«Я начал путь, чтобы дойти до конца – ты прочёл это, и твой путь начался. И ты не можешь останавливаться, иначе эти строки исчезнут, и ты не узнаешь всего пути. Пройдя путь до конца, ты уже не будешь тем, кем был, и тебя уже не будет там, где ты есть. Знание пути пребудет с тобой навсегда, и эти строки врежутся в память так, словно ты сам написал их. И сможешь передать их кому пожелаешь. И сможешь воспользоваться ими когда и где пожелаешь. И путь приведёт тебя туда, куда пожелаешь. Желание есть и будет всегда единственной точкой входа для того, кто желает найти вход. В путь!..»
Глаза его открылись сами. Он словно вынырнул из ледяной проруби.
– Исчезнут…
Чур Джи будто оцепенел. Он смотрел на ровные, как в книге, строчки, только что написанные им в тетради, и боялся отвести взгляд от бумаги, на которой не было ничего, кроме этих строк. Но когда Чур Джи сидел с закрытыми глазами и в трансе выводил эти слова, у них было продолжение. И оно опять появится, стоит только вновь закрыть глаза – это было очевидно.
– Я не могу останавливаться…
И он вновь закрыл глаза.
«Я не могу останавливаться – ты произнёс это, и теперь ты действительно не можешь повернуть назад, ибо, повернув назад, ты убьёшь того, кем можешь стать, и мудрецы назовут тебя убийцей души. Не будь убийцей своей души, иди. Чтобы идти дальше, ты должен владеть своим вниманием, обладать богатым воображением, чуткостью и умением видеть границы, и то, что в них, и всё, что за их пределами. Есть ли это всё у тебя? Если чего-то не имеешь – остановись и обрети. И возвращайся, как только обретёшь. Тогда закрой глаза и скажи: Я вернулся, как только обрёл! И тотчас путь твой продолжится.»
Чур Джи открыл глаза. Он сделал это скорее для того, чтобы в последний раз перевести дух. Всё перечисленное у него, кажется, было. И Путь Каменного Круга – это вполне ожидаемое продолжение более длинной дороги, на которую он ступил уже очень давно – дороги странника, охотника, следопыта. И он не свернёт с неё. Во всяком случае, по своей воле.
Чур Джи закрыл глаза, чтобы продолжить чтение манускрипта, но тот не появился. Беспокойство овладело сознанием Чур Джи. Что он сделал не так? Сказано было: «…ты не можешь останавливаться, иначе эти строки исчезнут…» Но он не останавливался. Может тень сомнений, нерешительности, которых он сам даже не заметил? Магические предметы могут быть столь чувствительны. Тем более такой артефакт, как Путь Каменного Круга – свиток, которого в явном мире вовсе не существовало. Чур Джи всё же попытался справиться со своим волнением и решил немного подождать. Прошла минута, а может больше. На горизонте, если это можно было назвать горизонтом, появился человек. Чем ближе он подходил, тем более знакомо выглядели его накидка, шляпа и посох.
– Мастер Мон! – воскликнул Чур Джи, как только узнал своего учителя в лицо.
– Чур Джи, – с улыбкой ответил учитель, – Ты, я вижу, в затруднении?
– Да, Мастер! Что я сделал не так? Куда пропал манускрипт? Почему я больше не вижу его?
Мастер Мон, как и прежде, не торопился отвечать, ожидая, что ученик сам найдет ответ. Немного погодя Мастер Мон всё же ответил:
– Кажется, ты кое чего не сделал, Джи. Чтобы манускрипт снова появился, должны были прозвучать слова…
– О, боги! Я тупица! – воскликнул Чур Джи, – Я вернулся…
– Да! – перебил Мастер, – То есть нет, конечно же, ты не тупица, Чур Джи. Но это очень хорошо, что ты о них забыл и не произнёс. Видишь теперь? Как минимум, вниманием ты владеешь недостаточно хорошо для продолжения пути.
– Да, Мастер…
– Но это не всё. Не говоря о твоём самомнении касательно воображения и чуткости – разве у тебя не возникло вопросов по поводу четвёртого необходимого условия?
Чур Джи чувствовал себя как на экзамене. Он уже не был уверен ни в одном из вариантов своего ответа.
– Видеть границы? – нетвёрдо произнёс ученик.
– Да. Видеть границы. О чём это, по-твоему? В чём заключается это умение?
– Я подумал, что раз я хороший охотник и едва ли не лучший из следопытов…
– Ха-ха-ха! – Мастер рассмеялся от души, – Прости, Джи, я не насмехаюсь над тобой, напротив – я искренне рад твоему оптимизму и уверенности в своих силах! Но увы, в данном случае твоих навыков охотника и следопыта будет совершенно недостаточно. Умение видеть границы, о котором говорится в Пути Каменного Круга, неразрывно связано с твоим вниманием, чуткостью, а более всего – с воображением. Тебе нужно найти школу. Там ты можешь обрести все необходимые качества и навыки и стать Мастером Границ.
– Мастером Границ? И где же мне искать эту школу? Или, хотя бы, как она называется?
– Прости, мой дорогой ученик, но я не могу тебе этого сказать, потому что не знаю. Я способен общаться с тобой, но я не прозреваю в будущее. Я не ведаю, как называют эту школу в твоём времени. В моё время она называлась так же, как свиток – Путь Каменного Круга. А символом её была Кукла Мон – девять кукол, вложенных одна в другую. В школе учат видеть невидимые границы, и менять их. Надеюсь, эти сведения помогут тебе.
– Мастер Мон, что это за невидимые границы? Зачем нужно умение их менять? И что находится в них и за их пределами? О чём это? Простите, но я не понимаю, что я должен найти?
– Довольно задаваться вопросами, Джи. Есть вопросы, которые помогают отыскать путь, а есть вопросы, которые уводят с пути – то есть, все прочие. Иди же.
И сам Мастер Мон, не мешкая, развернулся и пошёл прочь, оставив ученика с ещё большим количеством вопросов, чем прежде. Чур Джи долго сидел неподвижно, не открывая глаз, смотрел вслед неспешно уходящему вдаль учителю, не то в надежде, что тот вернётся, вспомнив ещё что-нибудь важное о школе, не то ожидая, что появится свиток, и там чудесным образом будет указано направление, куда теперь должен идти Чур Джи. Но ясное дело, ни того, ни другого не могло произойти. И рано или поздно нужно будет открыть глаза и самому выбрать направление…
* * *
То были воспоминания уже семилетней давности. Но все эти годы они были с Чур Джи, как если бы всё это произошло вчера. А записанное им начало свитка и слова учителя Чур Джи помнил наизусть. После каждого года обучения в Школе он спрашивал себя, готов ли он вернуться на Путь, обрёл ли он необходимые навыки. И каждый раз должен был признаться самому себе, что еще не готов. И вот на седьмой год Чур Джи почувствовал уверенность в своих силах и новых умениях – видеть и изменять границы. Он решил, что в начале осени вернётся на то же самое место, где семь лет назад временно прервал чтение свитка, полученного от Мастера Мон и являющегося ему лишь в трансе. Там, в невысоких горах Центральных Земель, недалеко от стоянки на озере Иши-мон, в лесу с незапамятных времён стоят ровным кругом древние как мир мшистые камни, известные всем как Врата Иши-мон. Прежде чем получить свиток, Чур Джи ходил к этим камням наверно не меньше сотни раз в надежде самостоятельно разгадать их секрет. Он изучал каждый камень, словно тайную карту, ведущую к сокровищам, пробовал слушать их, испытал не меньше двух десятков разных ритуалов, выведанных у странников, которые утверждали, что знают, как пробудить каменные врата Иши-мон. Всё тщетно. Но однажды он вспомнил слова своего учителя, которые Мастер Мон повторял довольно часто: «Отпусти то, что ищещь, и то, что ищешь, придёт». Чур Джи ушёл в лес далеко от озера, подальше от Круга, развёл костёр и погрузился в транс. И ему явился Мастер Мон – его учитель. Он спросил Чур Джи, зачем тому нужен Каменный Круг. И Чур Джи ответил: «Я странник. Я бывал уже во многих землях. А по рассказам других путников я много знаю и обо всех прочих землях. Но никто не знает, что находится за теми, самыми далекими землями. Я хочу зайти так далеко, как никто не заходил, побывать там, где никто не бывал. Быть странником – это мой большой путь. А Круг ведёт как раз туда, где никто ещё не бывал.» «Никто точно не знает, куда ведёт Круг», – сказал учитель. «Очень хорошо, – ответил ученик, – это даже лучше. Значит там и правда никто не бывал.» Мастер Мон не стал возражать, но передал Чур Джи свиток – Путь Каменного Круга – и ушёл. Чур Джи, не мешкая ни минуты, развернул его и начал читать.
И вот теперь, спустя семь лет Мастер Границ Чур Джи шёл к тому же самому месту, в древний лес в горах Центральных Земель. Чур Джи шёл по дорогам пешком. Росла первая Луна осени, он был в пути уже несколько недель, и до озера Иши-мон оставалось не больше недели пути. И тут Чур Джи попал в очень неприятную историю, которая грозила стать серьёзным препятствием на пути к его цели. В трактире Города Горна Чур Джи вступился за другого странника, которого пыталась облопошить парочка бродячих игроков в кости. В трактире завязалась драка, в драку втянулись все посетители трактира, и беспорядки начались даже на улице перед трактиром. Стража схватила всех, кого сочла нужным, Чур Джи посчитали зачинщиком драки. Как охотник он имел при себе лук и стрелы. Старейшина Грот, отвечавший за порядок в городе, решил, что это доказательство вины и отягчающее обстоятельство. Чур Джи заперли в остроге на два месяца до окончания разбирательств. Два месяца Чур Джи ждал довольно стойко и терпеливо, будучи уверенным, что сможет всё объяснить старейшинам и докажет свою невиновность, ведь в трактире было много свидетелей, видевших, с чего всё началось и кто виноват. Однако, через два месяца к нему в камеру самолично явился старейшина Грот и объявил, что совет старейшин выслушал свидетелей и установил вину Чур Джи, а также определил для него наказание в виде четырёх лет в остроге Города Горна. Слушать возражения и протесты обвиняемого старейшина не стал.
Чур Джи был в отчаянии. Четыре года. Четыре года в остроге, в городе, где он никого не знал, а значит не мог заручиться чьей-либо помощью. Четыре года взаперти. Там, где всего одна неделя пути отделяет его от цели многолетних странствий. Если первые три года поисков были волнующим, захватывающим путешествием, если семь лет обучения в Школе тоже были движением по пути к мечте, к неизведанному, то предстоящие четыре года в остроге не сулили ничего, кроме бесконечного томительного ожидания. А отраженное в зеркале восприятия Чур Джи имя старейшины не обещало свободу и по прошествии четырёх лет. Мастер Границ чувствовал себя безнадёжно застрявшим в каменных границах маленькой тюремной камеры.
«Отпусти то, что ищещь, и то, что ищешь, придёт». Всякий раз, когда Чур Джи вспоминал эти слова учителя, и его дела после этого сами собой налаживались, это казалось какой-то магией. Но он знал, что никакой магии в этом нет. Просто после этих слов Чур Джи сам начинал воспринимать и действовать по-другому, это и приводило его к разрешению проблем. Вот и сейчас не было ничего удивительного в том, что к нему пришёл его учитель. Они сидели молча. Чур Джи знал, что Мастер Мон прекрасно знает, в какую переделку попал его ученик. Чур Джи просто созерцал красный песок, на котором они сидели, а Мастер Мон внимательно смотрел на Чур Джи. Спустя довольно долгое время Мастер спросил: «Что ты хочешь?» «Я готов, и хочу вернуться к Каменному Кругу. Хочу продолжить путь», – ответил Чур Джи. «Прекрасно. Я рад, что ты готов. Значит продолжай.» «Но…», – возразил было Чур Джи. «Никаких больше вопросов! – прервал Мастер, – Просто встань и продолжи путь.» «Прямо сейчас? Здесь?!» – в этом вопросе содержалось всё: и маленькая камера в остроге, и предстоящие четыре года ожидания, и несправедливость его приговора. «Да, – спокойно, но твёрдо ответил ему Мастер Мон, – Ты знаешь и умеешь достаточно. Просто встань и иди дальше.» И сказав это, Мастер Мон встал и ушёл.
Как и прежде, всё, что осталось у Чур Джи – это ещё больше вопросов и предположений. Как он попадёт к Каменному Кругу, находясь в остроге? Пройдёт сквозь стену? Разрушит её? Произнесёт заклинание и перенесётся сразу на озеро Иши-мон? После семи лет он, конечно, мог называть себя Мастером Границ, но всё же таким фокусам его не обучали. Он знал, что это возможно – работать с твёрдыми границами так же, как с невидимыми, но семи лет обучения для этого мало. Однако, другого выбора, кроме как довериться наставлению учителя, у Чур Джи не было.
Закрыв глаза, он произнёс нужные слова:
– Я вернулся, как только обрёл!
«Я вернулся, как только обрёл – ты сказал это, значит можешь продолжить путь. Отыщи девять границ, перейди каждую так, как будет сказано здесь. Первые семь найдёшь по пути, восьмой границей будет Каменный Круг, девятой будет проход между Самым Младшим и Самым Старшим Камнем в Круге. За девятой границей будет то, к чему идёшь. То, к чему идёшь – это только сон. Откуда уходишь – другой сон. Все миры – только сны. И твой мир – только сон. Девять границ куклы Мон берегут его. Девятью телами ты к этим границам привязан. Пересекая одну границу, стираешь из сна одно своё тело. Чтобы пройти в другой сон, тебя не должно быть в этом. Чтобы девять тел твоих были стёрты, через девять границ куклы Мон ты должен пройти.»
– Час от часу не легче! Ладно. Я же не рассчитывал, что это будет легко, – сказал сам себе вслух Чур Джи.
То, что для прежнего охотника и следопыта могло стать неразрешимой загадкой, непреодолимой преградой, для Мастера Границ было хотя и весьма сложной, но понятной, выполнимой задачей. Он внимательно осмотрел свою камеру. В который раз уже за последние пару месяцев. Только теперь гораздо внимательнее. И по-другому. Ему нужно было найти все девять границ в пределах этого крохотного, практически никак не обставленного каменного закутка, рассчитанного на одного узника.
– Что ж. Это даже интересно…
«Отыщешь первую границу – перейди её с тайной, видимой тебе одному. Выбери себе чужое, сделай его своим и не теряй. Двигайся так, как не двигаешься ты, но как двигается другой. Думай так, как не думаешь ты, но как думает другой. Воспринимай, чувствуй так, как не чувствуешь ты, но как чувствует другой. Будь другим.»
– Пока всё понятно.
Чур Джи снова осмотрел камеру. Он столько раз замечал, как меняется его настроение, да и сама камера меняется, когда он переходит то в один её угол, то в другой, то в третий. Сейчас он стоял у стены возле самого дверного проёма. Чур Джи медленно перешёл, словно перетёк, в глубокую каменную нишу с тяжёлой железной дверью. Он решил, что это хороший знак – начать движение от входа. Взглянув из проёма на комнату, он ясно увидел первую границу. Она проходила точно по краю невысокой ступени, отделявшей маленький пятачок при входе от всей остальной камеры. Тайна, с которой нужно было перейти через границу – это изменённое восприятие, мысли и тело. Иными словами, Чур Джи нужно было перевоплотиться в кого-то другого. Стать не Чур Джи. В Школе он занимался этим целыми днями. Одним из его излюбленных воплощений был Мармудо – друг Мастера Мона, живший, как и учитель, семь тысяч лет назад.
Чур Джи перевоплотился в Мармудо и пересёк границу, видимую только ему – Мастеру Границ.
На дне ущелья было холодно. Мармудо поёжился. Он как будто знал эти скалы. Конечно. Это отроги Горы Шестого Будды. Однажды они с его другом Моном проходили именно здесь, когда искали дорогу к школе Иши. Вернее… проходил только он, Мармудо. Потом он нашел школу и взял себе новое имя – Мон. А потом, через много лет Мон стал Мастером. («Вот оно, оказывается, как всё было!», – удивился Чур Джи, бывший в этот момент Мармудо. Каждый раз он узнавал о своих воплощениях что-то новое. И это всегда удивляло.)
Но хватит воспоминаний. Нужно идти дальше. Как раз вышла из-за облаков Богиня Ночного Солнца и осветила часть ущелья. Граница её света проходила буквально в шаге от Мармудо. Мармудо закрыл глаза, чтобы продолжить чтение свитка. И тот не замедлил ему явиться.
«Отыщешь вторую границу – перейди её и потеряй свою собственную.»
Он сосредоточился на границе Лунного света, шагнул за неё, и Мармудо исчез. И Чур Джи тоже исчез. Конечно, он помнил и того, и другого. Лучше всего, разумеется, он помнил Чур Джи. Но перейдя границу, он уже не был ни одним, ни другим, ни кем-либо ещё. Он был кем-то. Но без границ. И пространство вокруг тоже не имело никаких границ. Густой воздух и лунный свет. Нужно было идти дальше. Но границ не было. «Мне нужна третья граница, – размышлял Чур Джи, – Впрочем, здесь всё, что захочешь, появляется по щелчку…» Чур Джи знал об этом, потому что на практиках в Школе он здесь уже бывал. Он щёлкнул пальцами, и под ним побежала каменная дорожка. Слева направо. Он посмотрел направо. Похоже, что у тех, кто выкладывал дорожку, закончились светлые камни и остались только тёмные. Там, где начинались тёмные камни, обрывался туман. «Вот и граница!», – обрадовался Чур Джи и закрыл глаза.
«Отыщешь третью границу – перейди её, стань ребёнком и пожелай. Пожелай искренне, всем сердцем. Но то, что ты пожелаешь, не должно вредить другим.»
В детстве Чур Джи был слабым и довольно болезненным мальчиком. Ну и конечно он был мечтателем и фантазёром. Его граница в детстве была тонкой – тоньше самого дорогого пергамента – и словно подсвеченной изнутри пламенем восковой свечи. О чём мечтал маленький Чур Джи? Много, о чём! Очень много! О собственном воздушном шаре, например. О, да! Он, странник Чур Джи, и теперь не отказался бы иметь свой летательный аппарат, да с командой в придачу, разумеется! «Пожелать, что ли?», – мелькнула озорная мысль. Но тут всплыло самое потаённое и искреннее… Дом из детства. Дом, где он родился и жил с отцом и матерью, пока однажды всё не поменялось… Но это уже другие, не такие радостные воспоминания. А дом родителей, и ещё по соседству с ним дом, где жили его дед и бабка – да, он очень хотел бы снова там оказаться, почувствовать эту атмосферу, учуять эти запахи, прикоснуться к тем счастливым дням не только памятью, но и телом. И ведь это совсем не запредельная мечта. Он мог бы найти это место, и если дом сохранился… «Оно!», – понял Чур Джи. И загадал. И закрыл глаза, готовый идти дальше.
«Отыщешь четвёртую границу – найди свой свет и с ним иди. А как перейдёшь – найди свою тьму и с ней договорись.»
Пространство детства пришлось на самое светлое место в камере – напротив зарешёченного окна, пробитого в наклонном каменном потолке. А у противоположной стены, как раз под косым окном, было место, казавшееся самым тёмным и опасным во всём помещении. Разделявший эти два пространства свет Луны рисовал на каменном полу четкую границу. Чур Джи зачерпнул немного Лунного света и отправился договариваться со своей тьмой.
Чур Джи позвал, и она тут же явилась. И очень удивила Чур Джи. Он ждал явления какого-нибудь демона. Но его гостья – красотка с несоразмерной, как у ребёнка, головой – более всего была похожа на очень большого, невероятно пушистого, приторно милого чёрного котёнка. И манерами, и одеянием, и пропорциями. Это и отталкивало, и странным образом манило к ней. Лень. Это была его лень.
– Спасибо тебе, – первым обратился к ней Чур Джи.
– Всегда пожалуйста, – с манерной, но искренней улыбкой отвечала гостья, – А за что?
– Ты так часто обо мне заботишься. Благодаря тебе я столько раз избегал лишней, никому не нужной работы.
Гостья просияла:
– О, ты оценил! Я старалась.
– Но иногда, бывало, я чувствовал, что уже достаточно отдохнул, и некоторые дела всё же стоило бы сделать, – продолжал Чур Джи, – но твоя компания так приятна, что после проведённого с тобой времени очень трудно вернуться к делам.
Гостья немного напряглась, хотя в целом слова Чур Джи ей льстили.
– Ты любишь играть? – неожиданно спросил Чур Джи.
– Да, ещё как! – вновь ободрилась гостья, – Игра – это же не работа!
– Отлично! Давай договоримся. Приходи ко мне, когда чувствуешь, что мне нужен отдых, но потом отпускай меня, когда мне будет необходимо делать хоть и скучные, но все же нужные дела. А в другое время будем с тобой играть.
– Играть? Во что же? – живо заинтересовалась гостья.
– Я часто играю в разных других людей. По совершенно разным поводам и вообще без повода. И бывает хочу поиграть в довольно ленивых типов. Составишь компанию?
– М-м-м… – Лень призадумалась. С одной стороны, предложение Чур Джи кое к чему её обязывало. А с другой… Существа вроде неё так любят играть, если б кто знал.
– Хорошо, – ослепительно улыбаясь, проворковала очаровательная гостья, – договорились! А сейчас позволь мне откланяться. А то ты решишь ещё о чём-нибудь со мной договориться – а мне лень. Ха-ха-ха! Ну ты понимаешь?
– О, что ты, – изобразив галантность, заверил Чур Джи, – я бы не посмел обременить тебя ещё одним договором.
– Ну хорошо. Тогда прощай и до встречи! – и гостья исчезла так же быстро, как появилась.
Едва Лень ушла, он вернулся к чтению свитка. Путь ещё предстоял не близкий.
«Отыщешь пятую границу – откажись навсегда от своего желания, чтобы перейти.»
– Нет! Ну что такое? Почему так?
Чур Джи воскликнул так громко, что испугался, не разбудил ли своим возгласом тюремных стражей. Ему было больно и обидно. Если бы Чур Джи знал заранее, то загадал бы воздушный шар. От него отказаться было бы куда проще, чем от искреннего желания увидеть дом родителей. «Возможно, в этом весь смысл, – решил Чур Джи, – Наверно, желание, от которого легко отказаться, не подходит. Девятью телами ты к этим границам привязан – так сказано в свитке. Чем сильнее желание, тем сильнее привязан. Поэтому и нужно отказаться от самого сильного, самого важного желания.» Он огляделся. Нужна была граница. Он сидел под окном, а слева от него был тот угол камеры, в котором стояла тяжёлая широкая деревянная скамья, служившая также постелью. От этого ложа веяло каким-то безнадёжным, всепожирающим уютом последнего пристанища. Казалось, именно в такое место и уходят навсегда, расставшись абсолютно со всеми желаниями, надеждами и помыслами. Правой рукой Чур Джи достал из-за пазухи Лунный свет, принесённый им из детских воспоминаний, и выпустил его на волю, и тот улетел прямо в черноту окна над головой, растворившись в ночных небесах. А Чур Джи шагнул за пятую границу, на которой так и было написано: «Навсегда».
Пройдя через границу, он огляделся. Он стоял на большой плоской плите из камня. Плита эта лежала на вершине исполинского холма, поросшего мелкой колючей травой. Ветер здесь дул всегда. Холодный и влажный. Под холмом, куда ни глянь – огни. Огромный город. Люди. Очень много людей. И у каждого множество желаний, больших и маленьких, добрых и не очень, и почти каждое желание неисполнимо, и почти каждый мучается этой неисполнимостью и стонет во сне. Идти туда совсем не хотелось, но больше идти было некуда. Граница плиты – единственная граница, которую здесь можно было перейти. Чур Джи закрыл глаза и прочитал следующее указание в свитке.
«Отыщешь шестую границу – перейди её. Там нет тебя, есть только мы и то, что между нами – радость.»
Чур Джи уже понял, что ждёт его за шестой границей. В Школе было правило: заходить на территорию Школы можно только имея тайну – то есть, в одном из своих воплощений. Поэтому, когда в Школе они ходили за пять границ, то пятая граница на самом деле была шестой, потому что была ещё граница Школы. И теперь, когда Чур Джи перешёл шестую границу, ему всё здесь было знакомо. Эта густая пустота. Чур Джи здесь не было. Вернее, не было его границ. Он их снова потерял. Но здесь были все остальные, все сразу – его друзья, их тотемные звери, учителя, а также все тёмные и светлые невидимые, с которыми он уже был знаком. И было что-то ещё. Много Чего-то ещё. Сам воздух был этим Чем-то, а не просто воздухом. Это Что-то манило остаться здесь надолго. Оно было так знакомо. «То, что между нами, – вспомнил Чур Джи, – Радость. Эта радость – это и есть настоящая, истинная вера.» Густой, наполненный всеобщим присутствием воздух был так же знаком ему, как любовь, которая безошибочно знакома всем, даже тем, кто влюблён впервые. Воздух манил остаться. Но надолго оставаться нельзя.
Впереди была самая непонятная часть пути. Камера, в которую заточили Чур Джи, имела более чем скудную обстановку, и он побывал уже во всех её углах, и у двери, и под окном. Нужно было найти седьмую границу. Найти ещё одно пространство, отличающееся иной атмосферой, другим настроением. Но где же его искать? И даже если оно найдётся – остаётся ещё Каменный Круг. Каменный Круг! Но ведь единственный Каменный Круг, о котором Чур Джи знал, находится у озера Иши-мон. А как туда попасть, будучи запертым в остроге?! Чур Джи постарался успокоить мысли и решил для начала прочесть продолжение свитка.
«Отыщешь седьмую границу – стань зверем, чтобы перейти её.»
Указание было для Чур Джи кристально ясным. Чтобы перейти седьмую границу, нужно перевоплотиться в животное. «Чего мне сейчас не хватает? – задумался Чур Джи, – Мудрости, пожалуй.» И он перевоплотился в змея.
Змей Манго нашёл границу сразу. И заполз туда. Ведь для змея заползти под скамью – это так же естественно, как для человека – сесть на неё. К тому же, в отличие от Чур Джи, Манго не провёл двух месяцев в заточении – в полумраке и в состоянии, близком к отчаянию. Его восприятие было свежим и острым. Не говоря о потрясающем змеином осязании. Едва Чур Джи стал змеем Манго, мир изменился до неузнаваемости. Окружающее разделилось надвое. Одна половина мира стала бесконечной текучей поверхностью с причудливым ландшафтом и со множеством рельефов и фактур, неприметных для человека. Другая часть мира превратилась в чёрные провалы. Это были места, куда змей не может заползти, и откуда постоянно ждёт опасности. Превращаясь в змея, Чур Джи немного беспокоился, не забудет ли змей, кто он на самом деле, и какая у него цель. Но Манго помнил, и ему по-прежнему необходимо было найти Каменный Круг. «Стоп, – начинал понимать змей Чур Джи, – Найти! Так и написано – найди девять границ. Конечно, нужно найти круг из камней, просто найти – для этого не обязательно идти или ползти к озеру Иши-мон! А найти – значит заметить!» Но чтобы понять это, нужно было стать змеем. Или любым другим зверем. Но только не человеком. Человек непременно стремился бы к тому, что он уже знает. Чур Джи стремился бы к вратам у озера Иши-мон. И только зверь всегда видит лишь то, что есть на самом деле. Змей Манго стал внимательно осматриваться и ощупывать всё своим чувствительным телом. И он нашёл. Пол в камере был вымощен небольшими камнями, подобно хорошей дороге в Городе Горне. Некоторые камни отличались по цвету и по фактуре. Если бы не многолетняя грязь, Чур Джи и раньше заметил бы, что на полу, в самом центре камеры выложен ровный круг из камней, отличающихся ото всех остальных. Эти камни были немного светлее прочих и куда грубее отёсаны. Таких камней в Круге было шестнадцать, и между ними были проходы шириной в четыре обычных камня. Как будто кто-то собирался устроить здесь часы, и круг должен был стать циферблатом. «У озера Иши-мон тоже шестнадцать камней, – вспомнил Чур Джи, – столько же, сколько часов в сутках во времена Мастера Мон.» Чур Джи счёл это хорошим знаком и заглянул в свиток.
«Восьмая граница – Каменный Круг. Отыщешь его – войди. У тебя должна быть монета в один мон. Возьми её с собой и не потеряй – она нужна для прохода через Врата.»
Чур Джи так и предполагал, что самым сложным будет прохождение Круга и девятой границы. Здесь потребуется всё его внимание, воображение, вся чуткость и умение видеть невидимое. Чур Джи сосредоточился и через некоторое время увидел и даже почувствовал у себя на шее тонкий шнур с привязанной монетой в один мон. Перейдя границу, Чур Джи перестал быть змеем. Он снова был самим собой и с беспокойством огляделся. Но нет, Круг не пропал. Сам Чур Джи сидел в центре Круга и отчетливо видел камни, из которых тот был сложен. И монета – она по-прежнему висела у него на шее.
– Я в одном шаге от цели…
Преодолев волнение, Чур Джи снова закрыл глаза.
«Младшие камни стоят после старших по ходу солнца. Но самый старший стоит после самого младшего. Между ними двумя Врата Иши-мон.»
– Так и есть – это часы. Круг символизирует время. А время – это то, к чему более всего привязано последнее из девяти тел – физическое воплощение. И девятая граница – самая прочная. Поэтому она должна быть видна. Поэтому нужны камни.
Как следопыт, Чур Джи всегда знал – а если не знал, то чувствовал – где находится север, а где юг, поэтому сразу определил положение самого младшего камня.
«Коснись каждого камня от самого старшего до самого младшего, возьми у каждого то, что у него есть, и не потеряй. Подойди к Вратам с тем, что взял у камней, и с монетой в один мон. Произноси так: Прошу, иди! Прошу, иди!!! ПРОШУ, ИДИ!!!!!! Произнося слово, отдавай только то, что имеешь, а взамен бери другое. С тем иди.»
Нужно быть настоящим Мастером Границ, чтобы это сделать. И нужно быть очень хорошим Мастером Границ, чтобы понимать, насколько это сложно – удержать всё, что дадут камни, и не потеряв, донести всё до Врат Иши-мон. Чур Джи даже посетило сомнение, не поторопился ли он, вернувшись на путь через семь лет. Может стоило ещё семь лет попрактиковаться? Но теперь он уже не мог останавливаться.
Он коснулся ладонью первого камня. Первый камень не дал ему ничего, кроме холода. Сизого, дымчатого, вечного. Второй дал немного огня. Маленькую искру. Крохотную. Но всё же это был огонь. Следующие камни хранили печаль, осенний дождь и рыжий листопад. Шестой камень удивил. Он хранил то же самое, что было за шестой границей – радость, истинную веру. На седьмом камне не так давно сидела его подруга Лень. Камень одарил Чур Джи её приторным уютом. Затем был холодный гнев, тёплый страх, любопытство, чистая вода, чёрная земля, восторг, пустота. Чур Джи двигался очень медленно. Чтобы ничего не потерять, всему, что он получил, нужно было найти место в своих границах. Вот здесь у сердца самое место для любви, которой одарил его пятнадцатый камень. А надежда, подаренная самым младшим камнем, как маленькое солнце, так и осталась лежать на левой ладони Чур Джи.
Встав перед самой границей Врат Иши-мон, он почувствовал такой беспредельный ужас, какого не испытывал никогда прежде. И чтобы этот ужас не успел облечься в предательские мысли, Чур Джи немедленно прокричал: «Прошу, иди!» Выкрикивая слова, он отдавал всё, что взял у камней, взамен получая то, что слышал в собственных словах. «Прошу, иди!!!» – всё больше восторга от того, что он прошёл этот путь до конца и стоит у самых Врат Иши-мон. «ПРОШУ, ИДИ!!!!!!» – всё больше ужаса от того, что через миг он должен шагнуть. И он уже знает, куда ведут Врата.
Он делает Шаг.
Он проходит через девятую границу. Момент вне времени. Момент, длящийся вечность.
Пока он идёт, рядом с ним идёт Мастер Мон.
Тысяча вопросов, заданных учителю, и тысяча ответов, полученных разом, за одну сотую мига. В одно касание.
Это вопросы и ответы самому себе, ибо он знает всё, что знал учитель семь тысяч лет назад. Ведь это он и есть Мастер Мон. Он был Мастером Мон. Прежде.
А кто же учил Мастера Мон? И это тоже вопрос самому себе.
И снова в его руках свиток. И в свитке последние слова. Последние слова в свитке, которые он должен узнать.
«Ты прошёл весь Путь до конца и шагнул во Врата Иши-мон. Теперь Путь Каменного Круга пребудет с тобой навсегда. Путь приведёт тебя туда, куда пожелаешь. Желание есть и будет всегда единственной точкой входа для того, кто желает найти вход. Иди и стань Мастером Желаний.»
Последние слова звучат, как голос Мастера Мон. Голос учителя звучит, как его собственный. И растворяется вдали.
По ту сторону девятой границы виден дом. Он становится всё ярче. Он кажется таким знакомым. Он прикасается к нему не только памятью, но и телом.
Он слышит голос. Это уже другой голос. Граница остаётся позади. Голос приближается. Он становится всё ближе. Он кажется таким знакомым. И с ним еще один.
– Я хочу назвать его Чур Джи, – говорит один знакомый голос.
– Чур Джи. Хорошее имя, – отвечает ему другой.
(Записано Робертом Блэком со слов Чур Джи 22 ноября 22 года)