Страх. Это всё, что осталось в памяти от момента штурма. Липкий, мерзкий страх и туман, в котором расплываются очертания предметов и даже звуки становятся бесполезно рвущими тишину. Наступившую. Неожиданную. Чья то рука, вцепившаяся в мой рукав. Она тащит меня, а я словно безвольная кукла послушно иду.
Тот, кто уводит из комнаты, где только что приземлилась дымовая шашка, вытягивает в узкую дверь. Куда он меня ведёт? Где остальные?
Но мысль не успевает оформиться и ускользает, а я без сил сползаю по стене. Ссадины от осколков взрыва на лице и на шее противно ноют. Звуки всё ещё вдалеке. Почему? Я больше не слышу? Прикасаюсь ладонью к уху, вскрикиваю от резкой боли. Поворачиваю ладонь - кровь. Что это? Мамочка, я умру? Почему сейчас? Я так не хочу!!! Хочу увидеть солнце, прибой, услышать птиц….
Крепкие руки поднимают меня, перекидывают через плечо. Стон вырывается от резкой боли в плече, отдаваясь в позвоночник. Вижу пуговицы его рубашки, залитой кровью. Отключаюсь.
Он спас меня, вытащил. Почему? Зачем? Он теперь герой? Неееет, нееет, он мучитель… Я вспомнила. Всё вспомнила. Хлопки в коридоре офиса, крики. Распахнутая настежь дверь и люди в масках. Приклад прошелся по спине и мысли заработали с удвоенной силой, в ужасе, выводя из оцепенения. Нас пятеро, взятых в заложники.
В соседнем офисе крики детей, снова хлопки и визг. Душераздирающий крик: мама!
Все стихло. Мы сидим на полу, совершенно не зная что будет дальше. Темнеет, но свет зажигать понятно не будут. В животе противно подсасывает. Сколько прошло, час, два, вечность? Оборачиваюсь, вырывая себя из полудрема. Дверь распахивается. Я судорожно пытаюсь соображать где дети, что плакали?
Послушно встаём на приказ того, кто наверное главный. Сколько их, захвативших нас? Пытаюсь пересчитать глазами. Вижу в коридоре, куда нас выводят лежащего ребёнка. Он закрыл голову руками, поджал ноги, но не кричит.
Душу разрывает дикая боль и я, забыв про страх, бросаюсь к мальчишке. Трясу за плечу. Вижу часто моргающие глаза, пытаюсь поднять. Снова прикладом по спине наотмашь. Падаю. В полуобморочном сознании прижимаю к себе ребёнка. Слёз нет, только страх. Безумный страх за жизнь малыша.
Начало штурма, и застреленный террорист падает рядом с нами, сидящими у окна на полу. Малыша рядом нет. Прижимаюсь к стене, чтоб не видеть бьющегося в конвульсиях урода. Страшно. Никогда не видела столько крови.
Шесть других, живых, тащят нас в коридор, прикрываясь, как живым щитом. Группа штурма затихает. Новый маневр - дымовая шашка. Туман охватывает кабинеты и коридор. Падаю, задыхаясь без сознания. Кто то кричит. Почти не слышу.
… Он затаскивает меня в пролёт запасного выхода, прислоняет к стене, закрывая собой. Оглушающий взрыв. Штукатурка отваливается кусками, где то скрипит обломок двери, болтающийся на петлях.
Я боюсь разжать веки и увидеть то, что напугает ещё сильнее. Хотя куда ещё больше. Но нет, здесь никого, только этот. Кажется он ранен. Испытываю отвращение. Но что то человеческое, ещё не умершее, кричит о сочувствии.
— Покажи, - не узнаю свой голос.
Он вздрагивает, молчит. Но не отталкивает. Отгибаю край разорванного рукава и вижу пульсирующую рану. Отрываю край подола и без того разорванного платья. Усмехаюсь незаметно, чувствуя себя спасателем. Да уж, спасателем террориста. Перевязываю.
Он всё еще молчит, только темные глаза сверкают из-под арафатки, закрывающей пол лица.
Отвожу взгляд. Ненависть внутри ещё клокочет. Ещё свежи детские крики в памяти. Но я, удивляясь своим мыслям, пытаюсь представить что этот не такой уж и плохой, его заставили. Вот сейчас спас меня, а я ему помогла.
— Вставай, надо идти.
Голос его низкий, сильный, как и красивые руки. Бррр… Поднимаюсь. Он идёт впереди. А я смотрю на него. Странное чувство оценивать мучителя. Он хотел убить меня. Нас всех. Но не убил. Не успел или передумал? Но ведь хотел! Тогда зачем спас?
Достаёт из за пояса простреленную фляжку. Вода вытекает из неё тоненькой струйкой. Протягивает мне. Жадно пью, но останавливаюсь, оставляя ему. Что за черт, я смотрю с благодарностью на него, всё больше испытывая желание оправдать. Эмоции гасят воспоминания, оставляя его образ как спасающего меня, почти рыцаря. Тьфу.
Стараюсь погасить возникшую злость, я же не знаю куда делся малыш. Почему этот не спас его, но спас меня?!
Снова начинаю путь мысленного оправдывания: не смог, не успел. Или не захотел?
Не спрашиваю. Мне страшно знать правду. Идём дальше. Хромаю, обнаруживая пронзающую боль в щиколотке. Подхватывает, подставляет плечо.
— Где дети? Тот малыш, что со мной рядом был, где он? - не выдерживаю.
Молчит. Срываюсь в истерике, кидаясь на него с кулаками.
— Отвечай!! Отвечай!!!
Зажимает мне рот ладонью. Автоматная очередь проходит со свистом, совсем рядом от меня, срывая его кепку. Он прижимает меня к стене, закрывая собой. Чёрные волосы ниспадают жёсткими прядями на сверкающие гневом глаза.
— Что вам надо было? Где те люди, что сидели со мной? А дети? Что с ними?
Слёзы потоками боли проливаются на его плечо, удерживающее меня у стены.
— Все мертвы.
— О боже! Зачем? Из за денег?
— Цель была освободить брата главного, вытащить с зоны. Для этого использовали захват тех, ради кого власти пойдут на сделку. Но всё пошло не по плану. Мы не знали, кто в офисе. Главный словно озверел от детского визга и начал палить. Один мальчишка сбежал в коридор, там ты его подобрала.
Он отдышался и продолжил шёпот.
… Переговоры зашли в тупик, когда старший отказался показать живых детей - заложников. Его брата никто отпускать и не собирался. Ахмет вытащил того самого мальчишку, чтг сидел с тобой и крикнул: выбирайте жизнь ребёнка, но тогда ваша смерть или наоборот. Ты закричала, он ударил тебя. Потом выкинул ребёнка из окна. Не успев воплотить свой план в действие, поймал несколько выстрелов. Один из них был мой.
— А малыш? - в ужасе прошептала я.
— Не знаю, поймали вроде. К нему кинулись несколько военных.
— Вы же монстры! Уроды! Злобные ублюдки, я ненавижу, ненавижу вас!
Он прижал меня, всхлипывающую и орущую в истерике. Вдруг я отшатнулась, толкнув его.
— Зачем ты спас меня? Я тоже живой щит? Да?
Он опустил глаза.
— Я не знаю почему. Идём, надо уходить.
— Куда?... - помедлила, - Они же убьют тебя…
— Знаю. Мне нечего терять.
Я шла молча, следом за ним, ощущая жалость и ненависть одновременно. Он поддерживал меня рукой. Хм, как заботливо. Странный. Дверь запасного хода резко открылась, впуская порыв холодного воздуха. Я не успела понять, лишь увидела как мой спаситель, он же мучитель отлетает с дыркой во лбу. Взгляд его остановился. Мой собственный крик привел в движение и в ужас всё вокруг. Воздух содрогнулся. Наступила темнота. Холодная, словно зимняя ночь.
... Очнувшись в палате я ощутила уже знакомый страх. Тот, что остался в памяти от часов, минут, секунд в руках террористов. А ещё не выразимая боль сковала сердце от того, что я никогда ничего не смогу сказать своему спасителю. Или мучителю. Тому, кто разделил течение моей жизни на до и после.