютный кукольный домик, и Сиреневую улицу, и семейство Грейс, и особенно прелестную Розали: как могла тогда Эли не ценить того, что у нее было? Как ей не хватало нежных объятий малышки и атласных перин, и кружевных платьиц, и крохотных ботинок... Большой мир оказался совсем не таким, каким он виделся раньше - в действительности он был совершенно холодным, мокрым, неуютным и не приветливым. Вернуться бы в тот Рождественский сочельник и никогда не загадывать этого дурацкого желания...
***
В одно весеннее утро фарфоровую куколку нашел фермер, возвращающийся со своего поля другой дорогой.
- Какая чудесная малышка! Грязная, конечно, подбитая, волосы запутанные, платьице разорвано... Но ничего, бабка наша тебя подлатает - какое счастье для внученьки будет!
Мужчина принес куклу домой, его жена, как он и обещал, быстро отмыла Эли и сшила ей новое платье - не такое нарядное, какое было на ней раньше, но тоже по-своему красивое.
Элеонора Грейс была очень рада вновь оказаться в теплом доме, в чьих-то заботливых руках.
Но счастье было недолгим.
Внучка Китти оказалась на редкость пакостной девчонкой, она издевалась над куколкой, остригла ей волосы, нарисовала фломастерами на лице и теле Эли всякие кляксы, закрасила глазки - кукла совсем перестала видеть мир вокруг.
Только тьма. Кругом была только тьма.
Не о таком новом доме мечтала Элеонора Грейс.
Китти благополучно выкинула свою куколку в коробку на чердак и забыла о ней на много лет. Когда девочка подросла и родила свою дочку, та нашла фарфоровую куколку на чердаке и полюбила ее всем сердцем.
Правда однажды Эли разбилась. Слез было много-много, но Китти, дабы не расстраивать дочурку, пообещала отнести ее к кукольному мастеру.
- Ее починят, и я принесу ее обратно домой, только ты не плачь, солнышко, ладно?
- Ладно, - всхлипывала малышка.
Китти долго ехала на поезде, потом пошла в какой-то старинный магазин и отдала сверток с поломанной куклой мастеру.
Когда старик озвучил цену ремонта, Китти возмущенно прикрикнула, что не собирается отдавать за эту развалюху ни цента, и, громко хлопнув дверью, растворилась в толпе.
- Повидала ты горя, красавица, - вздохнул старик. - Это очень больно, когда тебя не любят. Я знаю, как тебе тяжело, как страдает твое кукольное сердечко! Но не переживай, я подлатаю тебя, будешь как новенькая - быть может найдется еще тот, кто тебя снова полюбит...
И старик принялся за работу.
***
Дождь лил не переставая. Уже третью неделю серые тучи не давали лучикам света пробиться сквозь витрину игрушечного магазина и заиграть бликами в стеклянных синих глазках фарфоровой куколки.
По правде сказать, иногда дождь даже нравился Элеоноре Грейс: в такие дни воспоминания о былых временах всплывали сами собой, отчего-то в дождливую погоду они становились особенно яркими - столько упущенных мелочей вырисовывалось из прошлой жизни.
Кукла Эли стояла на полке рядом с другими новенькими куколками: она перестала верить в то, что кто-то выберет ее - все спешили взять ярких новеньких куколок в современной одежке, с закрывающимися глазками и даже со звонким смехом или плачем. Да и разве нужна кому-то такая побитая жизнью старушка, когда столько красавиц кругом?
Признать, сама Элеонора Грейс тоже боялась новой хозяйки - последний дом разбил ее кукольное сердечко на тысячи осколков. Как долго она пыталась собрать эти осколки обратно, залатать эти раны...
Кукла Эли постоянно вспоминала свою молодость, вспоминала Розали и тот самый кукольный домик - каким волшебным теперь он ей казался. Такого чудесного дворца не сыскать было на всем белом свете - фарфоровая куколка знала об этом наверняка, она уже успела проверить это на своем горьком опыте. Теперь кукла отдала бы все на свете, чтобы хотя бы глазком увидеть свою первую хозяйку, чтобы почувствовать тепло ее объятий и услышать самые заветные слова...
"Эли, я так люблю тебя"...
Как глупо было желать новый дом, как глупо... Ведь настоящий дом там, где осталось сердце - в семнадцатом доме на Сиреневой улице.
Колокольчик у двери зазвенел, и в магазинчик забежала промокшая насквозь девочка с рыжими косичками. Она тут же принялась осматривать полки с куклами.
- Мама, посмотри какая красивая куколка! - малышка потянула за рукав женщину в сером пальто и указала своим крохотным пальчиком на фарфоровую куклу в дальнем углу.
На глазах женщины заблестели слезы.
- Не может быть, - прошептала она.
Элеонора Грейс очень смутилась, увидев покупательницу заплаканной. Внезапно что-то екнуло в ее кукольном сердечке, какое-то давно позабытое чувство.
- Мам, ты купишь мне ее? У нас ведь даже домик есть для нее, такой идеально подходящий домик для этой куколки.
Женщина улыбнулась, вытерла рукавом слезы и обратилась к старичку, стоящему у прилавка:
- Заверните нам вон ту фарфоровую куклу, пожалуйста!
Старик улыбнулся:
- Это особенная кукла, она очень долго ждала свою хозяйку.
А потом аккуратно достал Элеонору Грейс с полки и стал бережно упаковывать ее, приговаривая:
- Я же говорил, что за тобой придут. Я знал, что тебя снова полюбят. Теперь ты отправишься домой.
Кукольщик протянул заплаканной женщине сверток, а та прижала его к груди и прошептала:
- Мы едем домой, Элеонора Грейс, твой кукольный домик всегда тебя ждал, как и я...
Фарфоровое сердечко куколки словно забилось как настоящее - столько чувств его переполняло в этот трогательный момент: она, Элеонора Грейс, не могла поверить, что возвращается в свой кукольный домик на Сиреневой улице, туда, где навсегда осталось ее сердце...