(1 ДЕКАБРЯ)
Они сидели в кафе, ожидая сеанса в кинотеатре. «Хорошо это или плохо – всё знать? Может и хорошо, но так больно», - подумал он.
– Если ты так чувствуешь, что это твоё, что для тебя это развитие, значит нужно ехать, – сказал он вслух.
«Она выбирает не что, а кого. Не путь, а человека», – с щемящей грустью подсказывало ему сердце. Но вслух он ничего такого, разумеется, не сказал. А потом еще подумал: «Всё, что угодно, лишь бы не начать открываться…» А еще сердце подсказывало ему, что вернётся она только через два года. Почему так? Если бы кто-то спросил, Хато не смог бы объяснить. Можно, если хотите, называть это ясновидением.
* * *
После того похода в кино его мир стал другим. Он вдруг ясно осознал – он любит её. Раньше он мог еще думать и сомневаться. Но не теперь. Он стал писать ей чаще. Намного чаще. И всё больше стихи. И комплименты. И не только писать. На занятиях в Мастерской Мифа ему было неспокойно, когда она не приходила. Он теперь помнил, что она собирается уехать. Она пока никому не говорила. Но ему-то сказала. И он знал. Однажды, помня, как внезапно она уехала на неделю в прошлый раз, он так и сказал ей:
– Пожалуйста, не уезжай внезапно. Перед отъездом мне обязательно нужно увидеться с тобой.
– Хорошо, – ответила она, – я скажу, когда буду уезжать. В любом случае, я уже знаю, что уеду после Нового года.
Зачем ему нужно было с ней увидеться? Он уже твёрдо решил, что до её отъезда объяснится с ней и сделает ей предложение. Да, вот так. Он чувствовал, что что-то в этом всём происходит не так, не правильно. Но только пока не мог понять, что именно…
(12 ДЕКАБРЯ)
Ночной город. Хато провожает Селену на автобус. Как всегда. Он тоже едет с ней несколько остановок – ему по пути. А она едет дальше домой. Он бы ехал с ней всегда до самого её дома, а потом шёл к себе домой пешком. Но чувствовал, что это будет слишком навязчиво. Между ними и так чувствовалась некоторая напряженность. После того похода в кино. После стихов. И комплиментов. Селена с Хато, как всегда, говорят обо всем, что им обоим интересно, о том, что было на тренинге в Мастерской. Селена задаёт вопросы, Хато с радостью ей отвечает – он более опытный игрок в Мифе. И тут Селена говорит:
– Хато… Можно тебе ещё один вопрос задать?.. Я, правда, не знаю, как бы так его лучше сформулировать. Меня наверно этот вопрос смущает немного…
Хато понял, что это было неизбежно. Что ж… А объясниться он не успел. Пока собирался – она первая спросить решила…
– Я кажется понял тебя, Селена. И даже представляю себе, что ты мне хочешь сказать.
– Правда?
– Да.
Он собрался с духом и продолжил:
– Да, Селена, ты мне очень нравишься… И даже больше, чем очень. Тут, наверно, все и так понятно. Просто надо мне было раньше тебе сказать. Еще тогда, в кино… Почему-то не сказал.
– Ты знаешь, Хато, я сама была пять лет в таком состоянии. Это плохое состояние. Сейчас я люблю другого человека – и это совсем другая любовь, безусловная, когда тебе от другого человека ничего не нужно. И то состояние по сравнению с этим – просто болезнь.
Хато слушал, и что-то чудилось ему не то. Не мог только объяснить, что именно. Вроде всё правильно она говорит. Но почему-то чудится, что что-то здесь неправильно…
– Ну да, – немного угрюмо отвечал Хато, – у меня любовь обусловлена. Она обусловлена, как минимум, тем, что ты женщина, а я мужчина… Не знаю, что ещё сказать…
– Я бы желала, чтобы ты тоже такую любовь нашел.
Он так и не нашёлся, что ответить. Но согласиться не мог. Что-то внутри мешало. Тут автобус приехал на его остановку, Хато обнял Селену: «Пока!», и вышел.
(Хато. 23:38
Я не игрок, не рыцарь, не буйный вой,
Нет в рукаве туза, а в руке – булавы.
Только душа, что как прежде готова в бой
Только за свет, за любовь, без наград, без славы.
Это поэт придумал высокий стиль,
А ловелас – петь под окном серенады.
Мне бы придумать, как в сердце твоё впустить
Лето навек, где поют сверчки и цикады.
Ты улыбаешься шуткам, в кругу друзей
Звонко смеёшься. Падает блик случайный,
И за вуалью тонкой души твоей –
Сердце не врёт – видит печали тайну.
Я тебя не учитель, не знахарь, не дон.
Нет у меня ни трав, ни советов верных.
Только душа, что хочет развеять твой сон.
Только глаза, что в тебя влюблены безмерно.)
(Селена. 23:44
Прекрасно, очень тонко и красиво))) Благодарю тебя!!! )
(Хато. 23:46
Это я написал ещё после нашей встречи в кино. Так почувствовал.)
(Селена. 23:47
Оо, вот это да!)
(Хато. 23:49
Почему я всегда все знаю? Я почти все, что ты сегодня мне сказала, увидел еще тогда. Вот только не увидел искорки счастья в твоих глазах…)
(Селена. 23:54
Хато, счастье – очень многогранное состояние. То, что проживает каждый – уникально. Для меня счастье бывает личным и общим. Бывают моменты счастья, бывают периоды, а бывают времена, когда счастье достигается серьезной внутренней работой вопреки обстоятельствам.)
«Как-то сложно это…», – подумал Хато. Но он, конечно, этого не написал. А что написать в ответ, не нашелся…
(15 ДЕКАБРЯ)
Хато листал новости и в чьём-то комментарии его привлёк прикреплённый документ. Привлек заголовок – что-то про развитие сознания человека. Хато скачал документ и стал его читать. И вдруг явственно ощутил прикосновение. Он как будто прикоснулся к тексту, как к реальному твердому предмету – например, к книге – и считал с этого предмета то, чего не было написано в тексте. Он явственно увидел, что текст написан про того самого человека, о котором ему недавно рассказала Селена. Более того, он увидел, что часть текста написана Селеной. Хотя подпись была немного другая. Немного – изменена только фамилия. С этого момента Хато стал читать намного внимательнее. И дальше в тексте ему стали попадаться моменты, которые его сильно встревожили. Такие звоночки. Все вроде правильно в этом тексте. Он и сам бы поразмышлял в таком ключе. И вдруг, бац – звоночек! Хато читал дальше, и потом опять, бац – звоночек, звоночек, звоночек! Как-то уж очень похоже на секту. Эта тревожность в тексте сложилась со всеми необъяснимыми ощущениями неправильности происходящего, которые возникали у него в прошлые дни. Эта безусловная любовь… А может Селена просто околдована этим человеком? Гипноз? Черная магия? Вуду? НЛП? Что там еще бывает? В сектах все идет в ход. Но что ему, Хато, с этим было делать? Он не мог прямо сказать об этом Селене. Если он ошибается – то получится, он просто наговаривает на незнакомого ему человека. Закономерное поведение отверженного. Но этим он только обидит её. Если же он прав в своих ощущениях, то она ему не поверит. По крайней мере, сейчас. Значит, Селена так или иначе поедет. Видимо ей этот опыт нужен зачем-то. А Хато? Он может дать ей защиту! «Если противник сильнее, твои действия должны выйти за пределы его понимания. Бернар Вербер.» Что ж, Хато теперь знал, что ему делать!
* * *
(24 ДЕКАБРЯ)
(Хато. 23:22
В самые длинные ночи снятся
Самые длинные сны:
Самого разного цвета звёзды,
Длинные дни весны,
Ветер под крыльями тёплый, сильный,
Запахи после гроз,
Самые дальние страны, море,
Берег, в волнах утёс
И отдалённые зовы сердца.
Шепчет огонь Луны:
"Пусть этой ночью тебе приснятся
Самые длинные сны...")
(Селена. 23:49
Ммм, очень романтично получилось и душещипательно )))))
(Хато. 23:50
Колыбельная. На сон грядущий. Длинных красивых снов тебе сегодня )))
(Селена. 23:53
Спасибо огромное! И тебе ярких незабываемых и вдохновенных снов)))
Бывает так: прозвучат слова, ты прикоснёшься к ним и вдруг увидишь почти целиком яркую ясную картину. Так и Хато. Он перечитал стих, который только что отправил Селене, и его вдруг обожгли слова «Огонь Луны». «А что если у нее и правда огонь, как у Солнца, а не просто отраженный свет?» - подумал Хато. И повинуясь импульсу начал писать, пока сам не очень понимая, что пишет. Он знал только одно: это сказка.
(25 ДЕКАБРЯ)
(Хато. 02:28
ЛУННАЯ ТЕНЬ.
Сказка.
Только самый наивный, всеми обманутый, искусственный человек может верить, что свет Луны – это отражение света Солнца. Человек настоящий, рождённый Матерью Землёй о Отцом Солнцем, знает, что свет – это огонь. И у Луны конечно тоже есть свой огонь. Он не такой жаркий и не такой яркий, как у Солнца, но такой же живой и сильный. А ещё живой, настоящий человек знает, что у всякого огня, как у всякого света, есть тень. И у Солнца есть тень. У него она дневная. Дневная тень прячется за светом. И тень Солнца прячется за Солнцем. А у Луны совсем другая тень - ночная. Ночная тень прячет свет, скрывает его. Вот и Лунная Тень прячет Луну, скрывает от нас её огонь. А почему стало так, сейчас расскажу.
Пятьсот тысяч лун назад огонь Луны был таким же ярким, как и огонь Солнца. Только Луна сама поменьше Солнца будет, характером мягче, а потому, когда вместо Солнца на небе появлялась Луна, ночь оставалась ночью, но была светлой, как вечерняя заря, тёплой, как прикосновение любящих рук. Мир в лунную ночь был полон необыкновенных красок, а сердца всех живущих на Земле существ переполняли любовь, нежность и невероятно добрые мысли, мечты и желания. Солнце согревало землю, ветер, воду и всё живое снаружи, а Луна согревала всем душу. А душа есть у всякого – даже у камня.)
(Хато. 23:40
(2) … продолжение сказки
Но однажды Луна немного увлеклась, украшая дивные ночные сны обитателей мира. Наступало утро, и на небосвод выходил старший брат Луны – Солнце. Луна заметила его в самый последний момент, когда он уже шагнул на утреннее небо. Она тотчас же умчалась на другую сторону Земли. Но не так уж быстро у неё это получилось. И на какой-то миг узкую полосу Земли осветило сразу оба огня – огонь Луны и огонь Солнца. И надо же было так случиться, что именно в это время, именно в этом месте родился мальчик. Мать этого мальчика была самой старшей сестрой в большой семье, где у нее было 26 младших братьев и сестёр. Ей всегда не хватало любви отца и матери. А потом ей казалось, что ей не хватает любви друзей и подруг. А потом и собственного мужа. И своему единственному сыну она дала имя Любоим, чтобы уж ему-то досталась вся любовь, какая только возможна.)
(Хато. 23:45
Добрый вечер, Селена! Это тебе: сказка и пожелание доброй ночи)
(Селена. 23:47
Спасибо большое за сказку. Очень интересно, как она к тебе приходит)))
(Хато. 23:48
Понемногу каждый вечер приходит. Просто думаю о тебе, и она приходит. Откуда-то)))
(Селена. 23:49
Серьёзно??? Вот это да…)
(Селена. 23:52
И тебе доброй ночи)
Хато вдруг ясно понял, что пишет не просто сказку. Это её история. Это про неё, про Селену. Какой-бы скрытной и таинственной Селена ни старалась быть – иногда, в разговорах с друзьями нет-нет да и прозвучит пара слов. А остальное просто складывается из прикосновений, чувств, интуиции, знаков. И вот он опять знает всё. Хотя ему никто об этом не рассказывал. Откуда? Да вот пойди пойми… Откуда-то…
(26 ДЕКАБРЯ)
(Хато. 23:22
(3) …продолжение
Любоим родился, одаренный двумя огнями – солнечным и лунным. И рос он сильный, красивый и обласканный всеобщей любовью. Все мальчишки хотели дружить с ним и выбирали его главным во всех своих играх. Все девчонки заглядывались на него, и каждая мнила себя его будущей невестой. Учителя-наставники только хвалили Любоима. А больше всего одаривала его любовью мать. И даже отцу не позволяла она строго обращаться с сыном. Отец сердился, ворчал, что мужчину должно воспитывать в строгости, но так любил он мать Любоима, что не решался идти поперёк её воли. Однажды Любоим стал совсем взрослым. Он стал мужем – красивым, статным, сильным, и умом его судьба не обделила. Да только смотрел на него с неба старший брат Луны и никак не мог понять, что не так ему чудится. А присматривать за Любоимом и днем, и ночью он не мог – по ночам Солнце должно уходить с неба.)
(Хато. 22:59
Сказка сказывается, глаза слипаются. ))) Спокойной ночи, Селена )
(Селена. 00:00
Спокойной ночи, Хато! Очень интересная сказка-сериал)))
(27 ДЕКАБРЯ)
Очень трудно писать любимой женщине мало и редко. Потому что стихи не писать невозможно, а комплименты хочется говорить вообще каждую минуту. Но Хато заставлял себя писать Селене редко и мало. Иначе она могла устать от передозировки непрошенной нежности влюблённого кавалера. И он писал ей каждый день, много, нежно, откровенно. Но писал это в свой электронный дневник, а сообщения ей отправлял только мысленно. Однако иногда он не выдерживал.
(Хато. 13:24
Селена, ты чудо!)
(Селена. 19:38
Хато :) :) :)
Скажите, что такого может быть в таком сообщении? Иногда всего одно слово и улыбка меняют весь мир. Ну, по крайней мере, мир Хато в этот момент изменился. В нем стало в миллиард раз меньше грусти и в миллиард раз больше радости…
(Хато. 23:28
:-) :-) :-)
(Селена. 23:30
А я про тебя и твою сказку как раз сейчас вспоминала )))))
(Хато. 23:32
А я как раз собрался рассказать, что дальше было )))
(Селена. 23:33
:-D :-D :-D )
(Хато. 23:45
(4) …продолжение сказки
И вот однажды Солнце ушло с неба, чтобы уступить место сестре своей Луне. И так уж стало, что в ту пору вышел Любоим из дома погулять под звёздным небом. Идёт он по улице, а на него из окон девицы смотрят украдкой, не спят. Идёт он по саду, а другие девицы, что с парнями своими на свиданье вышли, отворачиваются от своих парней и тоже на Любоима заглядываются. Идет он в поле, а тут на небо выходит прекрасная Луна. Увидала она Любоима и тотчас влюбилась в него. Да так, что без памяти. Сошла она с неба и говорит Любоиму: «Никогда прежде не видала такого красавца, как ты! Хочу быть с тобой на век, вместе будем по земле и по небу ходить, рука об руку!» А Любоим даже и не смутился ничуть, а принял любовь прекрасной девы Луны. Будто всегда знал, что для того и рождён он таким статным и приметным, чтобы сама Луна его полюбила. Ведь от всех прочих людей получал он столько любви, что уж привык к ней, как к собственной одежде привыкают.)
(Хато. 23:46
Спокойной ночи, Селена! <3 )
(Спокойной ночи, Хато! С нетерпением жду следующей серии )))))
(28 ДЕКАБРЯ)
Говорят, времени нет. Точнее, оно есть… Или нет? В общем, даже если есть, то оно нелинейно. То есть, не важно, что произойдёт вначале, а что в конце – причина вовсе не обязательно происходит раньше, чем следствие. Зазеркалье какое-то… И квантовые физики прекрасно себя в этом зазеркалье чувствуют. Те, кто столкнулся с Мастерской и её Мифом – такие, как Селена и Хато – тоже прекрасно чувствуют себя в зазеркалье. В общем, Хато вдруг почувствовал, что не так важно, любит ли его Селена сейчас – он всё равно скажет ей, что любит её и более того – сделает то, что всё равно собирался сделать – он сделает ей предложение. Он не будет ждать, когда что-то изменится. Он сделает всё, что необходимо, прямо сейчас, и тогда – и только тогда – всё изменится так, как ему нужно. Как предопределено. Как должно быть. Как иначе и быть не может.
(Хато. 22:56
(5) …что же дальше было.
И вот стали Луна с Любоимом вместе по небу да по Земле ходить. И все-то ими восхищаются. А особенно Любоимом – каков он красавец и везунчик, что сама дева Луна его полюбила да в женихи выбрала. Любоим ходит гордый и от счастья чуть не светится, как еще одно Солнце. И везде-то старается со своей невестой показаться-покрасоваться. А Луна – девица скромная и добрая. Она рада, что всем свет дарит. А еще больше – что возлюбленный ее так счастлив. А Любоима постепенно ревность стала брать. Луна ведь ходит и дарит свет и радость всем и каждому. И все и каждый на нее смотрит и радуется. И не только женщины и дети – а и мужчины другие тоже. И сказал тогда Любоим невесте своей: «Раз ты меня любишь, и мы с тобой жених и невеста – не должно теперь тебе смотреть на всех и каждого. И все и каждый не должны тебя видеть. Только мне, жениху своему, можешь ты весь свой свет и огонь показывать. А другие пусть через темную вуаль на тебя смотрят.» И дал он ей тонкий черный платок, чтобы им зарывалась Луна, выходя на небо к миру и его обитателям. И вроде видна она всем, как прежде, да не так жарок огонь, не так ярок свет ее – будто туманом заволокло.)
(Хато. 23:01
Доброго вечера, Селена!)
(Селена. 23:03
Прикольно!!!! Задумка очень выразительная)
(Хато. 23:47
Доброй ночи и магических снов…)
(Селена. 23:56
Хато, благодарю! И тебе магических и мистических снов!)
(29 ДЕКАБРЯ)
Утром Хато ходил по ювелирным магазинам. Это же надо – Хато, по ювелирным магазинам! Не проблема найти кольцо красивое и доступное по цене. Проблема была в том, что Селена – не такая, как все. Это трудно объяснить тому, кто не знаком с ней. Хато представил себе, как он вручает ей золотое колечко с бриллиантиками или фианитиками, а она ему говорит: «Хато, поскромнее надо быть. Я же просила, ничего такого дорогого мне больше не дарить.» Но дело было не только в этом… Ни одно из этих колец никак не вязалось в его представлении с ней. С ней! Все они рядом с Селеной казались какими-то фальшивыми. И дело было не в цене. Просто она – другая. Но чудо все-таки произошло, и Хато набрёл на маленький удивительный антикварный магазинчик…
(Хато. 23:12
(6) …продолжение сказки
Приняла Луна платок черный от Любоима, будто это дорогой подарок, и стала закрываться им всегда, когда выходила на небо. Стала она светить вполсилы, да огонь её стал греть вполсилы. И не так уже светлы и радостны были лунные ночи на Земле. Вместо любви и радости стали люди по ночам чувствовать всё больше усталость от дневных забот, да и друг от друга. Стали меньше гулять под звёздами и мечтать, а больше дома оставались да спали подолгу. И не так уже сильно заглядывались люди на Луну и на Любоима. А тому как-то наскучивать стало, что на него мало внимания теперь обращают. Да и невеста его уже как будто не так прекрасна стала – светит вполсилы, наверно и любит его, Любоима, вполсилы. Стал он всё чаще выходить везде один. То занятым, то нездоровым скажется, то раздумчивым. А то вдруг выдумал в путешествия уезжать, дескать молод еще – нужно мир посмотреть, ума да опыта набраться. Да всякий раз всё дальше он уезжал, всё дольше не возвращался. А верная Луна любила и терпеливо ждала его. Да один-то раз и не дождалась вовсе. А потом слух пришёл, что в дальних далях – аж в созвездии Девы – нашел себе Любоим другую невесту, лучезарную звезду. Как имя той звезды, я не помню, да и не хочу вспоминать.)
(Хато. 23:13
Доброй ночи, Селена!)
(Селена. 23:40
И тебе доброй ночи, Хато))))))
(30 ДЕКАБРЯ)
Последний вечер перед каникулами в Мастерской. Все танцуют, веселятся. Конечно, в Мифе нельзя просто танцевать, как на обычной дискотеке. Здесь ничего не делают просто. Здесь играют. Вот Селена подходит к Маску, что-то ему объясняет, потом они берутся за руки и начинают двигаться. По их движениям можно догадаться, что Маск ведёт Селену, а Селена должна отпустить свои представления о танце и двигаться только так, как поведёт её импульс от партнёра. Хато стоит и наблюдает за этим со стороны. Он любуется. Она открывается и открывается всё больше! Она и так безумно красива. А когда открывается – красивее ещё в сто раз, подобная божеству. Они заканчивают танец и Селена подходит к Хато.
– Похоже на контактную импровизацию, – говорит ей Хато.
– Да… Тут надо было отпустить себя и полностью выключить голову.
Хато секунду думает, а потом развивает эту тему:
– А можно как в «ведомый-ведущий» - ведомый закрывает глаза.
– Да! Круто!
– Хочешь попробовать?
– Давай. Кто с закрытыми глазами?
– Давай я, – решительно говорит Хато.
– Отлично!
Какое невообразимое сочетание эмоций – знать, что твоя любимая не сегодня – завтра уедет далеко и не известно, как надолго. К тому же, где-то есть другой, которого она любит. Но в этот момент можно думать только о танце, довериться своей любимой, следовать за её руками, просто танцевать с ней, чувствовать её, и пусть весь мир на эти мгновения исчезнет! А потом ещё один танец, и ещё…
– Я хочу, чтобы мы все поиграли во что-нибудь, – сказала она ему тихо сквозь мощные волны громкой танцевальной музыки.
Он на секунду задумался. А потом лукаво ответил:
– Ну что ж. Кто чурачил, тот и начал. Предлагай игру – организуем.
Селена и правда стала думать, в какую общую игру она бы хотела поиграть с друзьями. Но идея не приходила. Было только желание. Она немного погрустнела. И тогда сказала ему:
– Это мой последний день в Мастерской, – и это звучало, как объяснение, почему ей захотелось остановить громкую музыку и собрать всех вместе.
«Ну вот. Сегодня. Значит это сегодня. 31 декабря она, конечно, проведёт с семьёй – с мамой, папой и братьями. А потом может уехать в любой момент – хоть утром 1 января»
Хато подошёл к ней ближе, чуть обнял её за талию и сказал:
– Селена, мне нужно завтра обязательно тебя увидеть. Во сколько ты сможешь? Посидим где-нибудь не долго. Это очень важно. Пожалуйста!
– Завтра столько дел… Давай не в центре. Можешь ко мне приехать? Где-нибудь рядом с домом чтобы…
– Хорошо. В 12 часов не рано?
– Нет. Совсем не рано. Главное, что не вечером… – и она добавила поспешно, – Только пожалуйста не дари мне больше ничего!.. – голос её звучал умоляюще, как продолжение фразы, что она сказала две недели назад: «Я могу это принимать. Но не могу отвечать тем же. Моё сердце давно принадлежит другому». Он тогда хотел сказать, что сердце не должно кому-то принадлежать, даже если любит. Но, разумеется, не сказал.
– Это не подарок. Обещаю.
– Хорошо…
(Хато. 23:30
(7) …продолжение
И такая невыносимая печаль поразила Луну, что скрылась она за собственную тень. Сидела одна и только плакала от горя. Целый лунный месяц никто её не видел. А через месяц вышла она из-за своей тени, чтобы посмотреть – не вернулся ли её жених Любоим. Нигде его не нашла и опять на месяц скрылась за тенью, плакала и горевала. Так с той поры она и выходит из-за своей Лунной Тени раз в месяц, а остальное время прячется и горюет, и только иногда выглядывает – не вернётся ли её возлюбленный. А тонкий черный платок, что дал ей Любоим, она теперь никогда не снимает – всегда закрыт её огонь ото всех и вся. Лишь тусклый бледный свет едва пробивается. И кто смотрит на Луну, то не любовь и радость уже чувствует, а печаль, тоску и одиночество. Зверь воет, а человек печальные песни поёт. Может и вернулась бы к Луне радость и любовь, встретила бы она того, кто по сердцу ей придётся да сам будет её любить нежно и верно. Да нужно ей для этого открыться, снять с себя черную вуаль и не прятаться за своей тенью. Но боится Луна, что опять обманет её любовь, что вновь испытает она невыносимую боль и грусть. Прячется за тенью и смотрит на звёзды – далёкие, прекрасные, холодные, вечные.
…Ангел один пролетал, рассказывал, что больше других привязалась Луна к одной далёкой звезде. Целыми ночами смотрит завороженно на небо, ждёт, когда пройдёт звезда по небосклону. А звезда не то, что человек – не бросает Луну, всегда проходит. Увидит Луна звезду и говорит с ней, как с возлюбленным. Мечтает когда-нибудь улететь к своей звезде, чтобы вместе быть. Да только звезда тёмная, никто её не видит, кроме самой Луны. Может есть она. А может Луна её выдумала, чтобы только не выходить из-за своей тени, не снимать вуаль, не открывать свой огонь в полную силу. Только немногие теперь знают, что Луна – младшая сестра Солнца. И огонь у неё такой же живой и сильный. Если откроется – вернутся на Землю ночи светлые, как вечерняя заря, краски необыкновенные, радость, любовь, нежность, добрые мысли, мечты и желания. Я знаю – мне ангел рассказал.
Конец сказки.)
(Селена. 23:37
Хато, спасибо большое! Очень красивая сказка получилась. У тебя талант. Тебе можно детские сказки придумывать)
(Хато. 23:39
Не люблю придумывать. Эту я не придумывал. Считал. Возможно, так всё и было на самом деле.)
(Селена. 23:39
Ааааа)))))
(Хато. 23:41
Доброй ночи, Селена!)
(Селена. 23:42
Доброй прекрасной ночи, Хато!)
(31 ДЕКАБРЯ)
(Хато. 11:43. Добрый день!)
(Селена. 11:43. Добрый день!)
(Хато. 11:44. Я в Суши&Пицца рядом с твоим домом. Приходи, пожалуйста.)
(Селена. 11:45. Ооо, ничего себе! Я смогу только не раньше 12:00)
(Хато. 11:45. Да. Я чуть раньше пришёл. Я же знаю, что нужно некоторое время собраться. )))))
(Селена. 11:46. Спасибо!)
Он ждал её за тем же столиком, где они не раз сидели за последний год и о чём только не говорили: кто где был летом, что такое игра и миф, в чём смысл жизни, есть ли у нас вечность или только одна эта жизнь, да и о прочих пустяках. С ней любой разговор становился беседой двух оракулов за чашечкой бесконечности. И ждать её было нисколько не обидно, а очень приятно, потому что он точно знал: если Селена опаздывает, значит правда есть причина, а не потому, что «девочкам можно». Но сейчас он волновался. Ему казалось, что встреча получится скомканной и торопливой. Она наверняка догадывается, о чём Хато собрался говорить. О чём может говорить с женщиной влюблённый в неё мужчина? Она будет спешить узнать, зачем он её позвал, чтобы поскорее вернуться домой к предпраздничным семейным хлопотам…
…И вот они сидят уже полтора часа. Да-да, полтора часа! Беседа течёт, как и в прежние их встречи здесь – неторопливо, глубоко и густо, словно смола вечного пространства-времени стекает по стволу дерева жизни. Она задаёт вопрос за вопросом. Он тоже. Он не торопится. Наслажденье – слушать её, смотреть на неё, говорить с ней о непостижимых другими людьми вещах, ждать её ответов и новых вопросов – а всё остальное пусть потерпит столько, сколько возможно. Ведь это может быть последняя их встреча на неопределённо долгое время.
– Что тебе больше всего запомнилось в этом году? – задаёт очередной вопрос Селена.
Хато задумывается. Потом улыбается:
– Чтобы всё перечислить, пришлось бы заказать и съесть ещё один большой сет!
Селена понимающе кивает и улыбается, мол: «Да, да, понимаю, тот же случай!..»
– А если коротко сказать, – уже серьёзно добавляет Хато, – в этот год вечность и бесконечность как будто материализовались. И вообще, как будто не год прошёл, а целых пять или даже десять лет. Время в Мифе сжимается.
И снова она кивает, поскольку чувствует всё то же самое. И про вечность, и про время в Мифе.
Когда роллы закончились, а разговор чуть не стал клониться в опасно нейтральную, закруглительную тему пожеланий гармонии в личной жизни, Хато решительно сказал:
– Так вот. По поводу важного дела, о котором я тебе говорил.
– Да…
Он достал из кармана маленький холщовый мешочек. Не дожидаясь, пока лицо Селены красноречиво скажет: «Ведь я же просила ничего мне больше не дарить…», Хато протянул ей мешочек и сказал:
– Это не подарок. Это очень сильный предмет. Открой и посмотри.
Селена осторожно расслабила шнурок, заглянула в кисет и ахнула: на дне кисета лежала знакомая изящная деревянная статуэтка ангела.
– Это же тот самый…
Она вопросительно смотрела на Хато. Её выразительные, временами такие строгие глаза требовали, нет, не так – настоятельно ждали убедительных объяснений.
– Да. Тот самый. В Мастерскую этот ангел попал через меня. И теперь я поручаю ему новую важную миссию. Он должен беречь тебя. Помнишь про число тридцать три? Это совсем другой порядок силы. Так вот: тридцать три тольтека – твои друзья, все мы, кто знает тебя и любит – попросили ангела беречь тебя. Пожалуйста, очень прошу, не оставляй его здесь, возьми его с собой. Пусть он всегда будет при тебе. Это действительно важно.
Селена сидела опешившая, напряженно обдумывая сказанное.
– Так ты что, рассказал им, что я уезжаю?..
– Нет. Я только просил отдельно каждого взять ангела в руки и попросить его беречь тебя.
– Но… Разве они не спрашивали, в чем дело, что случилось?
– Да, некоторые спрашивали, что с Селеной.
– И?
– Я говорил, что всё в порядке, просто тебе сейчас будет нужен охранный амулет.
Селена держала в руках ангела, чувствуя мощную тёплую энергетику предмета, постепенно осознавая услышанное.
– Хато… Ну ты даёшь… Когда... когда ты это всё проделал?
– В последнюю неделю.
– Ого… – она снова надолго замолчала, представляя, наверно, как Хато говорит с каждым из их друзей, – Тридцать три… Нас так много уже…
– Нас еще больше.
Их глаза встретились. Между ними был весь их огромный Миф.
– Ты знаешь, этот предмет… И моё предназначение, почему я уезжаю – это всё про одно и то же. Я чувствую какой он сильный. И светлый. Я обязательно возьму его с собой.
– Да, у него очень большое и мощное пространство. Его пространство – это часть Мифа. Ты всегда будешь с нами. И под нашей защитой.
Потом они еще около получаса говорили про предназначения, про важность делать то, что считаешь нужным и правильным, невзирая ни на какие стереотипы, нормы и даже традиции. Казалось, их удивительная встреча может длиться бесконечно. И только когда Селена стала уже поглядывать на часы, вслух размышляя о необходимости успеть ещё в магазин, Хато решительно сказал последнее, что собирался сказать Селене в последний день этого года:
– Селена. Я так или иначе должен тебе это сказать. Не важно, о чём мы говорили две недели назад. Я всё равно скажу. Я с самой первой встречи чувствовал, можно даже сказать, знал… И очень старался в тебя не влюбиться. Но не получилось. Это просто невозможно. Я люблю тебя, Селена. И я должен задать тебе вопрос. Я так или иначе задал бы его тебе – сегодня или неделю назад, не важно. Дай, пожалуйста свои руки.
Селена нерешительно протянула к Хато ладони, а Хато бережно, но уверенно сложил её руки лодочкой, быстро достал что-то правой рукой из своего кармана и вложил Селене в руки, после чего так же бережно, но твёрдо заключил её сложенные ладони в свои.
– Вопрос здесь – у тебя в руках. Не отвечай на него прямо сейчас. Ответишь когда-нибудь потом. Кто знает, возможно это будет в какой-нибудь из следующих жизней. Впереди у нас бесконечность.
Селена замерла и молчала. Она понимала, что дал ей Хато. Она понимала, что за вопрос. Хато смотрел на неё и понимал, что Селена сейчас и не смогла бы дать никакого ответа. А еще он понимал, что для неё такой решительный шаг Хато был полной неожиданностью. Она с невероятным каким-то усилием едва сдерживала слёзы. Хато тоже вдруг обнаружил, что и сам едва сдерживается. Наконец она раскрыла ладони и открыла лежавшую в них синюю бархатную коробочку. Простое тонкое серебряное кольцо и только две половинки бесконечности – серебряная и золотая – обвивают его тонкой змейкой. Бесконечность… Селена медленно закрыла коробочку.
– Хато… В этой жизни у меня нет ответа…
– Значит в следующей. Впереди у нас бесконечность.
– Бесконечность… Хато, ты для меня…
Хато нежно накрыл рукой её ладонь, держащую его вопрос, и слегка сжал её, как бы говоря: «Не думай отпускать»
– Не говори ничего сейчас. Скажешь потом.
Он чувствовал, что никакие больше слова, сказанные прямо сейчас, не могут быть правдой. Всё будет ясно позже. Вероятно, года через два, как он увидел это в перспективе ещё в начале месяца. «И почему я всегда всё знаю?», – в который раз подумал Хато. Они ещё несколько минут сидели и просто смотрели друг на друга, не находя что сказать, но вместе с тем, не чувствуя в этом какой-либо неловкости. Что-то щемящее и невероятно красивое было сейчас между ними, что и назвать-то не знаешь как.
Наконец Селена тихо и кротко проговорила:
– Мне наверно пора… Пойдём вместе?
– Да.
Пока она прятала в сумку ангела и кольцо, Хато снял с вешалки и подал ей пальто. Он всегда так делал. Пока Селена надевает шапку и шарф, он держит её пальто в руках, а потом галантно помогает своей любимой его надеть. Его не интересует, как ведёт себя большинство, что считается модным, а что – устаревшим. Он поступает так, как сам считает правильно и красиво.
Они вышли из кафе на яркий солнечный свет.
– Какой прекрасный день! – восхитилась Селена, – Снег искрится и скрипит – всё как положено!
– Да, и на деревьях лежит! Всё как положено, – поддержал он.
– Висит! Лежит… Прилип! – Селена будто тоже вся искрилась, как морозный новогодний иней на ветвях, – Мне к торговому центру. А тебе?
– Я в ту же сторону.
Он хотел как можно ярче запомнить этот момент. Морозный солнечный последний день года. Они с Селеной идут рядом. Пять минут назад он задавал ей может быть самый важный вопрос в жизни. И ответ придёт неизвестно когда. И не известно какой. Но на душе помимо грусти грядущего расставания – огромная светлая радость. Ощущения в такие моменты не дали бы ему обмануться. Он точно знал, что идёт туда, куда нужно, что всё, что было нужно сделать сейчас, он сделал именно сейчас, именно тогда, когда нужно. А ещё… Хотя он не получил ответа на свой вопрос… Откуда-то это чувство, что они идут вместе. Они вместе. Границы нет. Она рядом с ним. Он рядом с ней. И идут они вместе в одну сторону.
– Ну вот. Мне сюда, – остановилась она у входа в супермаркет.
Хато крепко и нежно обнял Селену, а она в ответ обняла его.
– Селена, спасибо, что ты есть…
– И тебе… Ты уникальный человек, Хато…
Всё остальное уже было сказано, а все ответы придут к ним позже. Они разошлись легко и быстро. Но продолжали идти вместе в одну сторону, с грустью и радостью глядя друг на друга, пока она не зашла в стеклянные двери, а он не пошёл дальше. Навстречу бесконечности. Вдвоём.