Часть I
Меня зовут Золотое Яблоко. Я сын Золушки и Янтаря. И я расскажу вам свою историю.
Мое детство было счастливым. Я родился 15 лет назад на одной из лучших по тем временам конюшен. Помимо ветеринара и конюха, при моем рождении присутствовал сам владелец конюшни и она… Та, которая стала потом моей верной подругой. Его маленькая дочь Ася.
– Смотри, пап, какой красавчик! – это она обо мне сказала, когда увидела меня, как только я появился на свет.
Так получилось, что моя родная мать, молодая кобыла Золушка, не приняла меня. У нее это были первые роды, и она тогда еще не понимала, что такое материнство, кто я такой, почему появился из ее живота и причинил ей боль, почему тычусь в нее мокрым носом. Но я не в обиде. Большинству свойственно делать глупости по молодости. А мой родной отец и вовсе был далеко и, пожалуй, так никогда и не узнал обо мне. Для лошадей это нормально.
За что я действительно благодарен моим маме и папе – так это за отличные гены.
Конюх, посмотрев на меня в первые минуты моей жизни, предрек мне блестящую чемпионскую карьеру, и оказался прав. Ах, лучше бы он ошибся! Впрочем, обо всём по порядку.
Золотым яблоком меня назвали не за мой окрас. Все жеребята рождаются в соответствии со своей мастью. Вот я, например, потомок пары гнедых. И родился гнедым. А яблоки в моем окрасе позже появились. Просто нас, племенных лошадей, принято называть так, чтобы в имени была первая буква матери и первая буква отца. Вот и назвали меня – сына Золушки и Янтаря – Золотое Яблоко. И оказалась эта кличка пророческой, потому что на второй год моей жизни в моем окрасе стали проявляться пятна, которые принято называть яблоками. Говорят, что одна из причин такого явления – психологическая. Когда жеребята растут в комфортной среде, тогда окрас и меняется. А у меня обстановка была более чем комфортная. Конюх Степан делал всё, чтобы я не чувствовал себя сиротой. А маленькая Ася, несмотря на свой юный возраст, нянчилась со мной как родная мать: кормила меня по часам из бутылочки, играла в разные подвижные игры и следила, чтобы я ненароком не наскочил на что-нибудь и не поранился. Конечно, я и с другими жеребятами играл, и Ася с ними тоже играла. Но всё же мы с этим маленьким человечком были особенно близки. Может быть, от того, что её родная мать когда-то поступила с ней так же, как моя со мной. И оба мы, обделенные материнской любовью, компенсировали её отсутствие дружбой двух сирот при живых родителях.
Асин отец, занятый развитием бизнеса, не уделял дочери особого внимания, компенсируя его дефицит покупкой дорогих игрушек и расходами на домашних воспитателей, которые, какими бы замечательными они ни были, оставались посторонними людьми.
В этом смысле, пожалуй, я был счастливее Аси, потому что она для меня была не только «воспитательницей», но и заботливым другом, родным существом, которому я во всем доверял и ради которого мог пойти на жертву. Но иногда жертва бывает слишком большой….
Но не будем нарушать порядок повествования.
Итак, Ася думала, что её судьба предопределена: отец – конезаводчик, она любит лошадей, значит, судьба её должна быть связана с нами, то есть, с лошадьми. Она мечтала посвятить себя конному спорту, а я, разделяя её мечты, был готов способствовать её успехам на избранном пути.
Когда пришло время приучать меня к недоуздку, за это взялась, конечно же, Ася. Понятно, что Степан присматривал за нами обоими, ведь по правилам десятилетнему ребенку такое серьезное дело доверять нельзя. Но мы оба пользовались лояльностью Степана, занятостью хозяина (Асиного отца) и тем, что Асины воспитатели смотрели на её «причуды» сквозь пальцы, надеясь, что с возрастом она образумится.
Вот тогда-то и начал проявляться мой, как впоследствии оказалось, уникальный окрас: на гнедом фоне стали возникать пятна золотистого цвета – моя кличка оказалась пророческой.
К тому времени я уже начал ходить в поводу и обучаться работать на корде. Ася, мечтая о том, как мы вместе будем побеждать на соревнованиях по всему миру, стала приучать меня к коневозке, ведь нам предстояло много путешествовать! Нашей общей мечтой были конкур и выездка, но сначала нужно было привыкнуть к седлу. Под чутким руководством Степана мы с моей юной напарницей взялись за это сложное дело. Но всё рухнуло в один момент.
Беда пришла, откуда не ждали.
Однажды Асин родитель появился на своем конезаводе в сопровождении человека, от которого несло таким богатством и роскошью, которые нам и не снились (поверьте, у лошадей на это особый нюх!)
Человек говорил на незнакомом мне тогда языке, посмотрел на меня сначала в деннике, затем попросил вывести меня наружу, обошел несколько раз вокруг меня, похлопал по крупу, заглянул в зубы, сфотографировал, потыкал пальцами в мои пятна-яблоки, поднял большой палец, пожал руку Асиному отцу и удалился, довольный.
После чего хозяин отвел девочку в сторону и принялся ей что-то объяснять. Я не расслышал, о чем они говорили, но своим животным чутьем почуял неладное. Мои опасения подтвердились, когда я увидел слезы на глазах моей верной подруги. Она принялась в чем-то убеждать родителя, указывая на меня рукой, затем, попыталась подвести его ко мне (Его – ко мне, а не меня к нему, как будто это он был лошадью, а не я!). Плач перешел в рыдания. Ася продолжала что-то втолковывать этому ставшему ей вдруг чужим мужчине. Бедная девочка всхлипывала и размазывала слезы по лицу, но хозяин не хотел ничего слушать, и только повторял:
– Пойми, девочка, так надо. У меня нет другого выхода. Ты же знаешь, я готов для тебя на всё. Но этот жеребец, благодаря своим характеристикам и уникальному окрасу, стоит миллионы, и не рублей, а другой валюты. А нам с тобой сейчас очень, очень-очень нужны деньги. Я попал в весьма затруднительное финансовое положение.
– Иди ты знаешь куда со своим положением? Не нужно мне ничего, кроме Золотого Яблока.
– Ася, постарайся меня понять, – продолжал уговаривать он. – Я же это делаю для тебя. Золотое Яблоко принесет нам столько денег, что не придется продавать конюшню. И у тебя будут другие лошади, не хуже, чем этот. Всё равно тебе еще рано в большой спорт.
– Да пойми же ты наконец! – Ася кричала так, что я боялся, она останется без голоса. – Мне другие не нужны. А Яблочко… моё яблочко… это не просто лошадь. Это моё единственное близкое существо.
– Не говори ерунды, – вдруг взорвался родитель. – Это всего лишь животное. И ты всё равно бы с ним скоро рассталась. Я пока не хотел тебе говорить, но раз уж так… На деньги от продажи Золотого Яблока я поправлю свое финансовое положение и отправлю тебя учиться в престижную школу, чтобы ты потом могла получить достойное образование.
– В ж… себе засунь это образование! – был ответ Аси.
Да, я даже не предполагал, что столь эфемерное создание владеет такой лексикой. Однако женщины бывают полны сюрпризов. Особенно, если их разозлить.
Как вы, полагаю, догадываетесь, разговор с отцом никакого результата не дал. Через пару дней меня увезли на той самой коневозке, к которой Ася собственноручно меня приучала. На прощанье она прижалась своей мокрой от слез щекой к моей шее и прошептала мне на ухо:
– Я найду тебя. Не знаю, как скоро, но я найду тебя. Только ты меня не забывай. Мне неизвестно сейчас, к кому и куда тебя увозят. Но я узнаю. Только помни меня! Пожалуйста, помни! И, главное, себя не забудь. Ты – Золотое Яблоко, сын Золушки и Янтаря.
Жаль, а может, и к лучшему, что лошади не умеют плакать. А то хороша была бы картинка: юная особа женского пола и породистый конь – оба в слезах!
Я, конечно, сопротивлялся, когда меня заводили в коневозку, хотя и понимал, что это бесполезно. Мундштук, скажу я вам, придумали люди не зря! Он очень даже пригождается им в таких вот случаях. Всё, что я мог тогда – это ответить на слова моей подруги печальным ржанием, уже из коневозки…
Как оказалось, меня увезли в другую страну. В Германии лошадям грех жаловаться на содержание. Отношение к ним, то есть к нам, очень хорошее, так что перемена обстановки меня бы не огорчила, если бы… если бы не расставание с Асей.
Вы не видели, как плачут лошади? Никто не видел. Потому что мы не льем слезы, когда плачем. Но внутри… В душе я плакал, когда вспоминал о наших с ней лучших временах…
Со мной обращались очень хорошо. Я благодарен людям, с которыми пришлось работать. Конюхи, жокеи, тренеры… За годы пребывания в этой стране мне пришлось иметь дело со многими. И с некоторыми даже подружиться. Но верный друг Ася, которая теперь была так далеко, что до нее не дотянуться, не забывалась.
Начались тренировки. Меня готовили к соревнованиям по конкуру и выездке. Мне нравилось то, что я делал. Иногда я так увлекался, что забывал про то, откуда я родом и о своей родной конюшне. Но тут же спохватывался и принимался повторять: «Я – Золотое Яблоко, сын Золушки и Янтаря». И добавлял: «Я друг Аси. Я ей нужен. Я её дождусь».
Шли годы. Я участвовал в соревнованиях и очень часто побеждал. Правда, имя, под которым я выступал, пришлось сменить – уж очень непривычно было для иностранцев слышать и весьма трудно произносить: ”Zolotoe Jabloko”. Мой новый хозяин поступил просто: перевел мою кличку на немецкий. Получилось Goldapfel (Гольдапфель).
Благодаря моим физическим данным, я продержался в спорте довольно долго. Положа копыто на сердце, признаюсь: все-таки конкур и выездка – это не бега и не скачки, где лошади уходят на пенсию довольно рано.
Каждый раз перед выступлением, когда называли имя наездника и мою новую кличку Гольдапфель, я как мантру произносил про себя: «Я – Золотое Яблоко, сын Золушки и Янтаря». И это придавало мне сил и позволяло не терять надежду, что когда-нибудь Ася меня найдет, и узнает, позовет по имени, и я откликнусь и пойду за ней…
И вот однажды…
Шел очередной этап соревнований по выездке. Мы с моим партнером-жокеем готовились к выступлению, которое должно было принести нам очередной кубок, мы были уверены в этом. И вдруг я услышал объявление очередного участника, и это заставило мое лошадиное сердце забиться с удвоенной силой: «Анастасия Орлова и Пустошь!».
Это была она, моя Ася. А Пустошь… я помнил её еще жеребенком, когда она резвилась с нами на лугу. Вот как, значит. Ася все-таки добилась своего. Стала жокеем и теперь приехала сюда, соревноваться. Соревноваться со мной… Но как же так? Мы же должны были вместе выступать, вместе завоевывать кубки и получать призы. От этой мысли сердце мое забилось еще чаще, так что доктор при медосмотре чуть не снял меня с соревнований.
Что делать? Я так хотел, чтобы Ася, моя Ася победила! Но не мог же я подвести своего жокея, который мне ничего плохого не сделал? Что делать? А самое главное: как дать Асе понять, что я тот самый, все тот же Золотое Яблоко, её друг, который помнит и любит её? Она же может не узнать меня! У меня другое имя!
Во время выступления эти мысли не давали мне покоя, и поэтому я пару раз сбился, что помешало нам занять призовое место.
Но когда меня вели обратно в денник, я увидел её, мою Асю, она стояла и ждала меня. Она узнала меня. И всё благодаря моему уникальному окрасу, моим пятнам-яблокам! Но, может быть, не только поэтому. Да какая разница? Главное, что узнала.
Она стояла, подросшая, повзрослевшая, настоящая красавица (по человеческим меркам), но смотрела на меня всё теми же ясными детскими глазами, в которых снова были слезы. Слезы радости от нашей встречи и горя от того, что нам снова нужно расстаться.
Она снова обняла меня за шею, как тогда, десять лет назад, гладила мою гриву и шептала мне на ухо: «Ну вот мы и встретились, моё Золотое Яблоко. Я вижу: ты меня не забыл. Нам снова надо расстаться, но теперь я уже не потеряю тебя из виду. Я найду способ вернуть тебя. Только ты помни меня. Помни! Хорошо?»
Жаль, что я не мог ответить ей на человеческом языке, но, кажется, она поняла, что я прошептал ей в ответ.
Часть II
– Привет, папа! Как ты? У меня всё хорошо! Призовое место не заняли, но Пустошь всё равно молодец.
– Здравствуй, Ася! Что тебя заставило нарушить многолетний режим тишины? До сих пор ты общалась со мной либо письменно в мессенджерах, либо через других лиц.
– Папа, я нашла его?
– Что ты нашла? О чем ты вообще?
– Золотое Яблоко! Он здесь! Он тоже выступал. Только теперь он Гольдапфель.
– Я рад за него. И за тебя тоже, хотя вы с Пустошью и не победили. Но это вообще не важно. Главное, что ты – моя дочь, и я люблю тебя.
– Папа, пожалуйста, сделай что-нибудь, чтобы вернуть Золотое Яблоко! Пожалуйста! Ведь сейчас тебе по силам это сделать!
– Скорее, по средствам. Спасибо, Ася, что позвонила. Я всё уже давно понял и осознал. Нельзя поправлять свои дела в ущерб чувствам близких людей. Я сам все годы терзался этой мыслью, но надеялся, что ты забудешь Золотое Яблоко и простишь меня.
– Я тебя простила, ведь ты для меня всегда был самым родным человеком! Я знаю, что ты хотел как лучше. Но сейчас у тебя есть возможность вернуть мне моего друга и сделать, чтобы всё было так как прежде.
– Хорошо. Только это процесс не быстрый. Ты возвращайся. Мы вместе подумаем, как получить Золотое Яблоко назад.
Эпилог
Асе с отцом удалось выкупить Золотое Яблоко. Свою роль сыграло то, что он был уже не молод, а также его проигрыш в тех самых соревнованиях, когда мысль об Асе не давала ему покоя. Его сочли бесперспективным и были рады продать хоть за какие-нибудь деньги, будучи уверенными, что он уже свое отработал.
Но, если лошадь в хорошей физической форме, да еще в паре с другом детства, и они понимают друг друга без слов, то никакой возраст не помеха!
Спустя некоторое время Ася и Золотое Яблоко стояли на верхней ступеньке пьедестала. Если совсем точно, то на пьедестале стояла Ася, а Золотое Яблоко ждал её в своем деннике, мирно жуя вкусняшки, которыми его поощрили за удачное выступление.
Вот что значит настоящая дружба!