Прадеда не стало за два дня до Никитиного дня рождения. За два дня до Яблочного Спаса. Страшное то время было для его мамы и бабушки. Ходили в темноте, прислушивались к дыханию прадеда. Боялись и понимали, что болезнь вот-вот прадеда унесет.
Так и вышло. Не успели прадеда отпеть, а Никита тут как-тут, взял да и родился раньше на неделю.
И сразу жизнь по-новому пошла. Снова в дом мужчина вернулся.
И не простой, здоровый как золотой яблочко, радостный, бойкий, готовый защищать родных.
Годы бежали как горные камешки по крутому склону.
Никита рос, помогал родным, тряс яблоню на даче, собирал упавшие плоды и приносил их бабушке.
— А что из них будет, ба, валенье? кампот? — коверкал Никита слова, заглядывая в родные глаза, стискивая теплые больше руки.
— Компот, мое милое яблочко, компот.
— И вовсе я не Яблочко! — спорил Никита, доверчиво подставляя чуб под теплую бабушкину руку.
Бабушка и не спорила, лишь посмеивалась, да приговаривала, что судьба у Золотого яблочка плохой быть не может.
И было все прекрасно. Годы бежали друг за дружкой, как маленькие птенчики по асфальтовой тропке, Никита хорошо учился и ладил со всеми, пока маму снова не взяли в жены, и не появилась у Никиты сестра.
Ох, и не понимал Никита зачем все это нужно, разве не хорошо им было втроем? Почему мама должна куда-то ездить, что это за вопящий малыш у нее на руках? Разве нужен он им?
Никита не понимал, а бабушка повторяла, яблоня хороша и ветвями, и корнями. Нет нужды в ссорах:
— Скушай яблочко, мой милый, забудь о тревогах. Все в свой час наладится.
"Какой еще свой час?" — недоумевал Никита и, тем не менее, яблочко съел. А на душе будто стало немного легче. Бабушка по-прежнему была с ним.
Вроде и остыл Никита за год в обиде на мать, не просил о возвращении, не настаивал на разводе или еще каких жертвах.
Только сердечко материнское само разлуки не выдержало, заболела мать, не стала семья мужа с хворой возиться, вот и вернулась женщина домой с ребенком под самый Яблочный спас.
И радостно, и больно было Никите, но больше радостно.
Обнял он маму с сестренкой. И стали все вместе думать, что делать, как дальше жить.
Погнуло, конечно, яблоньку ветром, посшибало яблочки, но разве упавшие не вкуснее тех, что сгниют на ветках?
Вылечили маму, принял Никита сестренку и стали все снова жить счастливо да хлопотно. Ибо иначе и не умели.
А годы бежали мимо яблочной семьи спокойные да веселые.