Было тринадцатое сентября. Пятница. Я этот день никогда не забуду. Много раз пытался себе объяснить то, что тогда произошло, но до сих пор теряюсь в догадках. Думаю, дело в солнечном затмении.
В час, когда затмение настало, мы с ребятами ехали в электричке. Они говорили, что видели его через окно, но я всё проспал. Меня одолела дремота. Я проснулся, когда всё уже закончилось.
Я проснулся. Голова гудела. Пригородная электричка мчалась сквозь лес. Стучали колёса.
Нас было пятеро: я, Катя Чапайкина, её брат Андрей, Максим – друг этого Андрея, и, наконец, Дима.
Что ещё сказать? Собиралось больше народа пойти, но все в последний момент не смогли – остались только мы впятером. В программе прогулка по лесу, поиск грибов, пикник, шашлык. День хороший, тёплый.
Пора рассказать о Диме. Во мне он уже тогда вызывал беспокойство. Какие-то мрачные флюиды от него шли. Сидел. Молчал. Поглядывал на всех насуплено. Ну, и я приглядывал за ним тоже. Вполглаза.
Дима в нашу компанию вернулся недавно. После перерыва. Его отчислили на первом курсе, сразу загремел в армию, пропал на год. А днями демобилизовался и сразу с нами в поход.
Ребята к нему, конечно, пристали на вокзале «Расскажи, что и как?». А он рассказывать не захотел. Молчуном заделался. Видно было, что что-то есть у него на душе тяжёлое.
Ну, я-то за Димой приглядывал ещё и по своей причине. Скрывать не буду. Он раньше встречался с моей Катей. Бывший её. Когда его вышибли из института, они вроде как расстались. А потом ушёл в армию, и они вовсе перестали общаться. Катя мне только сказала, что они разобрались и между ними нерешённых вопросов нет. Но только я всё равно приглядывал. Вдруг у него-то какие-то вопросы к ней остались. Может, обвиняет её, что не дождалась. Хотя она и не должна была, раз они уже расстались. Но мало ли. Может, я не всё знаю.
В общем, выяснилось, что я прав был. Как в воду глядел.
Ехали мы на Шашлык-камень. Ну, это мы с ребятами так его называли. Место спокойное, тихое, безлюдное и живописное. Мы там много раз уже бывали. От станции нужно пройти километра полтора-два малохоженой лесной тропкой – вот там он и будет. Отличное место, чтобы чилить с друзьями и никто не мешал.
И вот электричка едет, Катя, Андрей и Максим болтают, смеются, надо мной подтрунивают, что затмение проспал. А этот сидит и молчит. Я на него поглядывал и мне тревожно сделалось. Ещё и голова болела сильно.
В общем, доехали до станции «Тридцать девятый километр», вышли.
Все стали от комаров брызгаться, а Дима этот из рюкзака нож достал и на пояс повесил. Не перочинный ножик для грибов, не кухонный для шашлыка, а здоровенный такой. Может, военный или охотничий, не разбираюсь. А когда он нож на пояс весил, то почуял мой взгляд, посмотрел на меня хмуро, вдруг губы скривил в ухмылке и вроде как кивнул. Будто сказал «правильно с меня глаз не сводишь, вот и думай теперь, зачем мне нож, скоро узнаешь».
Но это не всё ещё. Он потом к Кате моей подошёл. «Побрызгай меня», - говорит.
Она всем отойти велела, чтобы гадостью от комаров не надышались, и стала на него пшикать. Долго пшикала. Основательно. Я не смотрел на них прямо. Это было бы неприлично. Но искоса наблюдал. Что-то там он ей сказал, пока она его пшикала. А она улыбнулась и посмотрела на него особенным взглядом. Ну, знаете, таким, когда девушке, с одной стороны, приятно, а с другой – хочется осадить нахала.
Дальше мы по лесу пошли. Тропинка там, прямо скажем, такая, что не всякий пройдёт. Зато и чужие не бродят. Мы и через бурелом перелазили, и сквозь кусты пробирались, и грязные лужи по поваленным стволам переходили. Катя с братом и другом его впереди шли, болтали. А я позади Димы держался. Что-то мне не давало покоя. Хотел за ним присмотреть.
Там с одного бревна он упал. Не удержал равновесие, брямкнулся прямо в лужу, вылез грязный и злой. Но даже слова не сказал. Не сматерился. Замкнулся ещё больше – идёт, грязь перчаткой оттирает.
Вот, когда мы до Шашлык-камня дошли – там-то всё и произошло. Дима свой рюкзак скинул и говорит:
- Хорошее место.
- Да! Светло! Красиво! Сейчас ещё шашлычок приготовим, салатик порежем! – это Катя отозвалась. – Димочка, ты костёр разведёшь? Ты ведь умеешь?
Он отвечает:
- У меня другое на уме.
Представляете, так и сказал «на уме»? Потом продолжил:
- Катюша, подойди. Хочу подарок тебе сделать.
Она и подошла.
А он нож достал и говорит:
- Ты меня предала. Но я тебя всё равно люблю. Поэтому мучить не буду. Первая умрёшь.
Она вскрикнула, всё поняла. А он в неё нож воткнул. Прямо в живот.
Я заорал, бросился на него.
Но где там нам силами меряться?
Я же худой. Спортом не занимаюсь – днями над учёбой сижу, диплом пишу.
Он и до армии крепким парнем был, а вернулся и вовсе быком. Ручищи, как у молодого Шварцнегера.
Ударил меня по лицу, а после тоже ножом в живот.
Боль такая – словами не описать. Я на траву упал, корчился, выл. Успел увидеть только, как он и Андрея с Максимом так же… приговорил. Они, дурачки, тоже на него набросились. Андрей, видать, за сестру хотел вступиться, а Максим – за друга.
В общем, убил он всех нас. Холодно расчётливо. Как мясник.
А потом я вдруг проснулся. Вижу, электричка. Колёса стучат. Голова от боли раскалывается. Рядом в купе ребята. Катя смеётся. Андрей меня по плечу хлопает и говорит:
- Здоров ты спать, чувак! Затмение проспал!
И только Дима молчит и хмуро на меня смотрит. Думаю, неужто приснилось все?
- Дима! – сказал ему. – Открой-ка свою рюкзак. Покажи, есть там у тебя нож или нет?
Он усмехнулся зло, но рюкзак открыл, показывает:
- Есть нож. В Златоусте купил. Хочешь посмотреть?
Подал мне. Я поглядел, нож точь-в-точь такой, которым он меня только что убил. Что это? Выходит, не сон? Или сон?
- Я твой нож уже видел, - сказал ему.
- Конечно. – он кивнул в ответ. - На вокзале. Контроль проходили. Я выкладывал.
Мы ехали дальше. Ребята смеялись, а я всё думал – сон, не сон. Сомневался. Живот трогал – вспоминал, как больно было, когда он нож в меня воткнул. Но потом уговорил себя, что мне всё причудилось.
А дальше всё как по сценарию. Вышли мы на станции. Он нож свой на пояс повесил. Потом Катя его пшикала от комаров. Потом по лесу шли, и он в грязь с бревна упал. Потом на полянку вышли.
Когда же он сказал: «Катюша, подойди. Хочу подарок тебе сделать», я уже больше не сомневался. Я Катю за руку схватил, говорю «отойдём, разговор есть», и за кусты её потянул.
- Солнышко! Невежливо же так, - промурлыкала она, упираясь. – Димочка же ждёт. Сейчас подарочек подарит, и отойдём с тобой, поговорим.
А Дима смотрит и молчит.
- Он не подарок подарить хочет! – закричал я. – Он тебя зарезать хочет!
- Ты что, дурачок?! – неловко засмеялась Катя. – Ну, не ревнуй, пожалуйста! У нас с Димочкой всё в прошлом.
Тут Дима вздохнул тяжело. Сам к нам подошёл, нож из ножен вынул и сказал:
- Твой хахаль прав.
А потом ножом меня ударил в грудь. Больно, аж жуть. В глазах сразу потемнело.
И я снова проснулся. Электричка. Колёса стучат. Голова от боли раскалывается. Сердце в груди бухает. Грудь болит, будто в ней дыра. Да и была дыра – её только что ножом кололи. Редом Катя смеётся. Андрей говорит, что я затмение проспал.
Вскочил я с места и на Диму уставился. Все замолчали от неожиданности, а он на меня тоже посмотрел. Да так, словно догадался, что я что-то про него понял.
Я закричал, потребовал остановить электричку. Очень страшно мне стало. Помрачение на меня нашло. Вёл себя как буйнопомешанный, метался по вагону, всё искал стоп-кран, Диму по дуге обходил. Андрей и Максим у меня на руках повисли, усадить пытались. Катя пассажиров успокаивала, говорила им: «Извините! Он переучился! Выпускной год!».
А Дима смотрел-смотрел на всё это. Потом встал, нож достал и сказал зло:
- Думал иначе всё сделать. В лесу. Без случайных людей. Но ты догадался. Значит, другой возможности не будет.
И пошёл он ножом махать остервенело, как дирижёр палочкой. Там начался крик, визг. Пассажиры хлынули из вагона. Меня сбили с ног, а когда я сумел подняться, всё было кончено.
Дима пнул меня по ногам, поставил на колени, схватил меня за волосы. Всё сделал очень спокойно, размеренно. Чётко, как машина. Словно бы равнодушно. Я увидел окровавленную Катю, глядящую на меня остекленевшими глазами.
- Как ты узнал? – буднично спросил он. Я едва расслышал его слова из-за криков людей.
Нож выжидательно замер у моего лица. От ужаса я выпалил как есть:
- Временная петля! Всё это уже было!
Как ни странно, он сразу мне поверил.
- Временная петля, - отстранённо произнёс он. – Ясно. Запомню.
И он чиркнул меня по горлу.
Перерезал мне горло.
Я проснулся с криком. Электричка. Колёса стучат. Задыхаясь, хрипя, я схватился за горло. Он перерезал мне горло! Я ощупал шею, но не нашёл раны. Осмотрел руки – ни следа крови. Страшно болела шея, как и грудь, и живот – все места куда он пырнул меня в прошлые разы. Голова от боли раскалывалась. Дикими глазами я смотрел на ребят. Они тоже больше не смеялись. Глядели на меня кто с испугом, кто с недоумением, кто с жалостью, а кто – это я про Диму – с холодным расчётом убийцы.
Андрей в этот раз не сказал, что я проспал затмение. Вместо этого произнёс:
- Ну ты и выдал, чувак! Что тебе приснилось? Что диплом завалил?
Я поскорее отвернулся от Димы, пробормотав что-то о кошмарах. Прижался щекой к холодному окну. И, вдыхая запах пыльного вагона, стал думать. Нужно было что-то делать, но Дима словно всякий раз был впереди меня. Он не знал жалости, сомнений и колебаний. Человек, которого я помнил по общей компании, сгинул в армии. Вместо него вернулся холодный кровожадный монстр.
Каким-то образом я застрял во времени, поэтому всё ещё жив, хотя одновременно умер три раза. Живот, грудь, горло – всё болело огнём, напоминая о реальности происходящего.
Хуже того, я откуда-то чувствовал, что действие временной петли закончилось. Не знаю, откуда взялось это явление, трижды спасшее мою жизнь и почему оно выбрало именно меня, но чудо не может спасать меня вечно. Его сила иссякла. В этот раз всё ощущалось по-другому. Более ярко. Более отчётливо. Последняя жизнь.
В этот раз всё сразу пошло иначе.
Ребята меньше смеялись, часто с тревогой поглядывали на меня. Глупцы, лучше бы присматривали за Димой.
Зато Дима вдруг ожил, сказал какую-то шутку, спросил Андрея, куда тот планирует поступать.
Он вёл себя более раскованно, и я вдруг вспомнил слова, которые он произнёс перед тем, как убить меня в прошлый раз: «Временная петля. Ясно. Запомню».
Неужели он действительно сумел что-то запомнить? Поэтому так себя ведёт?
Мы вышли на станции. Прохладный ветер холодил кожу. Пахло влажной травой – накануне прошёл дождь.
Все стали брызгаться от комаров. В этот раз Дима не пошёл к Кате – его напшикал Андрей.
Когда все собрались идти в лес, я заметил, что он оставил свой нож в рюкзаке. Не стал вешать на пояс.
Маленькие несоответствия. О чём говорят эти отличия?
Что мне делать?
Мы углубились в лес. Перелазили через бурелом, продирались через кусты.
Катя с мальчишками шла впереди. Мы с Димой сзади.
- Ты молчаливый, - этот монстр попытался разговорить меня. – В универе всё хорошо?
Я утвердительно мотнул головой.
- Как диплом? – продолжал Дима. – А семья?
Он что-то чуял. Понял, что дело во мне, что я особенный. Пытался выяснить правду.
Я знал, что должен сделать. Другого варианта не было. Я должен убить его прежде, чем он возьмётся за нож. Прежде, чем убьёт меня, или Катю, или ребят.
Но как?
Попросить посмотреть нож, а потом воткнуть в него?
Я не смогу…
Единственный шанс справиться с этим чудовищем - застать врасплох.
Как же быть?
У дороги лежал валун с острым сколотым краем.
Едва я увидел его, как тут же придумал план. Простой и надёжный. А ещё я понял, что от самой станции незаметно для себя искал именно такой камень.
Я с натугой поднял камень. Он был холодный, тяжёлый и пах влагой. Дальше я понёс булыжник в руках, прижимая к себе.
- Зачем тебе? – с интересом спросил Дима.
- Увлекаюсь геологией, - прохрипел я.
Дима пожал плечами.
Впереди показалась грязная лужа и ствол дерева, наклонённый через неё.
Ребята уже перешли на другую сторону.
Я посторонился, пропуская Диму первым.
Он встал на мостик над лужей и пошёл.
Я со своим камнем – сразу следом за ним.
Я знал этот момент – сейчас Дима должен был упасть.
Однако он не падал! Прошёл уже почти всё бревно, но твёрдо держался на ногах.
В чём тут дело? Слишком много накопилось мелких изменений? Я больше не могу точно предсказывать его действия на основе опыта предыдущих жизней.
И тут меня осенило!
Дима должен упасть, поэтому я подпрыгнул на бревне. Оно спружинило под моими ногами, дёрнулось под ногами Димы.
- Б@#$ь! – крикнул он, падая в грязь.
Но не плашмя, как в тот раз, а на одно колено, подставив мне бритый затылок.
- Ты что… - он повернулся ко мне.
Так и получилось, что, когда я изо всех сил вломил ему острым краем булыжника в темя, то смотрел прямо в его удивлённые глаза.
Я дальше плохо помню. Видимо, впал в аффект. Кажется, он не упал сразу. Но я бил и бил его по голове. За тот раз, когда он пырнул меня в живот. За тот раз, когда он ударил меня в грудь. За тот раз, когда он перерезал мне горло. Я бил и бил, пока не удостоверился, что этот маньяк, этот психопат, способный, не моргнув глазом, устроить бойню в электричке, этот дьявол окончательно мёртв.
Было тринадцатое сентября. Пятница. Я этот день никогда не забуду. Много раз пытался себе объяснить, отчего я остался жив? Какая сила трижды спасла меня от неминуемой гибели? Но я не знаю. Возможно, когда я спал во время затмения, то некая космическая энергия вошла в меня и… впрочем, это размышления из области праздной фантастики. Я в этом ничего не понимаю. Но иногда я думаю, что был избран какой-то силой, чтобы остановить монстра. Тогда я герой. Я справился. А что думаете вы?
Седой усталый врач отложил свой блокнот и посмотрел на меня поверх очков. Он выглядел человеком бывалым, видевшим в жизни многое. И он был первым с того рокового дня кто не смотрел на меня как на монстра. На мгновение у меня мелькнула надежда, что он мне поверит.
- Я вам верю, – ответил врач. – Вы пережили травмирующий опыт. Для вас он был реальным. Настолько реальным, что вы убили человека.
- «Для вас был реальным»?! - я хотел жестом отмахнуться от этого слова, но наручники, которыми меня приковали к подлокотникам, не дали этого сделать. – Это реально для всех! Если бы я его не… не напал на него первым, то он убил бы каждого! Вы же видели материалы дела? У него был нож!
- Вы ехали в лес. В планах был пикник и сбор грибов. Почему бы ему не взять с собой нож?
Я затряс головой. Доктор мне не поверил! Слёзы побежали из глаз. А врач продолжил:
- У вас есть соображения, почему Екатерина Чапайкина на суде отрицала, что вы с ней встречались?
- Она не поняла, что я всех спас. Я объяснял, но она не поверила. Поспешила отречься от меня. – выдавил я.
- Отречься. Любопытный выбор слов. Комплекс мессии, – пробормотал доктор. - Давайте теперь поговорим о ваших галлюцинациях. С вами случалось что-нибудь подобное прежде? Возможно, с двадцать первом году? В марте? Тогда тоже было солнечное затмение, а на следующий день пропал без вести юноша из вашей школы.
Я тряс головой. Тюремный врач всё извратил. Это не имеет ко мне отношения. Я не монстр!