«АВАТАР»-89
или наша Родина – СССР.
(Отрывок
из ненаписанной повести. Пишется в соавторстве с Дмитрием Сидоровым)
Будь ты лис, будь ты
даже волк —
тех, кто в рейде,
попробуй, съешь ты,
будь ты самый
сквозной Чубайс,
обмануть-ка попробуй
ты
тех, кто гильзы
пустой любви
бросил в пламя святой надежды,
тех, кому освещает
путь
белый домик живой
мечты
Олег
Медведев
Если ты не умеешь понять,
то попробуй хотя бы поверь:
Мы живые пока мы идём,
наша родина - СССР!
Дмитрий Аверьянов
Наши дни. Треп на форуме сайта фильма «Аватар»
Шрек: Ну прям так и совпадает все с совковыми
идеологемами насчет империализма и угнетенных народов. Да большевики как
прилетели бы, первое, что сделали - снесли к чертовой матери Дерево Души и
постреляли всех шаманов, и никаких обещаний дешевого пива и джинсов взамен,
всем записываться на рудники, тунеядцев посылаем туда же принудительно.
Неандерталец: А как же Афганистан,
где Наджибулла молельные комнаты устраивал? Большевики попов стреляли, чтоб те
в политику не лезли, а после того как попы пошли Сталину на службу, сразу у них
все шоколадно стало. Церковь она всегда власти прислуживала, а когда пыталась
чего-то самостоятельно выдумывать, ее быстро на место ставили, что большевики,
что короли с императорами.
Шрек: Ага, понял, шаманы у Эйвы
узнают, что она им промышленность вместе с большевиками развивать велела, и
большевики их помилуют и правительственные членовозы подарят. Ну а Кэмерон -
тайный член коммунистической партии, сценарий "Аватара" в Кремле
согласовывал.
Неандерталец: Мне кажется, что он
анархист.
Шрек: А мне кажется, что у Кэмерона
чистейшей воды леволиберализм, пресмыкание перед неграми и индейцами за то, что
их якобы угнетали. Скоро они нам тут совсем на шею сядут.
Айлин: В СССР с детства нравственные
идеалы прививались, не то что сейчас, одно потребительство. Мы продались за
пиво и джинсы, и не получили ни того, ни другого.
Шрек: Если бы кто в совке показал "Аватар" на видео,
его бы посадили за антисоветскую пропаганду мистики и религии. И никакой борьбы
с империализмом не заметили бы.
Неандерталец: Это все как подать. Все зависело от того,
сможешь ли найти поддержку на нужном уровне.
Айлин: Мне двоюродный дядя сказал, что у них от
советских времён осталась машина времени. И ее еще не разобрали.
Шрек: Во, берите машину времени, и организуйте
показ.
Неандерталец: Бывало, понравится какому-нибудь журналисту
какая-нибудь рок-группа, и он добивается ее концерта.
Неандерталец: Если показывать, лучше в стерео. Найти
какой-нибудь далекий город со стереокинозалом и много себе позволяющим
секретарем обкома.
Айлин: У нас в Екатеринбурге был стереокинотеатр.
Шрек: Анаглиф все цвета испортит.
Неандерталец: Почему анаглиф?
Шрек: А что, в совке Аймакс был?
Неандерталец: В СССР была своя система, не хуже Аймакса, и
поляризованные очки того же типа. Помню, в детстве смотрел "Ученик
лекаря" в стереокинотеатре, через поляризованные очки, цвета - обалдеть,
все так близко и реально, что сначала тяжко было с непривычки.
Шрек: И такой же широкий экран?
Неандерталец: Нет, экран маленький и далекий.
Шрек: Ну и какой же это тогда Аймакс? Совок - он
везде совок, и очки того же типа, а смотрится все равно убого.
Неандерталец: Да какая тебе разница, все равно впечатление
от показа обалденное было бы.
Шрек: Ну вот, берите машину времени, сделайте пленку
и тащите ее в светлое советское прошлое и договоритесь о показе, потом все
расскажете.
Айлин: Я спрошу, можно ли ей воспользоваться.
Неандерталец: Особенно с пленкой. Думаешь, это так дешево -
сделать 70-мм пленку на три часа показа?
Шрек: Ну, если ты такой бедный, пленку я куплю.
Неандерталец – Айлин (в личном сообщении): «Ты чего там про машину времени гонишь? Он ведь сейчас нас на слабо брать будет, не
отвертишься».
Некоторое время спустя. Екатеринбург
Дмитрий – Неандерталец.
…Пока установка
прогревалась, я, глядя в инструкцию, ходил вдоль шкафов и измерял напряжения.
Положенные по инструкции полчаса истекли. Всё было в порядке. Я пошел к пульту
и начал по порядку включать все узлы в работу. Михаил Петрович наблюдал за тем,
что я делаю. Наталия встала к монокуляру, закреплённому напротив места, где
должен был появиться пространственно-временной портал. Я не знал, как всё
должно идти, но наличие рядом человека, который когда-то собирал установку и
работал на ней, успокаивало. Я щелкнул последним тумблером, трансформатор
взвыл, стрелка большого амперметра дернулась вправо, но ненадолго. Запахло
озоном. Наталия вскрикнула: “Вижу!” Я мельком отвёл глаза к середине установки,
там появилось что-то туманное. Михаил Петрович подошёл к Наталии, и заглянул в
монокуляр, а потом подозвал меня. Я глянул. Через что-то, похожее на отверстие,
в монокуляр можно было разглядеть “вечные часы” установки, где вместо
сегодняшней даты стояло 10 ноября 1989 года.
-Ну что, теперь
потренируйся настроить дату, а потом попробуй подвигать точку выхода портала.
Я отошёл к пульту и
оттуда ещё раз глянул на наши “вечные часы”. Там по-прежнему было сегодняшнее
число. Глядя на электронное табло, я чуть тронул потенциометр, представляя, как
в шкафу управления сейчас завертелся мотор потенциометра настройки. Цифры на
табло побежали, Наталия стала называть текущую дату за порталом. Я захотел
сдвинуть дату портала на утро 7 ноября. Михаил Петрович понял мои маневры и
хитро улыбнулся. Я включил тумблер обратной связи для фиксации сдвига времени и
с помощью подсказок Наталии повёл выход портала на центральную улицу, площадь
напротив обкома, потом расширил портал примерно до полуметра в диаметре. Мы
глядели на красные флаги, и нам было очень весело, потому что всё действительно
работало, и можно было надеяться, что и с нашим проектом всё у нас получится.
Вот только что делать дальше?
-Ну ладно. Хватит
электричество жечь. И вы, это, на будущее, тоже экономьте. Мазут не мой, если
лишнего нажгу, ко мне вопросы со стороны начальства будут. Прошли портал - и
сразу сворачивайтесь.
Я пошел к пульту, чтобы
начать процедуру отключения. Про экономию мне можно было не напоминать, я сам
понимал, что мы занимаемся этим нелегально, и не должны никого подставлять. Я
уже готов был начать, но вдруг вспомнил об одном важном обстоятельстве:
-Михаил Петрович, а как
быть, если надо выйти и сохранить связь с тем временным ответвлением?
-Переводи портал на
микроразмер. Чтоб только связь осталась, а не чтоб проносить чего. Она тогда
немного жрёт, я это могу на собственные нужды станции списать, а больше
рисковать не стоит. Ты учти это, не подведи.
-Обязательно учту,
спасибо.
Я кивнул. Не знаю,
зачем, может, это почему-то было надо для тех испытаний, для которых она
строилась, но установка позволяла поддерживать не один, а четыре портала в своё
время каждый. Я тогда не знал, для чего это могло бы нам пригодиться, для меня
и возможность создания одного портала была сродни божественной силе, четырежды
божественность казалась перебором, но кто знает?
Наталия - Айлин
Я стояла и не
верила своим глазам, а сердце прямо-таки подпрыгивало от удивления. Вот оно,
прошлое, совершенно реально, здесь и сейчас, рядом, стоит только сделать шаг.
Сделать шаг…
-Дядя Миша! А
можно мы с Дмитрием того, ну, туда, погуляем ненадолго?
-Ишь ты, стрекоза, сразу
нацелилась! – рассмеялся дядя. – А если себя там встретишь?
-Ну нет, это точно
исключено!
-Уверена?
-Да, на все сто. Ведь
именно в то время меня постигло полное и окончательное разочарование в идеалах
революции и начались активные поиски новых. Так что я сейчас, скорее всего,
сижу дома и слушаю БГ, либо медитирую, либо читаю что-нибудь типа «Дао де
дзын», одно из трех.
-Ясно. А если ты там, в
прошлом останешься?
-В каком смысле?
-Ты думаешь, что старая,
экспериментальная, не отработанная как следует машина надёжно проработает всё
время, пока ты там гуляешь?
-Ну, вы ведь будете
здесь, почините и заберёте меня.
-Нет, ты про фантастику
забудь. Так и думал, что ты мимо ушей пропустила все, что я про её принцип
действия говорил, гуманитарка...
-Гуманитарий, дядя!
Гуманитарку в Донбасс отправляют!
-Ишь ты какая! Коли
такая умная, слушай, что тебе говорят! Повторяю специально для гуманитариев:
там не наше прошлое, это одно из параллельных, которых бесконечное множество, и
если отключимся от него, попасть в то, где ты оказалась, будет невозможно. И
что я тогда твоему папе скажу? Он же шею мне свернет и не поморщится! А что
будет с мамой, просто боюсь представить!
-Дядя Миша, но мы ведь
здесь этой машиной занялись именно, затем чтобы сходить туда. Как же так -
машину починили, а ничего не сделали?
Дядя Миша
задумался.
-По-хорошему, мне с вами
сходить надо. По крайней мере, если уж пропадём там, то все вместе, да и
глупостей ты со мной не наделаешь.
-Нет. Кто-то должен остаться
здесь, контролировать машину, - отозвался Дмитрий. - Я с ней пойду. А чтобы
было меньше риска, сделаем так: как только мы пройдём туда, Вы сдвинете
временной портал вперёд на полчаса во времени, когда мы вернёмся, и заберёте
нас оттуда.
На том и порешили.
Дмитрий отошёл к стене и подкатил к
порталу платформу с короткой горизонтальной выдвижной лестницей, вроде
пожарной, огороженной сетчатой трубой. Мы встали на неё, дядя Миша расширил
окно, и конец лестницы начал медленно двигаться вперед. Я зажмурила глаза и
подхватила Дмитрия под руку, ясно чувствуя, как душа уходит в пятки… Это
длилось несколько мгновений, потом я почувствовала, как Дмитрий тянет меня за
локоть, и открыла глаза. Мы сошли с лестницы, и я оглянулась назад.
Отверстие, из которого мы вышли, виднелось внутри толстого дуба, и выглядело
почти как дупло. Мы оказались в прошлом.
Некоторое время я молча
стояла, продолжая инстинктивно держаться за Дмитрия и ошарашено оглядываясь
вокруг, пытаясь унять сердцебиение и стараясь привыкнуть к мысли, что да, это
прошлое, ну и что тут такого? Это вполне нормально – перемещаться во времени,
пустяки, дело житейское! Немного убедив в этом подсознание, я получше
огляделась вокруг.
- Ой, где это мы? -
удивленно спросила я. Нас окружали высокие деревья.
- Это мне у тебя нужно
спросить, - отозвался Дмитрий. - Твой же город.
Я снова огляделась и,
наконец, узнала место.
-Ой, да это же
Харитоновский парк! В смысле, Парк пионеров он сейчас пока называется. Тут
многим деревьям по триста лет, они еще первых хозяев помнят. И этот дуб, судя
по всему из таких. Словно специально, нам на удачу здесь вырос! - я похлопала
твердый ствол, - Спасибо, друг!
-Слушай, друидка, давай
ты с дубом потом поговоришь! - прервал меня Дмитрий. - Мы ведь на демонстрацию
собирались, а времени всего полчаса.
-Ладно, идем! Ой, а в
это дупло в наше отсутствие никто не сунется?
-Да кому оно нужно?
-Ну мало ли, дети решат
в прятки поиграть.
-В такую-то погоду?
Сильно сомневаюсь. Ну а если вдруг сунутся, твой дядя, я думаю, прикинется
Бармалеем, и у них после этого всякая охота пропадёт по дуплам лазать.
-Это же непедагогично!
-Зато дешево, надежно и
практично! Да пошутил я, мы же с Михаилом Петровичем договорились, что окно
через полчаса откроется, так что до того момента это будет просто дупло.
Пошли давай!
Мы вышли из парка и
дошли до центральной улицы Ленина, оказавшись как раз возле стереокинотеатра
«Октябрь», в котором, если повезёт, мы и будем демонстрировать «Аватар».
Остановившись возле него, мы несколько минут смотрели, как проспекту в
направлении Площади 5-го года не спеша двигалась колонна демонстрантов с
красными флагами, с портретами Ленина и Горбачева (какое символическое
сочетание – начала и конца!). Играла бодрая революционная музыка, выкрикивались
лозунги, периодически взлетали в небо шарики, но при этом было ощущение
какой-то нереальности, искусственности происходящего, словно бы кадры из
какого-то посредственного фильма…
-Ну что, пойдем? –
прервал мои наблюдения Дмитрий.
-Пойдем! - отозвалась я,
поймав летевший в мою сторону шарик.
Мы не спеша двинулись по
тротуару в сторону Площади. И пока мы шли, я, продолжая вглядываться в
окружающее, все пыталась понять, что же тут не так, почему происходящее кажется
мне нереальным. В душе стали всплывать детские воспоминания. Ведь, как сейчас
помнится, в детстве я очень любила ходить на демонстрации. Помню это ощущение,
когда идешь в колонне, кричишь «Ура!» вместе со всеми, и чувства при этом самые
радостные и светлые: вот сколько нас много, и вместе мы – сила! В те годы
праздник действительно был праздником, люди искренне и неприкрыто радовались
(большинство, во всяком случае) тому, что живут в самой лучшей стране, и что
все в конечном итоге будет хорошо и прекрасно. Так, во всяком случае, мне это
помнится.
А сейчас… Сейчас радости
и подъема не чувствовалось совершенно, люди шли, выкрикивали лозунги, кричали
«Ура!» чисто автоматически, по привычке, без всякого внутреннего энтузиазма.
Пламя угасало, и искусственно его раздуть не получалось.
Мы с Дмитрием молча шли
по ходу движения колонны, прошли Плотинку и медленно приближались к Площади.
Там, на трибуне перед памятником Ленину стояли представители городской
администрации, которые что-то кричали, махали руками демонстрантам, всеми
силами стараясь поддержать угасающий в массах энтузиазм.
-Пыжики стоят, кролики
идут! – усмехнулась я, глядя на них.
-Чего? – не понял
Дмитрий.
-Загадка про
демонстрацию, вот чего! Они, - я кивнула в сторону трибуны, - в пыжиковых
шапках, а народ, соответственно, в кроликовых. Понятно?
-Не совсем. У вас что, в
зимних шапках на демонстрации ходят?
-Бывает, что и ходят,
это же Урал! Сейчас, к счастью, не так, но всяко бывало, и в ноябрьские
праздники снег выпадал. Есть у нас в семейном альбоме такая фотка: мама
седьмого ноября на демонстрации со мной, двухлетней, на санках, а сама в зимнем
пальто и шапке. Сейчас такого давно уже не бывало, а раньше, во времена моего
детства, часто.
Мы приблизились к
трибуне, откуда из динамиков доносился бодрый революционный марш:
И вновь продолжается
бой!
И сердцу тревожно в груди!
И Ленин такой
молодой,
И юный Октябрь впереди!
И тут же из колонны с чьего-то магнитофона диссонансом
ворвалось:
В этом мире того, что хотелось бы нам, нет!
Мы верим, что в силах его изменить, да!
Но революция, ты научила нас
Верить в несправедливость добра!
Сколько миров мы сжигаем в час
Во имя твоего святого костра?!
И одновременно с другой
стороны звучало надрывно-пронзительное:
Скованные одной цепью,
связанные одной целью!
«За красным восходом,
розовый закат…» Мне вспомнилось, как не так давно Бутусов в интервью по
телевизору, вспоминая историю создания песни, говорил, что в
первоначальном варианте было «коричневый закат», но им сказали, что цензура
этого не пропустит. Тогда Илья Кормильцев (ныне незаслуженно забытый автор текстов
песен группы «Наутилус» и многих других), подумав, выдал: «Ладно, пусть будет
розовый, еще смешнее». И действительно именно розовый закат сейчас наблюдается
– постепенное размывание, растворение идеи, на которой все держалось. И жалкие
попытки ее реанимировать только ускоряют процесс, поскольку… Поскольку, как
верно заметил другой наш поэт-песенник:
Вселенский опыт говорит,
Что погибают царства
Не оттого, что тяжек быт
Или страшны мытарства.
А погибают оттого,
(и тем больней, чем
дольше)
Что люди царства своего
Не уважают больше.
Так оно и случилось,
поскольку многие люди вдруг осознали, что та идея, на которой долгое время
держалась страна, оказалась в корне порочной, поскольку нельзя прийти кровавым
путем ко всеобщему счастью и справедливости. Град, на крови возведенный,
обречен. Основа рухнула, а что делать дальше, никто толком не знал. Ведь как
точно сказал об этом небезызвестный Ипполит из «Иронии судьбы», когда в шубе
под душем мылся: «За такой короткий срок старое разрушить можно, а вот новое не
создашь». В результате, когда большинство населения страны было в
растерянности, некоторые этим воспользовались и успели сделать свое черное
дело, и теперь мы имеем то, что имеем. А значит, как поется в одной хорошей
песне: «Есть повод прийти сюда еще один раз».
Я взглянула на Дмитрия,
который тоже был погружен в свои мысли, и спросила, вынимая свой
смартфон:
-Может, поснимаем?
-Зачем? -
недоверчиво спросил он. - Селфи на память? ВКонтакт кинуть? Так сети же нет.
-Щас проверим! Так-так,
«сервис ограничен». Стало быть, телефона и инета нет, но все остальное должно
быть в порядке. Ага, камера нормально включается, так что можно сделать
несколько кадриков. Прикрой меня, чтоб не слишком привлекать внимание.
Я немного поснимала
демонстрантов, затем направила фокус на трибуну. Пока выбирала удачный ракурс,
вдруг услышала над самым ухом:
-Ой, а че это вы тут
делаете, а?
-Что-то, репортаж
готовим, не видите что ли? – не оборачиваясь, ответила я, мгновенно переводя
камеру в режим фотосъемки.
-Для газеты что ли?
-Ну да мы специальные
корреспонденты газеты…
-«Московский
комсомолец!» - подсказал Дмитрий. – Готовим репортаж о том, как в вашем городе
годовщина Великого Октября празднуется.
-Ах вот оно что! День
седьмое ноября – красный день календаря! – саркастически продекламировал наш
случайный собеседник. Им оказался мужчина средних лет, слегка навеселе, но
вполне приличного вида, в расстегнутой куртке с криво приколотой к воротнику
красной лентой.
-А что это за
фотоаппарат у вас такой? – спросил он, указывая на смартфон. – Заграничный,
видать?
-Ну да, корейский, фирмы
«Самсунг». Не слыхали?
-Слыхал, но они ж, вроде
как, магнитофоны выпускают?
-Ну да, и их тоже.
Многопрофильная фирма-то.
-Понятно. Можно глянуть?
-Да, только осторожно, -
я позволила ему рассмотреть смартфон, не выпуская его при этом из рук.
Показала, как с помощью него фотографировать. Наш новый знакомый удивленно
уставился, как трехлетний ребенок на новую, доселе невиданную, игрушку.
-Ого! – восхищенно
воскликнул он. – Вот так можно сфоткать и сразу увидеть?
-Ну да, давайте и мы вас
– вот тут, на фоне памятника.
-Давайте! - тут он встал
в картинную позу и, демонстративно махнув в сторону трибуны, крикнул:
“Долой буржуев!”
Я сняла его, тут же
показав фотографию.
-Охренеть! – воскликнул
он. – Умеют ведь делать, узкоглазые! А что, распечатать он ее тут же не
может?
-Нет, до такого пока не
дошло.
-Жаль. А то я в каком-то
французском, кажется, фильме видел, как там автоматы прямо на улице,
фотографируют и тут же выдают, пожалуйста…А вы мне фотку-то пришлете?
-Да-да, пишите адрес, -
поспешно уверила я, суя ему свой блокнот. – Возможно, она и в газете появится.
-Да, классная у вас
штуковина! – воскликнул он, записав адрес. – Они что, в Москве свободно
продаются?
-Да нет, -
отозвался Дмитрий. – Просто моей коллеге по знакомству перепало, друзья у нее
хорошие. Но вы не волнуйтесь, товарищ, лет через двадцать такое можно будет
купить на каждом перекрестке. Ну, или почти на каждом.
-О-хо-хо! Жаль
только, жить в эту пору прекрасную уж не придется ни мне, ни тебе.
-Ну, зачем же так
пессимистично? – отозвалась я. – Я лично собираюсь жить и в эту пору, и дальше.
-Э-э! Ну да, конечно,
так оно и будет! Это я просто неудачно пошутил. Ну ладно, спасибо вам,
товарищи, но мне пора, друзья ждут! – он долго, с чувством тряс нам руки,
после чего помчался куда-то в сторону Пассажа, крикнув на ходу: - Фотку
то пришлите, не забудьте!
Я подумала, может,
действительно прислать? Через двадцать с лишним лет? Найти в соцсетях и послать
с извинениями, что, дескать, тогда не смогли, фотоаппарат за комод завалился, а
тут делали ремонт и нашли. Как говорится, лучше поздно, чем
никогда. Я сказала об этом Дмитрию, но он опять опустил меня на землю:
-Ты не забыла, что это
альтернативное прошлое, и мы его никогда не встретим? То есть в нашем будущем
этот дядька будет, но окажется, что он нас знать не знает.
-Ну и ладно, - ответила
я, - всё равно будет дедушке приятный сюрприз.
Затем, повернувшись к
улыбающемуся на памятник Дмитрию, спросила:
-Ну что, давай теперь
себяку делать?
-Чего? Какую собаку? –
не понял он.
-Себяку, то бишь селфи!
Это Задорнов так перевел, точно уловив суть. Так вот и получается – на
английском красиво звучит, а на русском – смешно и глупо. Таковым, в сущности,
и является.
-Ну ладно, давай
поглупим. Покажем Шреку для продолжения разговора. Он ещё должен нам деньги на
киноплёнку. Он, конечно, заявит, что, мол, фотошоп, но для начала пофиг. Это
будет затравкой, чтобы побудить его требовать с нас серьёзных доказательств,
что мы не врём.
Мы отошли, чтобы нас
никто не видел, и сделали селфи так, чтобы был виден памятник и те, кто стоят
на трибуне, сначала – я с Дмитирем, потом он со мной. Разрешённые нам полчаса
истекали, пора было возвращаться. Напоследок я еще раз оглянулась на
памятник Ленину, и мне вдруг вспомнилось, как Коэльо в одной из книг, описывая
свое путешествие по России, вспоминает и наш город, и этот памятник. Он тогда
сказал, что когда мимо проходил, то подумал, что Ленин был не прав, что
установил диктатуру пролетариата. Если бы установил диктатуру любви, все было
бы по-другому. Во всем был прав сеньор Пауло, кроме одного – любовь нельзя
внушить с помощью диктатуры. Нужен другой путь, который мы сейчас ищем, а я
начала искать именно тогда.
Мы вернулись в Парк
пионеров, без труда отыскали наше дупло и, убедившись, что на нас никто не
смотрит, махнули рукой дяде Мише и по очереди влезли на выдвинувшуюся за нами
лестницу, по которой и вернулись в наше время. Дядя поджидал нас и был очень
рад, что все в порядке. Мы наперебой стали рассказывать о том, что видели, я показала
видеокадры и фотки, в том числе и нашего случайного знакомого. Дядя смотрел,
качая головой, потом задумчиво сказал:
-Ну что, довольна? А
ведь скоро закроется наша лавочка. Через две недели здесь будет ходить
энергоаудитор, и первое, что он попросит - показать, что находится за этой
дверью. И что я ему скажу?
-Хммм…. Что бы Вы ни
сказали, что-то мне не хочется, чтобы это была правда - вместо меня отозвался
Дмитрий. - Не верю я, чтобы после его доклада руководству оно захотело
использовать машину в добрых целях.
-То-то и оно. Так что
давайте, ребятки, побыстрее как-нибудь.
Домой в этот вечер я
вернулась, погруженная в глубокую задумчивость. А задуматься было над чем, в
частности, над тем, чего я, собственно, хочу всем этим добиться? Какова
конечная цель предприятия? Какую альтернативу я хочу предложить тому миру? Чего
хочу сейчас и чего хотела тогда? Я стала вспоминать, как в те годы, активно
интересуясь разного рода духовными течениями, коих тогда много развелось,
открыла для себя возможность иной, ненасильственной возможности изменения мира
путем постепенного улучшения человеческой природы, а начинать нужно было,
естественно, с себя. И только так реально можно что-то изменить. А ведь тогда,
в перестроечные годы, перемен хотели все (во всяком случае, многие), а вот
меняться сами – мало кто. Большинство ждали, что кто-то придет и все за них
сделает, а они подождут и посмотрят, что получится. Вот и получилось то, что
получилось.
А что же я могла тогда,
в той ситуации? В то время я все больше отдалялась от политики и все
глубже погружалась внутрь себя, стремясь понять сокровенный смысл жизни – зачем
я вообще здесь? Я много общалась с разными интересными людьми (с
некоторыми до сих пор общаюсь), которые тоже этим жили, вместе мы искали ответы
на вопросы: в чем состоит предназначение Человека как существа Вселенной? Для
чего мы рождаемся, откуда приходят души людей и куда уходят потом? (А то, что
жизнь человека не заканчивается со смертью тела, я осознала, прочувствовала
именно тогда.) Мы знакомились с различными религиозными течениями, читали
Блаватскую и Рерихов, и у нас тоже были мысли о том, как создать справедливое
общество, где все живут в соответствии с Законами Вселенной. Реализовать данный
проект в той ситуации, конечно, было проблематично, но именно тогда я
прониклась идеями, которые и определили мой дальнейший жизненный путь, мою
духовную стезю.
И нам, тем, кто тогда
этим по-настоящему проникся, словно бы приоткрылась некая завеса, разделяющая
два мира, и оттуда хлынул поток света, которым мы наполнились и поняли,
ощутили, вспомнили, если угодно, что так вот и надо жить, постоянно ощущая
связь с Высшим. Именно это осознание и спасало нас в лихие девяностые, когда,
как казалось, весь мир движется в противоположном направлении, но мы не
поддавались, хоть порой приходилось несладко, понимая, что нужно именно так, и
когда-нибудь люди к этому придут. Да, каждый из нас проходил свой путь, порой
бывало нестерпимо больно, но мы все равно, каждый по-своему, чувствовали эту
Связь, что ведет нас и подсказывает решение даже в, казалось бы, безнадежных
ситуациях. И это наше незримое братство все крепло, мы могли годами не
видеть друг друга, но связь была, постепенно выкристаллизовывалось, и вот
сейчас все яснее проявляется образ нового, совершенного мира, который нам
предстоит воплотить, происходит квантовый скачок на новый уровень сознания, и
дальше все пойдет гораздо легче.
Мы духовно окрепли за
эти годы, но сейчас, оглядываясь назад, я думаю, неужели обязательно нужно было
проходить этот тяжелый путь или же возможно как-то облегчить задачу, чтобы
разрыв между мечтой и реальностью не был таким глубоким и болезненным? Хорошо
бы как-то добавить сил мне, тогдашней, и таким, как я, чтобы они смогли лучше
объединиться и противостоять тому темному потоку, что вырвался на волю в
девяностые. Как знать, может быть, фильм действительно способствует тому, что
прорыв в сознании произойдет у большего количества людей? Не знаю, насколько
это вероятно, но попытаться стоит.
Я в задумчивости сидела
за компом, копируя и просматривая отснятые в прошлом кадры, при этом
как-то незаметно для самой себя наставила мышку на проигрыватель и, так и не
решив, что выбрать, включила на случайное воспроизведение. Вспомнилось, что
именно так часто делал герой «Дозоров» Лукьяненко светлый маг Антон Городецкий,
при этом он считал, что все-таки бессознательно влияет на выбор, поскольку
каждый раз выскакивает именно то, что соответствует его состоянию души на
данный момент. Вот и у меня сейчас прямо с первого раза так и получилось, ибо
современный украинский бард Сергей Соленый, который тоже – один из нас, под
тяжелый гитарный бой вещал как раз о том, что так волновало меня в те
годы и продолжает сейчас:
Быть просто причудой капризного бога,
Космической пылью, кармической вязью,
Страдать от бессонницы в склепе двуногом,
Питаясь, как хлебом ментальною грязью,
Противно, ведь мы по рожденью крылаты
Мы - дети свободы, мы - радости птицы!
Восстань Человек, жалким бытом распятый!
Тебе на коленях стоять не годится.
Да уж
не годится. Действительно не годится упираться взглядом в материальный мир, не
видя больше ничего, в то время как на Земле идет квантовый переход, открываются
новые возможности, пробуждается глубинная память о том, кто мы на самом деле
есть, кем были и можем стать. Но до большинства это тяжело доходит, нужны
сильнейшие встряски и потрясения, чтобы хоть что-то проснулось, в результате и
происходят всевозможные катаклизмы, коронавирус этот пресловутый, чтобы
все-таки продрали люди глаза. Но лень души все равно мешает:
Растоптана правда и пропита совесть,
Разменяно Сердце купюрою мелкой,
Да бродит душа попрошайкой босою,
Да щёлкает семечки лень на скамейках…
Противно быть вечным предметом торговли
В привычном потоке товарообмена…
Стал дойной скотиной в телесном загоне,
Забывший себя звёздный Странник Вселенной…
Я
почувствовала, как внутри все закипает и возникает желание немедленно что-то
сделать, чтобы изменить существующий ход вещей. Да, чувствовала я, то, что мы
хотим сделать, действительно может помочь гораздо большему количеству людей
продрать глаза и захотеть иначе жить, и тогда есть шанс… Есть шанс, что нас
станет больше, и мы будем сильнее. Главное – было бы желание, тогда и
возможность появится, а Высшие силы, как известно, всегда помогают тому, кто
готов взять на себя ответственность…
Песня закончилась, я продолжала
рассматривать фотки и, глядя на нашего нового взбалмошного знакомого подумала, что надо
действительно попытаться найти его в соцсетях и послать снимки. То-то забавная
выйдет шутка! Однако поиск результата не дал, видимо, он остался человеком
старой закалки, к интернету не благоволит. Что ж, выходит, не судьба. Ведь даже
если мы с Дмитрием и встретимся с ним после нашего рейда в прошлое, то он все
равно нас не узнает. Ведь он остался в другом ответвлении времени, не том, где
мы живем мы сейчас. Когда я окажусь в прошлом, то буду как прогрессор у Стругацких - делать
для других как будто для себя, но в своей сегодняшней жизни результатов этого не увижу. А идти нужно в
весну восемьдесят девятого, ведь в то время, когда у меня, студентки
первого курса филфака, все только начиналось: духовные искания, знакомство с
иной картиной мира, разного рода интересные открытия. И «Аватар» мне тогдашней
будет, что называется, прямо в точку!
Продолжение следует…