Волны чистых эмоций чуть не сносят его со сцены. Аплодисменты и авиации публики, счастливые детские лица. Он склоняется перед ними в поклоне и стягивает с головы свой чёрный цилиндр. "Мастер Сказаний", "Великий Театрал", всё это он. Жёлтый свет ламп вспыхивает калейдоскопом всех цветов, и на сцену начинают бросать букеты. Он поднимает их все, сверкая фирменной белоснежной улыбочкой. Терпкий запах роз окутывает всё его тело.
"Представление снова вышло гениальным."
Тяжёлый алый занавес опускается, и золотая вышивка на нём буд то бы сияет под солнечными лучами. Двустворчатые дверцы открываются, и восхищённые зрители устремляются наружу, выходя из тепла в прохладу плотного тумана и сумерек. Латунная лестница дрожит под сотней ног, а спустившиеся уже выстраиваются полукругом. От мастера ожидают ещё одно выступление. Громкий металлический лязг, натужное поскрипывание и металлическая фея над дверьми оживает; потряхивая серебряными крыльями, она облетает циферблат часов и бьёт по ним своей палочкой; вывеска, гласящая "Театр забытых сказаний" скручивается словно свиток, пар вылетает из всех щелей наружной медной обивки, и особнячок вдруг поднимается; маленькие колонны выдвигаются вперёд, вверх, и вскоре черепицу венчают сияющие башенки с флюгерами; за считанные секунды неприметное здание обращается в особнячок на металлических ножках. Пару минут он ещё стоит, пока восхищённые люди кричат от восторга, но после, набирает темп и быстро отдаляется от городских стен. Звук тысяч шестерёнок ещё долго слышен в поле.
Розы распластались на огромной импровизированной жаровне: плоский бронзовый круг с чёрными вкраплениями железа. Стебли цветов были разрезаны в нескольких местах, лепестки словно побывали на холоде: сверкали чем-то серебристым. Худенькая девушка в очках хмурилась и мешала что-то вязкое в ступке, рядом с ней стоял долговязый мужчина, постоянно улыбающийся.
— Жару добавь... — пробурчала она, и утёрла вспотевшее лицо.
— Думаешь? — он сощурил свои водянистые глаза и поглядел на термические часы. — Температурка то, вроде подходящая.
— Цветов слишком много. Добавляй. — она осторожно нагнулась и перевернула ступку. Медленно текущая белёсая жидкость со шлепками закапала на цветы.
Мужчина нагнулся и нажав на какие-то рычажки, довольно потёр руки. Вскоре жидкость захлюпала, увеличилась в размерах и вся жаровня оказалась под дурнопахнущей пеной.
— Ну и вонь же! — он провёл рукой по ёжику своих пшеничных волос и усмехнулся.
— Я тебя не держу. Дальше без тебя справлюсь, Механик.
Он вздыхает, но продолжает стоять рядом с ней, смотря как на русые волосы бросают отсветы раскачивающиеся лампы. Пена же помутнела, съёжилась и он проворно подскочил к стене. Целая панель из рычагов и кнопок, но если знать систему... Отверстие в потолке завыло, сетка сдвинулась в сторону и исходящий от пены пар со скоростью устремился в черноту. Ещё одна кнопка, и вот уже чёрный пепел роз слетел с жаровни, и кружась исчез. Сетка снова закрыла отверстие, а механик уже тушил жаровню. Без лежащих на ней цветов, она походила на огромный стол, поставленный в маленькой узкой комнатушке с единственным шкафом и щитком рычажков.
— Он прямо сегодня хочет туда отправиться?
— Не знаю. — она дёрнула плечом. — Меня он никогда не предупреждал заранее...
Она медленно шла по узкой винтовой лестнице. Как всегда, апартаменты Хозяина были в самой высокой башенке. Чёрное железо дверей выросло неожиданно. Выдохнув пару раз для надёжности, она уже поднесла руку, чтобы постучать.
— Входи.
Девушка сглотнула, и толкнув дверь прошла вперёд. Он сидел в коданном кресле за столом, вычитывая что-то в своём блокноте. Окна были завешаны тёмными шторами, шкафы были заставлены фолиантами и металлическими сферами, весь упол и даже диван для гостей были погребены под шестерёнками, тикающими часами, и сотнями других деталей. Треск дров в камине заставил её подпрыгнуть от неожиданности. Как всегда, проход в свою комнату Хозяин защитил извечным пламенем. Девушка с неприязнью глянула на тёмно-фиолетовые огненные языки.
— Ты хотела что-то спросить, Алхимик?
Мурашки изморозью пробежали по её коже. В особняке Хозяина не было имён, он лишал их и души и людей, когда заключал с ними контракт. Но он же нарекал им новые, и тем самым получал власть.
— Вы собрали сегодня довольно много тумана. — она нервно сцепила руки. — Если мы будем переходить грань, то...
— Тебе следует подготовиться. Советую захватить амулеты. — он наконец поднял глаза и их синева обожгла её изнутри. — Сегодня я и впрямь собрал много тумана.
Пламя на мгновение потухло и Алхимик опрометью бросилась из комнаты. Сбегая вниз, она судорожно считала ступени. Нет ничего страшнее, когда Хозяин смотрит прямо в тебя.
__________________________________
Металлическая громадина особняка нависала над ними горой. Сегодня Хозяин не взял никогда из своих постоянных сопровождающих. Кроме неё. Подходя к мрачной стене елей, Алхимик неутешительно приходила к выводу, что сегодня им опять придётся собирать мерзость и заманивать беснующиеся души. Резкий стеклянный звон вывел её из ступора: маленькие многогранные кусочки хрусталя. Ими украшали концертный зал накануне выступления. Внутри них клубилась неясная дымка.
— Вы нашли ещё один способ собирать туман?! — голос был будто-то бы сдавленным.
— Именно. Как ты знаешь, золото чудесно собирает туман.
— И прекрасно отдаёт его...
Он кивнул.
— Но сегодня ему суждено быть лишь приманкой. — хозяин был в маске и она увидела лишь его усмешку.
Держа в руках хрусталь, он поудобнее перехватил трость и ступил под полог ветвей. Она же плелась позади, обдумывая услышанное. Чем дальше они шли, тем чётче девушка поняла, что ей всё меньше нравится то, что скоро начнётся. В золото всегда переходил туман. Оно усваивало его лучше других металлов и сплавов, и потому они позолотили концертный зал, вплели золотые нити в занавес. А потом, лишь собирали его в металлические сферы, или часы, если было нужно расходовать туман на протяжении длительного времени. Они ступили под полог ветвей.
Зачем.
Пахло кислостью и сыростью.
Было.
Огромный мёртвый дуб появился прямо перед ними.
Создавать.
Хозяин ударил тростью по старой иссохшей коре.
Новые.
— Это место нам подходит. Трещина в самой грани.
Алхимик угрямо осмотрелась и подойдя к хозяину протянула ему кейс. Горячее фиолетовое пламя вдруг расплавило сплав и опалило её перчатки. Трепыхающиеся языки огня кинулись и заплясали на дереве, от чего на поляне стало светло как днём. Девушка зажмурилась и отступила.
— Пора.
Голос Хозяина снёс её с места... Хрустальные шарики попеременно полопались и туман уже вращался смерчем над поляной...
"Сколько Он вытянул на выступлении?"
Ужасающая мысль о скорых смертях людей мелькнула и исчезла.
Хозяин поднял одну руку, в которой был зажат кусок золота и огромная молния расколола горящий дуб...
Когда она встала, поляну освещало желтоватое сияние. Раздвоенный молнией дуб был покрыт золотом, с золотыми же трепещущими на ветру листьями. Хозяин стоял рядом с ним, облачённый лишь в белую рубаху и чернильно-чёрные брюки. Ни маски, ни цилиндра, ни сюртука. Он был бос.
— Наконец-то, а то я думал что ты никогда уже не очнёшься.
Алхимик поражённо смотрела на... Молодого парня. Красивого, смазливой внешности, зачёсанными назад рыжими волосами. Лишь пугающие и обжигающие глаза остались всё такими же синими.
— Видела меня другим, да? Или просто не запоминала? — по его губам скользнула издевательская улыбка. — Ты и впрямь решила всё забыть.
Девушка поднялась и осторожно приблизилась.
— О чём вы?..
— Лаина! — чей-то резкий оклик заставил её обернуться и увидеть входящего на поляну.
Высокий, жилистого телосложения мужчина. Лет сорока, если не пятидесяти. Странный рваный доспех и затаившийся меч.
— О, а вот и наш рыцарь на белом коне! — волна злобы скрутила девушку болью и она рухнула словно подкошенная.
— Прекрати! — мужчина подбежал и встал перед ней на колени. Коснулся плеча и получил в ответ сдавленный стон и медленно текущая слёзы.
— Зачем? — парень лишь шевельнул рукой и рыцаря сбило фиолетовой молнией.
Довольный смех расплылся над поляной.
— Хозяин, прошу вас, перестаньте! — из носа Алхимика потекла кровь, которую она попыталась собрать руками. — Я не знаю чем так расстроила вас, но...
Он просто глянул на неё. И она задохнулась от боли. На бледной коже выступили пятна иния.
— Ты даже не представляешь, как, ты меня расстроила... Лаина.
Имя ударило ей в висках пронзительной болью, кости свело и резко отпустило. Она вспомнила своё имя. И вспомнила свою жизнь. А точнее, свою собственную смерть.
— Аиль, что ты наделал...
Она оглянулась, смотря на золочёный дуб, на ели, которые были покрыты то снегом, то свежими иголочками, на скопление множества людей, испуганно смотрящих на них.
— Всего лишь объединил их в одно целое. — Аиль улыбнулся. — Ну и вернул себе свои силы, конечно же.
— Загробный мир всегда был обособлен! — она вдруг вскочила и с неимоверной злобой посмотрела на парня. — Ты нарушил уклад самого мироздания! Теперь...
— Теперь я наконец силён, моя милая невеста! — он оскалился. — И теперь, я могу выпивать души, а не жалкий туман.
Он рванулся к ней и сжав в объятиях, растворил её тело в дымку. Корчась от боли, теперь уже в свои по-настоящему последние секунды, Лаина вспоминала...
... Как увидела того телохранителя на свадьбе, и как сбежала с ним в ту ночь...
Как они жили в бегах, но были счастливы...
Как Аиль начал завоёвывать королевства и вырезать народы...
Как они прятали книги сказаний от него...
Как спрыгнули со скалы, но он вышел на контакт с Лесом, миром посмертия, мечтая найти и убить их тут...
Как он создал свой извечный пламень и чуть не погубил весь мир...
У них был хороший план: пройти многолунные озёра Леса, измениться и заключить с ним контракт. Обретённые силы позволили им уничтожить пламя и отодвинуть миры. И души их метались тысячи лет в пустоте меж мирами, и воплотились в новых телах, в жизни. Но Аиль вспомнил. И захотел могущества.
Она же забыла, и прожила пустую жизнь, пока не убила своего ребёнка и спасаясь от преследований не заключила контракт. Уже полностью исчезая, она в последний раз посмотрела на звёзды.
Истина жизни оказалась проста: не во всех мирах любовь побеждает.
__________________________________
Авторское послесловие: надо было назвать "Начали за здравие, закончили за упокой"