Отсутствие Княгини – самое любимое время для всех сотрудников космодрома
«Матильда». В это время жизнь текла размеренно и спокойно. Всё кардинально
менялось, когда главнокомандующая возвращалась из путешествий по другим
галактикам и обустраивалась на космодроме.
Персонал боялся слова лишнего вымолвить: по бесстрастному лицу Княгини
было совершенно не понятно, в каком расположении духа она находится. Она
отправляла на двое суток в караул за робкий взгляд. Трое суток в карауле можно
схлопотать за самоуверенность и наглость. К ней в немилость попадали за
красноречие и молчаливость, бездействие в её присутствии и чрезмерную
услужливость, за неверное угадывание тона её настроения. Проще всего было не
попадаться ей на глаза. Поэтому по её возвращении жизнь на космодроме замирала.
И это тоже вызывало гнев истеричной Княгини.
Только старший механик Генри не избегал встреч со своенравной
главнокомандующей. Генри был крепкого телосложения, под два метра ростом.
Необщительный и нелюдимый. Он чётко выполнял свою работу и никто не мог ему
помешать. Он много лет жил по неизменному распорядку дня. Утро начинал с
осмотра всей техники космодрома. Занимался починкой и наведением лоска всех
шаттлов и кораблей космодрома. Благодаря Генри все космические суда рабочей
площадки находились в исправном состоянии.
Коллеги считали странным, что Генри разговаривает с техникой. Имена
машинам даёт. Но при этом они его любили и уважали. Только Генри мог справиться
с поломкой корабля, когда вся бригада не видела причины и не понимала с чего начать
ремонт. Генри долго в одиночку ходил вокруг корабля, что-то бормотал, мог даже
заночевать в кабине. А потом принимался за ремонт. И тут уже вступала бригада
механиков. Поняв, что нужно делать, все дружно и быстро завершали ремонт.
Был у Генри одиночный шаттл, к которому он других механиков не
подпускал. Много легенд ходило об истории появления этого шаттла на космодроме
и особом отношении Генри к нему. Старший механик ни опровергал и не подтверждал
ни одну из версий. Его уже и спрашивать перестали. Знали, что этот шаттл чем-то
особенным связан с сердцем Генри. Поговаривали, что он сам его собрал. И шаттл
ему наподобие сына. Точнее дочери, потому что Генри обращался к нему Аврора.
Всё свободное время Генри проводил в кабине Авроры. И никто не знал, что
он там делает. Но люди были уверены, что механик разговаривает с шаттлом. О
разном. О жизни и смерти. О звёздах и дальних галактиках.
А может быть о несбывшихся мечтах. Никто не знал о мечтах Генри. Он
производил впечатление человека, который и вовсе не мечтал. Жил по распорядку,
работал. А на вопросы о выборе профессии отвечал:
– Отец был механиком. И дед мой был механиком. Так кем же ещё я мог
быть?
– Генри, – спрашивали его коллеги, – разве тебе никогда не хотелось
полететь к звёздам? Не чинить космолёты, а пилотировать?
Генри пожимал плечами.
– Генри, смог бы ты стать пилотом на дальние рейсы? – Смог бы. Тут ведь
всё просто. Поставить задачу. Выучиться. Пройти стажировку. И делать своё дело.
– Это что ж получается? Половина наших курсантов учится-учится, никак не
может в рейс попасть, а ты так бы выучился? И полетел бы?
– Тут подход важен. Ваши курсанты технику считают неодушевленным куском
металла с набором микросхем. А техника живая. Каждая микросхема живая. Кабина,
корпус – это всё единый организм. И если пилот вступит в партнёрство с этим
организмом, то летать он будет на нём долго и на любые расстояния. А курсанты
ваши паразитировать намерены, вот и не могут экзамен сдать. Душу космолёта не
чувствуют.
После таких разговоров бригада механиков не понимала, то ли подтрунивать
над Генри, то ли принимать на веру и следовать его примеру. Ведь все были
единогласны в том, что Генри лучше всех может найти подход к любому космолёту.
Иногда Генри узнавал по расписанию рейсов, кто пилотирует определённый
космолёт и предрекал мелкую поломку. Исправный космолёт возвращался с аварией.
Старшего механика за это побаивались. Генри говорил что-то странное про
характер машины и курсанта. Их сонастройку. Этого никто не мог понять. Курсанты
посмекалистее просили совета при выборе машины для сдачи экзамена. Выбрав
космолёт по совету Генри, все курсанты сдавали экзамен с первого раза. Даже
если обучались на других моделях.
В один прекрасный день, Княгиня решила обойти свои владения. Она застала
Генри, начищающим обшивку Авроры.
– Здравствуй, Генри, что это за маленькая прелесть? – Княгиня подошла
поближе и осмотрела компактный шаттл. – Сто двадцать часов активной работы
двигателя без дозаправки?
– Сто восемьдесят. За счёт увеличения объёма цилиндрической коробки.
– Коробка на двадцать оборотов? Как она сюда поместилась?
– В каждой кабине пилота есть не функциональная область. Если её
сократить и добавить визуального объёма для психологического комфорта пилота,
то даже в такой маленький шаттл помещается цилиндрическая коробка на двадцать
оборотов.
– Генри, ты гений! Надо же до такого додуматься. И ты сам всё это
сделал? Потрясающе!
Княгиня долго ходила вокруг шаттла и восхищалась техническими
характеристиками машины и находчивостью старшего механика. Потом она
отсканировала серийный номер Авроры. Тон её моментально переменился.
– Как давно это находится на моём космодроме и почему не занесено в
базу?
– Этой малышке лет пятнадцать. Да
откуда ей появиться в базе космодрома, если я сам её собрал. Из разных
запчастей. Она и не летает в штатные рейсы. Так, даю её молодым курсантам,
которых к настоящим полётам не допускают. Нужно же им опыт реальных космических
полётов тренировать. На симуляторе такого не почувствуешь.
– Что? Ты отправляешь в космос курсантов, не допущенных к полётам?
– Это полностью безопасно. Вот пульт управления с космодрома. – Генри
указал в сторону металлического ящика размером с шаттл. – На случай выхода
автоматики из строя, полёт полностью контролируется отсюда. Даже новички
справляются с управлением.
Губы Княгини побелели от злости. Слова механика проносились где-то в
далеке.
– Пятнадцать лет. Отправляет в космос необученных людей. Без экзамена.
Убийца! Убийца! Убивает моих курсантов…
Генри корил себя за то, что сказал лишнего. Это было его тайной. Тайной,
которая помогла многим курсантам сдать экзамен. Как легко он попался на похвалу
Княгини и всё разболтал. Он не сможет больше помогать курсантам. От досады
Генри молча смотрел в пол, смиренно принимая гнев Княгини.
– Чтоб не видела я больше эту штуковину! Разобрать! Уничтожить! Всё до
единого винтика. Чтоб и духу этой машины-убийцы не было на моём космодроме. –
Выхватил Генри поток слов главнокомандующей.
Он долго смотрел в след Княгине. Злился на свою болтливость. Прощался с
Авророй. Гладил рукой шаттл, как маленького, ни в чём не повинного ребёнка.
Весь вечер он провёл в разговорах с Авророй.
После этого подошёл к пульту управления и настроил программу полёта в
один конец. Отключил противный звук, сигналящий об ошибке, по которой шаттл не
сможет вернуться на космодром. И запустил Аврору в открытый космос.
– Где-то там, среди звёзд и других планет, может быть, у тебя появится
новый дом, – прошептал Генри на прощание. – Ты служила мне верой и правдой.
Прости, что по своей глупости, я тебя потерял.
С тех пор Генри не разговаривал с людьми. И с космолётами тоже не
разговаривал. Ходил опустив голову и ни что не могло его развеселить. Да что
там, развеселить, хотя бы в спокойное состояние вывести. Ходили слухи, что он
не мог перенести сильную утрату. Но никто не знал, кого он потерял. Ни любимой,
ни детей у него никогда не было. Из родни – одни родители. В добром здравии. Но
Генри горевал, хандрил. Стал опаздывать на работу, перестал начищать космолёты
до блеска и стал весьма посредственным работником..