Пятая кружка кофе и слезящиеся от усталости глаза. Утренний свет нагло проник в комнату сквозь задернутые занавески, напоминая о времени.
Сегодня
предзащита. На ноутбуке недоделанный диплом, а в сознании навязчивый образ
плюшевой лисицы, которую хочется обнять и уснуть.
Я схватила кружку
с кофе и промахнулась мимо рта, выплеснув кипяток на клавиатуру. Черт! Дохлая
корова не укладывается в последний вагон. А мысли отчаянно путаются…
Стою у доски и
пытаюсь вспомнить дипломную работу. Но в голове ни единой внятной мысли. Толпа
вокруг такая, словно послушать меня пришла не кафедра, а вуз полным составом.
Смотрят с удивлением, перешептываются. И тут я с ужасом понимаю, что на мне
коротенькая ночнушка, а ниже босые ноги. Жар бросается в лицо.
Телефонная трель
выдернула из вязкой полудремы, спасая от позора. Я инстинктивно схватила
трубку:
— Крематорий на
проводе.
— Настасья, ну
наконец-то! Чем ты там в городе занимаешься? На юбилей приходила даже Марья
Павловна, и мне пришлось краснеть перед гостями. Ты дома?
Я окончательно
проснулась. Бабушка! Ну кто еще, кроме Сбербанка, так любит пообщаться в шесть
утра?
— Ба…
— Что Ба? Сколько
раз я тебе вчера звонила? Везу тебе пирог! Два часа готовила, давно остыл.
В ее голосе
звучала смертельная обида. Ох, точно же! Юбилей, семьдесят лет…
И тут до меня
дошло:
— Везешь? Ба, не
надо, я же могу приехать…
— Никогда ты не
приедешь! Открывай бабке дверь!
Возле уха
раздалось шуршание, затем тишина. Я уставилась на экран смартфона, как на
инопланетянина. Бабушка едет сюда?
Да, я давно к ней
не приезжала, но чтоб она сама…
Из груди вырвался
тяжелый вздох, в голове шумело от недосыпа. Сегодня в обед предзащита диплома,
за написание которого я взялась только позавчера. Чем больше на меня наседали с
этим дурацким дипломом, тем меньше мне хотелось что-либо делать. Дух
противоречия, чтоб его!
Научрук
торжественно предрекла мне судьбу неграмотной уборщицы, если не принесу нечто
адекватное. А я, похоже, не принесу…
В подъезде загудел
лифт, спускаясь на первый этаж. В нашем доме специальная такая акустика. Для
глухих. Слышно даже, как мышь чихает в холодном подвале.
Я задумалась о
несчастной мышке, и тут в дверь постучали.
На пороге стояла
бабуля, широкая, пахнущая парным молоком, и совершенно неуместная в тесной
городской квартирке. Взгляд ее был суров.
— Ба… — только и
выговорила я, отступая на шаг.
Бабуля с грозным
видом вручила мне огромный сверток. Плоский прямоугольник, завернутый в газеты,
верхом на деревянном подносе. Приняв это на руки, я охнула и присела. Бетонный
блок, не иначе!
— От такого рота
солдат треснет! — воскликнула я.
— Не треснет. Тебе
надо хорошо питаться! Вон тощая какая.
Я утащила пирог на
кухню и водрузила на стол. Бабушка прошла в единственную комнату, оглядела
смятую, заваленную одеждой кровать, столик с горой бумаг, учебников и
ноутбуком, пролитый кофе, фантики на полу, и смерила меня взглядом:
— Как диплом?
Выгнали тебя из университета, да? Уже ищешь работу? А мужчину? Выглядишь
ужасно!
Я нахмурилась,
сложив руки на груди. В растянутой футболке, растрепанная, но ведь я дома!
Почему рядом с ней я всегда чувствую себя виноватой?
— Ба, у меня все
хорошо… Не надо было приезжать.
— Ты ведь не
приезжаешь! Совершенно непутевый ребенок, — ругалась бабушка, выходя из комнаты
в коридор. — Не квартира, а свалка. Я в твоем возрасте уже работала на заводе.
Что сказала бы твоя мать!
Она словно укоряет
меня за то, что мать погибла, а я жива. От этого на душе стало совсем погано.
Услышав щелчок дверного замка, я растерянно пошла следом. Бабушки в квартире не
было.
— А чай попить? —
пробормотала я, и недоверчиво выглянула на площадку. Но лифт уже ехал
вниз.
Настроение
испорчено, диплом не пишется, голова чугунная. Я сдвинула часть вещей с кровати
и легла, обняв плюшевую лисицу.
От визга дрели я
едва не рухнула на пол. Гнев вспыхнул быстрее, чем я проснулась. Сосед со своим
ремонтом!
Коллекторы тебя
покусай! Кусачками!
Я схватила
табуретку и ударила в тонкую стену, отделяющую наши квартиры. Дрель завизжала
еще противнее.
Наш незримый бой
идет уже давно. Он пытает меня ремонтом, а я его скрипкой. Ради такого дела я
даже научилась на ней скрипеть!
Злость бушевала
внутри, и мне казалось, что я вот-вот начну плеваться электричеством. Тяжело
дыша, я искала подходящее орудие возмездия, но тут взгляд остановился на часах.
Десять утра!
Если не сдать
диплом, бабушка окажется права!
И я бросилась к
ноутбуку.
Время безжалостно
приближалось к полудню, а диплом оставался в полуразобранном состоянии. Как,
впрочем, и я.
Дрель продолжала
повизгивать, пока я бегала по квартире, запинаясь о вещи, и искала, что надеть
на предзащиту.
Большой
прямоугольник, пахнущий жареным хлебом и картошкой, стоял на кухонном столе. Я
развернула газеты. Толстая почерневшая корка покрывала сей шедевр, казавшийся
сухим и твердым.
Аппетит пропал.
Пирог не смог втиснуться в холодильник, а потому остался на столе.
— Откуда вы взяли
эти цифры? Не додумались посмотреть в справочнике? — профессор безжалостно
громила мою работу, а я ощущала себя как в недавнем сне, только хуже.
— Не потрудились
проверить данные, перепутали ключевую схему, из вас выйдет ужасный инженер.
Хотя, наверное, уже не выйдет.
— Это же
бесполезный проект! — взорвалась я. — Все наши дипломы лягут на полку и
покроются слоями пыли! Зачем это все, если на предприятии придется учиться
заново?
Члены комиссии
застыли с открытыми ртами. Меня бросило в жар, затем в холод. Научрук злобно
сощурилась и указала на дверь. В полнейшей тишине я вышла из кабинета, с
единственной мыслью: “Твою ж дивизию, четыре раза вокруг школы!”
Кто-нибудь видел в
глаза эти тонны бумаг после защиты? Наверное, они попадают в дипломный рай, где
обретают вечное забвение. Представилось, как научрук оклеивает стены туалета
моей работой. А потом, когда ей захочется посмеяться…
Домой я добралась
уже в темноте. Выключила телефон и бодро шагала несколько часов, все больше
соглашаясь с бабушкой, что я недотепа.
В квартире тишина,
только периодически гудит лифт. Сосед наверняка лег спать. С мстительной
ухмылкой я взялась за скрипку.
С первых нот у
меня свело зубы, потом живот, и даже пальцы на ногах поджались.
Рулады несмазанных
петель сливались с визгом металла по стеклу и мучениями кошки, из которой тянут
жилы.
Лет десять назад,
сразу после смерти мамы, бабушка отдала меня в музыкальную школу в класс
скрипки. Я научилась играть, но из бунтарских побуждений устраивала дома жуткие
концерты, сводя с ума бабушку и ее соседок. И меня забрали из музыкалки.
Учиться скрипеть
это вам не шутки! Я намеренно выжимала из инструмента самые отвратительные
звуки. Вскоре сосед начал долбить стенку.
Значит ты дома,
гад! Я самозабвенно терзала скрипку, рискуя оборвать струны. Удары стали
громче. А потом раздался такой грохот, словно в соседской квартире потолок
обрушился на пол.
Я в шоке замерла.
Может не стоило так уж стараться? Опять нарываюсь, да?
Ладно, твоя взяла.
Потихоньку ушла на кухню и села за стол.
Шум за стенкой
напоминал чьи-то попытки выбраться из-под завалов.
И тут от пирога
послышался вздох. Тяжелый такой. Я перестала дышать, глядя на газетную обертку.
Вот тебе и мышка в подвале…
Сосед продолжал
грохотать, явно продвигаясь к выходу, а я готова была бежать из квартиры со
всех ног. Сердце колотилось в горле, ладони вспотели.
Эй, мать, ты чего?
Постдипломный глючный синдром?
Я осторожно
развернула газеты, но пирог выглядел вполне безобидно.
В дверь забарабанили так
громко, что я схватилась за сердце. Не иначе это лось. Рогами. С разбегу. Аж
дверь затряслась!
Не придя в себя от
шока, я подошла к двери и открыла ее.
Высокий худой
мужчина с растрепанной шевелюрой, весь покрытый слоем белой пыли, рявкнул,
потрясая кулаком:
— А ну
хватит!
Он заморгал, изучая меня, пробормотал уже другим тоном:
— Это вы скрипите,
да?
Ближайшая дверь
оказалась приоткрыта. Я с удивлением разглядывала своего соседа, только сейчас
поняв, что за год нашего сражения мы ни разу не виделись. Вполне симпатичный,
если б не такой вредный.
Воцарилась
неловкая тишина. Коварный план сложился мгновенно, и я произнесла:
— Может это… чаю?
У меня пирог есть.
— Я готовлю студию
звукозаписи, а работаю в ночные смены, потому сплю вечером, — смущенно пояснил
сосед, назвавшийся Николаем. Я занесла нож над пирогом и замерла. Реальность
словно раздвоилась. Нормальным пирогам вздыхать не положено!
— Вы учитесь на
скрипке?
Вопрос повис в
воздухе, пока я осторожно резала пирог. Положила два кусочка на тарелку. Сосед
выжидающе смотрел на меня.
— Училась раньше,
теперь пытаюсь разучиться, — я криво улыбнулась.
Николай поднял
брови:
— Как это?
Вместо ответа я
налила чай и придвинула ему тарелку:
— Это бабушка
испекла, у неё вчера юбилей был, семьдесят лет.
Он с улыбкой взял
кусок:
— Спасибо.
Я с жадным
вниманием смотрела, как сосед жует, ожидая, что он превратится в жабу или
свалится замертво. Николай перехватил мой взгляд и замер с набитым ртом.
В это мгновение я
поняла, что он понял, и невольно покраснела.
А он позеленел.
Буквально. Издал булькающий звук, зажал ладонями рот и выскочил из кухни. Когда
я вышла в коридор, его дверь уже захлопнулась.
Черт… что я
наделала? Бабушкин пирог невинно лежал на кухонном столе. Что это вообще было?
Ему стало плохо? Отравленный пирог? Что за кошмар?
Я словно очнулась
ото сна. Что же я за чудовище такое? Разрушаю все вокруг? Я панически
прислушивалась, но за стеной была тишина, только лифт тихонько гудел.
Все, отныне
никакого бунтарства! Хватит бороться с миром. Я больше не буду! Только бы он
выжил, я не стану скрипеть.
От стука в дверь я
вскрикнула. Стучали тихонько, но напугали до чертиков.
— Анастасия? —
послышался женский голос. — У вас открыто.
Я вышла в коридор
и не поверила глазам. Научрук заглядывала в квартиру:
— Вы не дождались
меня, Анастасия, — укоризненно произнесла она. — Сорвали предзащиту, не
отвечаете на телефон. Все в порядке?
Женщина вошла в
прихожую, и теперь напряженно разглядывала меня. Сухая, в ярких украшениях, она
напоминала мне праздничную витрину. Я лишь хлопала глазами. Вот так
явление…
— Я зайду?
По ее тону было
понятно, что разговор предстоит не из приятных.
— Да…
— Вы печете
пироги? — удивилась женщина, проходя на кухню.
— Это бабушка, —
пробормотала я, — ей вчера исполнилось семьдесят.
Женщина кивнула и
села, теребя в руках сумку.
— Анастасия, —
строго начала она, — мы знаем, что ты сирота, и входили в твое положение, но
это никуда не годится. Двойки, прогулы, а теперь несданный диплом.
Она хмуро
воззрилась на меня, словно ожидая возражений, но я кивнула. Черт, я обещала не
сопротивляться больше, и я не буду. Она удивленно подняла брови:
— Вы понимаете,
что это отчисление? У вас есть поводы взять академ? Вряд ли вы успеете
доделать диплом и сдать все хвосты…
— Я постараюсь, —
прошептала я.
Научрук
недоверчиво покачала головой, оглядела пирог:
— Вы позволите?
Я сглотнула, руки
затряслись. Не сопротивляться? Не возражать? Что делать-то?
Задумчиво поглядев
в окно, женщина взяла кусок пирога и стала есть. А я с ужасом ждала худшего.
Борешься с миром, не борешься, один пень…
Я даже не
удивилась, когда она закрыла лицо руками, склонилась к столу и затряслась.
Ну все… Отравила
научрука! Я выскочила в коридор в поисках сумки. Там должен быть телефон. Надо
вызвать скорую.
— Настя, —
услышала я тихие всхлипы и обернулась. Научрук вытерла слезы рукавом:
— Это потрясающе…
Так готовила моя мама… Вы правда готовы взяться за ум и сдать хвосты?
— Да… — голос у
меня сел, и сумка выпала из рук. — Готова.
Ох, я сейчас на
все готова, лишь бы остановить этот виртуальный бред, пока мой мозг не
взорвался.
Научрук слегка
улыбнулась:
— Тогда я
рекомендую декану не отчислять вас, и назначим пересдачи и новую предзащиту.
Завтра к двум будьте на кафедре, с дипломом.
— Спасибо, Дарья
Сергеевна.
Когда за женщиной
закрылась дверь, я потерянно села на кухне. Злобная мегера оказалась добрым и
чутким человеком.
Да и перед соседом стыдно.
Что он подумал?
Глядя на пирог, я
сообразила, что уже лет десять не ела бабушкину выпечку. С тех пор, как… А ведь
это ее фирменное блюдо!
И я рискнула.
Хрустящая корочка, нежная начинка. Это оказалось потрясающе вкусно.
Утром я проснулась
от настойчивого стука. За стеной долбился дятел. Ох уж этот ремонт! Однако
злости не возникло. Я огляделась и не узнала комнату. Чисто и прибрано.
Вспомнилось, как накануне
я радостно танцевала по квартире, жуя пирог, мыла полы и исправляла диплом.
Божечки
египетские… Надо у бабушки рецептик взять.
Я открыла на
ноутбуке любимый концерт Чайковского. А потом не выдержала, и включилась в него
с партией скрипки. Бушующий океан звуков унес меня прочь.
И я не сразу
осознала, что стук за стенкой отбивает ритм в такт музыке.