Визит мамы
Аид нервно ходил взад-вперед на берегу черного Стикса и наблюдал за тем, как к берегу медленно и величественно приближалась лодка Харона. Руки повелителя душ дрожали, он то и дело нервно почесывал шею и подбородок.
В другой ситуации повелителю Царства Мертвых стоило лишь нахмурить брови, и вечно бранящиеся между собой Данаиды испуганно умолкали, Сизиф начинал катить свой камень вдвое быстрее, а злобный трехглавый Цербер скулил и писался, как щенок. Но сейчас бог нервничал. Он готовился, пожалуй, к одной из самых важных встреч в своей жизни.
Аид ждал тёщу.
Чёлн Харона мягко скользнул носом на берег. Перевозчик спрыгнул на чёрный песок и подал руку женщине, закутанной в белое покрывало. Статная Деметра, не теряя чувства собственного достоинства, выбралась из лодки, опираясь на руку перевозчика и внушительного вида посох с цветочным навершием. Аид решился подойти поближе.
– Здравствуйте, – произнес он робко, – Как добрались… эээ… мама?
– Ехидна тебе мама, – низким грудным голосом пропела богиня, – Я тебе в сестры гожусь, старый греховодник.
– П-простите, – сконфуженно промямлил Аид, в душе проклиная себя за робость. От испепеляющего взгляда покровительницы плодородия он чувствовал себя мальчишкой-двоечником, чьи родители вернулись с собрания.
– Так что я для тебя – Деметра Кроновна, – назидательно произнесла богиня, – И давай-ка сразу к делу: где моя дочь?
«Наверно, спешит, долго не задержится», – облегченно подумал Аид, а вслух с надеждой спросил:
– Что, даже амброзии не попьете?
– Я не слышу ответа на свой вопрос, – в голосе Деметры послышалась сдерживаемая ярость. Женщина перехватила поудобнее свой тяжёлый посох, – Где? Моя? Дочь?
– Гу-гуляет с Це-це-цербером, – Аид знал, что смертные мужчины боятся тёщи, но никогда бы не мог и подумать, что уподобится этим слабакам.
Богиня презрительно скривилась:
– «С Це-це-цербером»… А чего хвост поджал? Как хватать мою девочку и тащить ее к себе под землю, это ты храбрый был. А как с семьёй знакомиться, сразу в кусты? Мужчины… – презрительно фыркнула Деметра.
Повелитель мертвых счел за благо промолчать, и это было мудрым решением. Собеседник богине плодородия был не нужен. Женщина критически щурилась, осматривая окрестности.
– Неудивительно, что она у тебя гуляет с Цербером, – произнесла богиня, – У тебя тут живности никакой. А растения всего два – Левка да Минфа. Да и те – твои бывшие. За что ты несчастную Левку превратил в тополь? Чтобы всю жизнь ей напоминать, что она была бревном в постели?
– Зато не бегал за каждой юбкой, как ваш… – попробовал защититься Аид.
– Две – уже много, – отрезала Деметра и посмотрела Аиду в глаза пронзительным, пробирающим до костей, взглядом, – Про животных и растения – я серьёзно. Моя девочка привыкла к свету и к зелени. Что ты предпринял, чтобы Персефоне было комфортно в твоей дыре? Давай, показывай.
Аид с гордостью приосанился. К этому вопросу он был готов.
– А вот извольте, дорогая тёщенька Деметра Кроновна, сейчас вы все сами увидите. Прошу сюда, – торжествующе произнес Аид.
Зрелище, которое предстало взору Деметры, заставило богиню охнуть и схватиться за сердце. Перед ней простирался поистине огромный парк. В вышину, к тёмному небу Подземного царства, тянули свои ветви самые разные деревья – кипарисы, ливанские кедры, платаны и даже финиковые пальмы, увешанные спелыми плодами. Они перемежались буйно цветущими апельсинами, персиками, сливами и миндалем. Нежные листья дрожали и шелестели, подчиняясь слабому, почти неощутимому ветру Подземного царства. Под деревьями, в траве, цвели маргаритки, ромашки и колокольчики. На клумбах, расположенных в перекрестьях дорожек, красовались розы величиной с кулак. Посреди парка возвышался огромный фонтан.
– Кронос мой родитель! – ахнула покровительница плодородия, – Да это же все из…
– Из золота, да! – гордо согласился Аид, – Это – мой свадебный подарок.
– И где же ты взял столько золота, зятёк? – подозрительно сощурилась Деметра.
– Это всё мой кореш, царь Мидас! Он подогнал. Ему это, сами знаете, ничего не стоит. Вот он и сделал для меня этот парк.
– Постой-ка, – покачала головой Деметра, – Мне кажется, или я вижу там, между деревьев, оленей? А вон там на ветке сидит дрозд? А под тем кипарисом играют… ах ты паршивец! Что ты сделал со зверюшками, негодяй?!
От тяжелого посоха не спасало ничто. Прежде, чем несчастный повелитель загробного царства смог увернуться от очередного удара и белкой взлететь на ближайший золотой кедр, Аид успел получить дюжину синяков и шишек.
– Я не трогал животных! – закричал он с ветки потрясающей снизу кулаком тёще, – Это их души! Мидас и души… может… в золото! Персефона тоже обиделась на меня из-за этих котят, сказала, это кринж, два дня не разговаривала, а я просто думал, что это будет мило! Что такое, кстати, кринж? А вообще, во всем Гермес виноват! Это он мне сказал, что все девицы падки на золото, вот я и подумал…
– Знаю я, чем ты думал! – бушевала внизу Деметра, – Моя девочка не ведется на побрякушки, я не так её воспитала!
– Эдик? Мама? Что здесь происходит?! – на поляну под злосчастный кипарис, оглушительно, до хрипа, лая, выскочил Цербер. Его с трудом сдерживала Персефона.
– Доченька! – Деметра бросилась обнимать девушку.
Аид счел за благо, воспользовавшись моментом, спуститься с дерева.
– Может, вернёмся во дворец, выпьем амброзии и жертвенного дыма откушаем? – предложил царь загробного мира, – За воссоединение семьи?
***
– Я погощу у вас пару дней, – сказала после ужина Деметра, – А потом заберу Персефону наверх. По решению Зевса полгода она должна проводить со мной.
– Хорошо, дорогая тёща, – отозвался Аид, – Но только учтите, я буду скучать.
Деметра бросила на зятя задумчивый взгляд. «Вроде бы, нормальный муж дочке попался», – подумала она, – «Серьёзный, непьющий, да и с кем тут пить? С Танталом? С Мидасом? Любит ее. Что до наглого похищения, так этим мы мозг ему ещё вынесем, пусть постоянно чувствует себя виноватым. А Персефону действительно придется забрать домой и за эти полгода научить готовить. Хотя бы как-нибудь».