Детство – самая счастливая пора моей жизни. Никаких айфонов, МакОСов и плейстейшнов, на которые всё равно нет денег; никаких подъёмов в пять утра; никаких криков “свободная касса!” за стенкой – да, я повар одного из Макдоналдсов на окраине города. Вставать в худшем случае в семь тридцать, школа занимает всего полдня, и в коридорах никто ещё не догадался понатыкать камер, чтобы проверять посещаемость. Только двор, просторы зелени, кажущиеся бесконечными маленькому человеку; только истёртая железная горка, и ты учишь подружку на три года младше съезжать по ней так, чтобы не угодить попой в лужу у основания. Дома ждёт мама, уже готовы оладьи из кабачков, папа слишком занят, чтобы проверять оценки, и ещё там... брат. Старше на три года, высокий, но тощий, как жук-палочник, детина с глубоким взглядом, направленным сквозь меня.
Бывало, спросишь его:
– Какая на улице погода?
И он отвечает:
– А? Что? Нет, я не знаю, что на обед.
Пытаешься выяснить, куда хочет поехать на отдых – говорит, что всегда хотел посетить Средиземье. Говоришь ему вытирать руки о зелёное полотенце – вытрет о красное, которое для посуды. И ещё нам с мамой приходилось заранее мыть все купленные яблоки, потому что он брал их из корзинки и ел прямо так.
Я давно нашла работу и съехала от родителей на съёмное жильё. Детство прошло, но только для меня. Брат остался таким же, как и был – высоким, тощим и обладающим мозгом школьника. Он жил в родной квартире, перебивался случайными заработками и не представлял другой жизни, ведь если работать по восемь часов в день и завести семью, уже не получится играть в Варкрафт. Мне оставалось только завидовать терпению нашей матери.
Однажды в выходной день (у меня они бывают и по средам) я шла из торгового центра, где сравнивала цены на косметику. Я занималась этим иногда, но ничего не покупала.
В узком проходе между двумя домами стоял человек. Я узнала его уже только вступив в этот просвет между Скиллой и Харибдой.
Петя Верёвочник был раздолбаем-студентом с непропорционально большими руками, делавшими его похожим на обезьяну. В тот день он, как обычно, прогуливал универ. По Пете плакали армейские казармы, но сам он при их упоминании только хохотал: врождённое плоскостопие совсем не причиняло ему страданий. Между прочим, он уже зарабатывал, продавая предметы в мультиплеерных играх.
Как можно было с самого начала его не узнать? Этот доставучий павиан каждый вечер приходил на наш фуд-корт и начинал безобразничать. Я лично с ним столкнулась, когда он проник в кладовую и начал обжимать новую кассиршу. Однажды он выдавил соус на грудь уборщице, и та была вынуждена стирать фартук в туалете.
Вот и сейчас Петя был в настроении всех доставать. Он развернулся и перегородил проход. Мы столкнулись лицом к лицу.
– Эй, малышка. Твоя касса сейчас свободна? – спросил парень и для пущего эффекта положил руку мне на бедро.
Я была готова взорваться!
– Нам бы вместе прогуляться... – продолжил он. – Ты завтра работаешь?
– Работаю, – сдерживая гнев, сказала я.
– Тогда встречу тебя после работы! – воскликнул Петя и довольно захохотал.
Я хотела дать ему в морду, но сдержалась. Только подойдя к перекрёстку, ненадолго задумалась и повернула направо.
Квартира, в которой я родилась, встретила гостью полутьмой, и это было странно. Уличная обувь стояла рядом с порогом, значит, Ваня не покидал дом, разве что ушёл без ботинок. С ним и такое могло случиться.
– Вань, ты не видел перцовый баллончик? – крикнула я.
Средство защиты помогло бы от Пети завтра. На самом деле я не собиралась его применять, достаточно будет простой угрозы.
На мой крик никто не отозвался. В квартире стояла мертвенная тишина. Но, если прислушаться... Кто-то пыхтел! Я прошла в коридор... и замерла. На турнике для подтягиваний висел человек. Вниз головой.
Это был Ваня. Его бледное лицо замерло на уровне моей талии, бока сдавливал узкий костюм с выпускного, и ещё одна деталь: с плеч свисала чёрная простыня. Я не могла узнать брата. Может быть, он мёртв? Почему у него ни кровинки на лице?
Вдруг Ваня снова издал пыхтение и открыл глаза.
– Ты проникла в мой замок!!! – прорычал он.
Этот голос был не Ванин! Передо мной висело чудовище!
– К-к-кто ты такой?! – воскликнула я. – Где мой брат?
Чудовище протянуло руки к полу и ловко соскочило с перекладины – оно явно не в первый раз там висело.
– Плата за вход, – произнесло оно, – кровь.
И укусило меня за шею. Я завизжала от ужаса.
***
Вязкая багровая жидкость загадочно блестела в полутьме. Шторы были задёрнуты – вампирам солнечный свет вреден. Я мрачно посмотрела на Ваню.
– С каких пор ты начал пить томатный сок?
Он же его ненавидел в детстве! Упирался, когда мама заставляла пить! А это точно сок, а не кровь девственницы?
Брат, думая о чём-то о своём, улыбнулся.
– Понимаешь... Я наконец нашёл, чем хочу заниматься в жизни. Думаю, у меня получится. Хочу быть писателем! Мне ведь нравится придумывать, жить в других мирах...
Я с громким стуком опустила стакан на стол и завопила:
– Поэтому ты меня укусил, да?!
Ваня неловко засмеялся. Под белой краской его лицо было пунцовым, я это понимала.
– Ну, видишь ли, главный герой – это как бы часть тебя. Ты вживаешься в него, вы сливаетесь вместе. И, чтобы прочувствовать, посмотреть на мир его глазами, я должен вести себя, как он!
Мой брат всегда был немного странным. Я со вздохом откинулась на спинку стула.
– Только Дракула не рычит, как оборотень, а таинственно шепчет. Учти, пожалуйста.
***
Итого, чтобы написать свой первый роман, мой брат каждый день висел на перекладине вверх ногами, выходил на улицу ночью, завернувшись в чёрную простыню, и попросил сотрудников парка аттракционов дать ему лечь в гроб комнаты страха. Три месяца кропотливой работы – и шедевр появился на свет. Он поступил в продажу на читалках по цене 649 рублей за штуку. Сюжет был таким: обыкновенного безработного парня, живущего в Российской Империи, во время поездки в жаркие страны укусила летучая мышь, и, вернувшись в Москву, он превратился в вампира. Тем временем его младшая сестра попросила защиты от навязчивого кавалера, предлагавшего на себе жениться. Безработный вампир выпил её кровь, она тоже стала нечистью, убила жениха кинжалом, и брат с сестрой улетели в Тайланд. В финале два вампира загорали в свете луны.
Книга вызывала ряд вопросов. А ничего, что ближе к экватору солнце ярче, чем у нас? И оно будет пробиваться сквозь самые плотные шторы? Откуда у парня из крестьянской семьи деньги на поездку по Африке? Где вампиры прятались от солнца во время перелёта?
И это я ещё решила не комментировать постельные сцены между главными героями. Инцест! Разврат! Он представлял на месте героини меня, сволочь!
Как выяснилось, не я одна была возмущена. Читатели тоже шедевр не оценили. Однажды я, придя в прежний дом, спросила:
– Как дела?
Ваня посмотрел на меня с кислым видом.
– На три и девять десятых.
– Почему с такой точностью? – удивилась я.
– Это рейтинг моей книги.
Он показал мне отзывы на планшете. Я пролистала страницу. Самой популярной претензией оказалось, что плащ не должен свисать вниз, когда вампир находится вверх ногами. Похоже, усердие моего брата пошло во вред. Также многие говорили об альтернативной анатомии в эротических сценах. В целом, читатели ставили три звезды чаще, чем пять.
Я посочувствовала брату.
***
Казалось, на этом закончились его попытки стать писателем. Он стал ещё более тухлым и вялым, чем раньше. С каждым днём ситуация всё ухудшалась. Когда я приходила, Ваня смотрел в пространство отсутствующим взглядом. Он перестал бриться, осунулся, и лицо его отражало такую скорбь, будто кто-то умер.
Однажды мать позвонила мне, и по голосу было понятно, что она плачет.
– Доченька, приходи скорей! Ванюша болен! Целый день не ел...
Я побежала домой со всех ног и застала брата в кровати в полутёмной комнате. Мать склонилась над ним, повторяя:
– Ванюшенька, хочешь тост с малиновым джемом? Подоткнуть одеяло? Вентилятор направить?
И Ваня отвечал на всё:
– Нет. Не хочу. Не надо. Отстань от меня.
– Что стряслось? – спросила я резко.
Ваня перевёл на меня пустой рыбий взгляд.
– Жизнь – череда неудач, – пробормотал он. – Стремиться к чему-либо нет смысла. Только тот, кто ни к чему не стремится, никогда не проиграет.
– Но он и не победит, – напомнила я.
Ваня устремил взгляд в потолок и выдал философски:
– Не проиграл – уже победил.
Затем брат вывалил на нас все затаённые обиды. От девочки, которая отказалась сидеть с ним за одной партой в школе, до редактора, удалившего шутку про “жить или нежить, вот в чём вопрос”. Нежить. Не жить. Нежить. Ха-ха.
Я уходила из дома подавленная, думая, чем могу помочь.
***
– АааА!!! Вампир!..
Люда ввалилась на кухню, умирая от хохота. Её кепка съехала набок, щёки порозовели. Давно в нашем МакДоналдсе не было такого веселья.
– Вампир. Ой, не могу... Ой, вампир!
Она стукнула ладонью по дверному косяку и стала рассказывать:
– Ты не представляешь! Танька с утра намазала губы новой помадой. За сто рублей! Зубы красным испачкались, ребёнок заорал, её за вампира принял!
Я не стала смеяться, только спросила деловито:
– Какая марка?
Люда удивилась:
– Что?
– Какая марка, говорю? Надо запомнить, чтобы не покупать её.
***
В тот день я собралась зайти домой. Мы с матерью решили, что если Ваня не придёт в себя за неделю, то начнём давать ему антидепрессанты.
– Кормите меня своей отравой, кормите. А стремиться я ни к чему не собираюсь, – бормотал больной в ответ. – Я твёрд и незыблем. И неподвижен. Как камень!
В тот день брат снова лежал на кровати, закинув ноги на стену. Вид у него был ко всему безразличный и вызывающий жалость. Я подумала: почему бы не рассмешить его?
– Представляешь, у нас работницу сегодня дети за вампира приняли, – сказала я. – Она испачкала зубы губной помадой. Красной.
Ваня перевёл на меня взгляд. Похоже, сработало: медленно на его лице проявлялось осознание, а следом – поток эмоций.
– И как? Очень похоже было? – спросил он нетерпеливо, приподнимаясь на кровати.
– Ну... так... Более-менее... – растерялась я.
Ваня подскочил, схватил ноутбук и принялся печатать со скоростью света. Он подпрыгивал на попе и ликовал. Впервые я видела его в таком возбуждении. Честное слово, в него вселился демон. Демон, заставляющий людей писать. Иногда его называют музой.
– Продолжение! – восклицал он. – Продолжение! Брат с сестрой принимают за вампира девушку, чьи зубы – в красной помаде! А она – шпион, замаскированный под работника МакДоналдса! Теперь меня точно оценят! Теперь мою книгу поймут!
В мире нету слов, которые могли бы передать удивление, испытанное мною в тот вечер. Какая-то помада за сто рублей вернула к жизни лишённый воли полутруп. Проблема решилась сама собой. Ну и отлично.