Рассказ не претендует на историческую правду. Совпадения с реальными событиями возможны, но случайны. Использованные имена реальны, однако рассказ не характеризует прижизненную деятельность этих людей.
Серое утро. Снег еще не скрипит под ногами прохожих, солнце еще не освещает каменный дом. На втором этаже в чисто убранной комнате с большой кровати встала Вера Дмитриевна. Личная горничная помогла одеться и спросила, куда подавать завтрак: в столовую или хозяйка желает завтракать в спальне? Вера Дмитриевна завтракать не желала.
- Ираида, Гавриил Гавриилович проснулись?
- Да, Гавриил Гавриилович велели подать ему в комнату принадлежности. Они изволили работать.
Вера Дмитриевна молча покинула спальню с широкой добротной кроватью, изготовленной много лет назад искусным мастером по заказу Гавриила Гаврииловича. Дойдя до нужной двери, она несколько раз легко постучала по ней и, после приглашения, вошла, притворив за собой тяжелую дверь.
- Доброе утро, свет мой, - приветствовала Вера Дмитриевна мужа.
- Доброе утро, душа моя, - Гавриил Гавриилович нежно смотрел на жену.
Он был бледен и очевидно не мог работать в кабинете: чахотка уносила все его силы. Вера Дмитриевна смотрела на поднос с письмами перед мужем, на то, как он вскрывает очередной конверт костяным ножом для бумаг. Гавриил Гавриилович поднял глаза.
- Душа моя, Вы что-то хотели?
- Я могу послать за доктором Ландсбергом.
- Он, помнится, принимает с девяти утра, а сейчас только шесть.
- К Вам он приедет в любое время, свет мой. Помните, как Вы помогли гимназии, где учится его дочь? Доктор благодарен Вам.
- Его благодарность еще пригодится, - Гавриил Гавриилович немного помедлил и не стал уточнять, кому пригодится. – Сейчас я должен ответить на утреннюю почту, после обеда жду доктора Ландсберга, а вечером жду Вас в своем кабинете, я покажу все бумаги и расскажу о своих планах и партнерах. Душа моя, я слаб, и Вам придется некоторое время вести дела за меня.
Но вечером Гавриил Гавриилович не был в кабинете. Уже через три четверти часа после разговора сани мчались по ровной от снега дороге за доктором, а всадник, выехавший с черного хода, лихо гнал в маленький скит, где жил отец Аникий. Хозяин дома лежал в кровати, рядом так и остался поднос с корреспонденцией и письменными принадлежностями. Чернила высохли на недописанном письме. Вера Дмитриевна сама вытирала пот со лба мужа, когда в комнату быстрым и широким шагом вошел доктор, неся с собой остатки уличного холода. Ландсберг молча кивнул, Вера Дмитриевна тоже и вышла из комнаты.
Что теперь будет? Успеет ли отец Аникий? Справится ли женщина со всем наследством: золотыми приисками, стекольным заводом, торговыми делами… общественная работа тоже достанется ей в наследство от мужа: нельзя, чтобы о семье забыли, это плохо скажется на будущем детей, их должны уважать по-прежнему, чтобы выдать Дарию замуж за верного человека, чтобы Михаил, когда подрастет, занял свое место. И театр… Гавриил Гавриилович столько души в него вложил, даже будучи городским головой сам подбирал декорации, обсуждал постановки. Только играть уже не мог – должность не позволяла. Вера Дмитриевна плакала. Плакала от страха перед будущим, страха, что она не справится. Плакала от осознания, что доктор скоро не понадобится ее мужу. Плакала от того, что снова придется врать: древнее благочестие нынче в гонениях, хоронить Гавриила Гаврииловича будет единоверческий священник.
К черному ходу подъехали два всадника. Ловкий слуга принял у них лошадей, один из всадников, отец Аникий, быстро поднялся на второй этаж по узкой лестнице для прислуги. Зайдя в знакомую комнату, он посмотрел на доктора.
- Вы ему теперь нужнее.
Отец Аникий остался в комнате с Гавриилом Гаврииловичем наедине.
С доктором расплатился слуга, Ландсберг с пониманием отнесся к тому, что хозяйка не может к нему выйти и, выразив свои соболезнования, ушел.
Вера Дмитриевна стояла в кабинете. Она уже не плакала. Завтра утром это будет ее кабинет. Перед ней стоял массивный дубовый стол, обитый зеленым сукном, на столе перо и чернильница, фотокарточка с ее изображением в простой, но красивой раме и адрес-календари Пермской и Казанской губерний на этот год. Со всех стен на новую хозяйку смотрели резные шкафы, изготовленные в том же вкусе, что и стол. Они были заполнены книгами в одинаковых, богатых обложках – Гавриил Гавриилович содержал своего умелого переплетчика. Вера Дмитриевна прошла и осмотрела богатство: книги были разные. Здесь встречались и специфические тома, нужные для понимания работы в приисках, и литература по географии, геологии, экономике разных концов света, художественные книги и столичные литературные журналы. Дрожащей рукой Вера Дмитриевна открыла дверь кабинета, вышла и захлопнула ее громче, чем следовало.
Тут же подошла Ираида и приняла распоряжения: с отцом Аникием расплатиться щедро, ужин подать в столовую, в церковь сходить, молить простить глупых, что батюшку позвать не успели, договориться о времени похорон, завтра понадобится траурное платье, Гавриила Гаврииловича с отпеванию подготовить.
Больше в этот день Веру Дмитриевну никто не беспокоил, даже Ираиде было велено хозяйку не раздевать, потому, как она видеть никого не желает.
Серое утро. Снег еще не скрипит под ногами прохожих, солнце еще не освещает каменный дом. На втором этаже в чисто убранной комнате с большой кровати встала Вера Дмитриевна. Личная горничная помогла одеться и спросила, куда подавать завтрак: в столовую или хозяйка желает завтракать в спальне? Вера Дмитриевна завтракать не желала.
При тусклом свете сальной свечи Вера Дмитриевна писала письма всем, кого положено пригласить на похороны. Впрочем, все уже знали, слухи по городу расходятся быстро: сегодня будет много посетителей. За этим занятием прошло утро, рассвело. В кабинет вошел лакей и доложил, что господин Альфонс Фомич желает видеть хозяйку.
«Падальщик, - подумала Вера Дмитриевна, глядя на ту же раму, которая и вчера стояла на столе, только фотокарточка в ней изменилась: теперь с нее смотрел серьезный и деятельный Гавриил Гавриилович. – Ах, свет мой, был бы ты жив, он бы не смел сунуться в наш дом».
- Пригласите Альфонса Фомича войти, - Вера Дмитриевна перевела взгляд на лакея.
Через минуту в кабинет вошел высокий стройный мужчина средних лет в строгом черном костюме, пошитом по последней столичной моде лучшими портными из дорогой материи.
«Падальщик», - еще раз подумала Вера Дмитриевна и мысленно сплюнула.
- Альфонс Фомич, видеть Вас в такой мрачный во всех смыслах день, услада для глаз моих, - Вера Дмитриевна встала, приветствуя гостя. – Располагайтесь. Терентий, принесите нам с Альфонсом Фомичом кофе.
Мужчина сел на изящный стул в китайском вкусе в чайном углу кабинета. Вера Дмитриевна вышла из-за рабочего стола и села на такой же стул. Теперь они сидели у маленького чайного столика из того же комплекта, что и мягкие, удобные стулья.
- Прежде всего, Вера Дмитриевна, примите мои самые искренние и глубокие соболезнования по поводу вашей утраты. Вы знаете, что я всегда был верным другом вашему мужу, и скорблю вместе с вами всем сердцем и душой. Гавриил Гавриилович был лучшим представителем здешнего общества в самом расцвете сил, нам будет не хватать его острого ума и множества ярких талантов, - мужчина сделал выразительную паузу, которой воспользовалась хозяйка.
- Я с благодарностью принимаю Ваши соболезнования, но ведь Вы пришли ко мне не только для этого. У Вас ко мне есть дело, какое же?
- Вы проницательнейшая из женщин! – в момент этого восклицания вошедший лакей поставил на стол чашечки с кофе, и Альфонс Фомич сделал глоток напитка. - Вера Дмитриевна, я, право, восхищен вами и начинаю сомневаться, что мое предложение столь полезно для вас, как я думал. И все же позволю себе высказать, какие мысли побудили меня прийти сегодня к вам. На ваши хрупкие плечи пала тяжелая доля: будучи в расцвете лет вы остаетесь вдовой, покинутой вашим светлейшим мужем, так скоро и внезапно покинувшем наш мир. Вы талантливая и прекрасная женщина, обладательница приятной наружности в сочетании с острым умом, идеальным чувством такта и поразительной интуиции, но вы лишены необходимого образования, чтобы принять оставленные вам запутанные коммерческие дела. И я, как верный друг, весьма обеспокоен положением дел, которым ваш супруг в последнее время не мог уделять должного внимания по причине тяжелой болезни. Я слышал, что золотая жила оказалась не так богата, как ожидалось, а посланные вашим мужем экспедиции не дают результатов. Горное дело весьма запутанное и рискованное, а вы так убиты горем, что должно быть, не в силах посвятить всю себя изучению этого искусства, управлять экспедициями… такая ситуации опасна для вас: без жесткой мужской руки, управляющей приисками, их доходность скоро сойдет на нет, и вы останетесь без основного дохода, которым живет ваш дом. Однако прииски, не приносящие доход, ничего и не стоят, и продать их вы уже не сможете. Потому я хотел бы просить вас отдать мне в пользование на 15 лет ваши прииски и право добычи золота в Тобольской губернии. За это время вы сможете хорошо изучить горное дело и приобретете богатый опыт деловых отношений. Я уверен, что если только вас будет время справиться с горем и войти в курс дел, вы станете первой женщиной, успешно управляющей золотыми приисками. Дайте же себе это время.
Вера Дмитриевна внимательно выслушала собеседника, сделав лишь один глоток из своей чашечки. В какой-то момент его слова даже почти достигли своей цели, и она захотела избавиться от появившихся у нее обязанностей, но она знала, что этот человек может заботиться только о своих интересах.
- Я премного благодарна Вам за Вашу заботу обо мне и обещаю, что всесторонне рассмотрю это щедрое предложение, столь своевременно поступившее от Вас. Однако я еще не вполне освоилась и разобралась в делах, оставленных на мои заботы, и не могу дать однозначный ответ сразу. К тому же мой муж еще находится в доме, и принимать такие решения, не отдав покойному последние почести, совершенно безбожно. Вы, как благодетель, регулярно отдающий значительные суммы для благотворительности, должны заботиться и о нравственном облике ближнего, - она знала, что ее собеседник дорожит своей благотворительной деятельностью и даже готов нести убытки, чтобы помочь бедным.
- Вера Дмитриевна, поверьте мне, нравственный облик ваш не пострадает от того, что вы обеспечите лучшее управление вашими приисками.
- И все-таки я прошу Вас дать мне время.
Вежливо попрощавшись, собеседники расстались.
Визит батюшки прошел сложно, но этого Вера Дмитриевна и ожидала. После долгих увещеваний о том, как же можно было не успеть его позвать исповедовать в последний путь уходящего Гавриила Гаврииловича, он все же успокоился, и разговор завершился благополучно. Вера Дмитриевна была рада, что визит черного священника – старообрядца отца Аникия – прошел незамеченным.
Решив этот вопрос, Вера Дмитриевна велела готовить сани для визита к настоящему другу семьи. Ей было нужно посоветоваться с верным человеком по важным для семьи вопросам.
Сани подъехали к главному дому большой усадьбы, фасад которого выходил прямо к берегу пруда. Эту набережную по своему вкусу устроил хозяин усадьбы, купив здесь место для своего дома. Лакей помог Вере Дмитриевне выйти из саней, и она даже не заметила, как лошадей и сани увели с дороги. В парадных сенях гостья отдала услужливому лакею шубу и сняла ботинки, оставшись в траурном платье и легких туфельках. В малую гостиную она прошла сама, дом был ей хорошо знаком. Здесь ее уже ожидал хозяин усадьбы. Сердечно поздоровавшись, они перешли к разговору, ради которого Вера Дмитриевна и нанесла этот визит.
- Не отдавайте ни прииски, ни право, - отрезал Савва Лукич. – Я хорошо знаю дела Вашей семьи, лучше, чем Вы. В горных делах Вы ничего не смыслите, тут он прав. Горного мастера я Вам найду. Наймите управляющего для завода. Это все, что могу посоветовать пока.
- Благодарю Вас, Савва Лукич, Вы подтвердили мои подозрения насчет его предложения и рассказали, что теперь делать. Сейчас, когда все конкуренты видят мою слабость, Ваша поддержка ценнее всего для меня. Меня беспокоит еще один вопрос. Я не попрощалась с отцом Аникием, но приглашать его к себе опасаюсь. Будет ли он молиться за Гавриила Гаврииловича?
- Будет. Я оплатил ему это. О похоронах Вы договорились?
- Да, утром я велела отправить письма, но идут они медленнее, чем события.
- Хорошо, - Савва Лукич подошел к окну. Вид из него открывался хороший, но волновало его не это. – Хотите помолиться в моей домовой церкви? Там Вас никто не побеспокоит.
- Буду премного благодарна за позволение, - Вера Дмитриевна встала.
В домовой церкви она провела несколько часов, а когда вышла, глаза ее были красными, но лицо посветлело.
- Не смею Вас более задерживать. Обещаю только, что рекомендации управляющего завода и Горного мастера пришлю на этой же неделе. Это позволит Вам найти время на продолжение Вашей общественной работы и изучение дел. Кроме меня нанесите визиты и другим партнерам Гавриила Гаврииловича. Они помогут разобраться в запутанных делах Вашего мужа. Я осведомлен лишь о тех операциях, которые мы проводили вместе, - Савва Лукич назвал знакомые им обоим имена, рассказав, какие дела эти люди вели вместе с Гавриилом Гаврииловичем.
Распрощавшись на этом, Вера Дмитриевна отправилась в путь по морозным улицам своего города. Дома она нашла с десяток визиток от тех, кто желал с ней говорить. Она разделила их на те, кому нанесет визит уж завтра, как можно скорее, и на те, которые подождут некоторое время.
Закончился первый из череды дней, которых она так боялась. Дней, которых будет еще много.