Глаза резануло голубым светом, а следом взвыли рецепторы. Гомон голосов, запахи, трение ткани о кожу — ощущения наполнили голову. После долгого сна тело слушалось неохотно, как будто с лёгким скрипом.
Счастливо улыбнувшись, я покрутилась на одном месте.
Выйдя из подъезда, огляделась. Кажется, что меня здесь не было месяцы, а то и годы — так все изменилось. Так, теперь нужно найти тот бар. Развернув вирт-карту наметила маршрут. Неоновые стрелочки весело замигали через толпу.
Толкнув дверь, услышала чьи-то маты.
— ...ять, аккуратнее! Глаза разу.. О! Ари! Где пропадала?
Я неопределённо пожала плечами.
— Ладно-ладно, — Фил, завсегдатай этого бара, замахал руками, — ладно, ненаглядный твой, — он неопределённо мотнул головой, — на своём месте.
Обошла мужчину по дуге, не дай боги его коснуться! Вонял он так, что перебивал прочие запахи, а одежда, казалось, не стирана уже лет десять. Три сантиметра не грязь, пять само отвалится — его девиз.
Подошвы ботинок противно липли к грязному полу, свет тонул в клубах сигаретного дыма. В полумраке легко было натолкнуться на пустой столик или стул. Но не мне. За год я выучила их расположение так, что могла пройти и в полной, кромешной темноте. Добравшись, наконец, до барной стойки, обняла Эрика со спины.
Тот радостно обернулся.
— Ариэль! Я скучал!
Он обнял меня, с силой прижав. Жар его тела проник под одежду, оставляя внизу живота тёплый ком.
— У тебя всё хорошо? Тебя не было больше недели! — Его глаза с тревогой заглянули в мои.
Я счастливо улыбнулась и отрицательно качнула головой. Мол, не переживай, все в порядке. Лишь теснее прижалась к мужчине.
— Давай уже поставим тебе модификаторы! Ну сколько можно жестами общаться?!
Он, как всегда, бухтел уткнувшись носом в мои волосы, от чего по позвоночнику пробегали приятные мурашки.
— Я знаю, знаю... — он тяжело вздохнул. — Но ведь процент не такой уж большой! И деньги у меня есть! Подумай! Найдём лучшего мастера, Ари!
Этот разговор Эрик заводил не в первый и даже не в десятый раз.
Мы познакомились в первый же день моего прибывания в городе. Предпочитая большую часть жизни уединение, шумный мегаполис вверг меня чуть ли не паническую атаку: бесконечный шум неспящих улиц, люди и киборги что-то постоянно выясняющие и кричащие, яркие вывески, голограммы размером с высотки, гоняющие на бешеных скоростях автомобили... я сидела в кресле-каталке по середине пешеходной зоны и не могла собрать ни мысли, ни себя в кучу. Готовая вот-вот заплакать услышала голос рядом с ухом:
— Тебе помочь, красивая?
От неожиданности я шарахнулась в противоположную от голоса сторону и чуть не перевернулась вместе с коляской.
— Стой-стой-стой! Не съем же я тебя! Ух какая ты!
Откинув рассыпавшиеся из простого хвоста волосы с моего лица, он как рентгеном прошёлся по моей внешности, не упуская ни единой детали.
Я, в свою очередь, из-за растерянности не сводила глаз с незнакомца: высокий лоб, подсвеченные синие глаза, прямой нос, чувственные губы, синяя дорожка вживлённых чипов от виска до середины подбородка — красавчик, ещё и почти не модифицированный!
Мужчина присвистнул:
— Да ты правда красотка! Вся такая нежная, ранимая, натуральная! — он прицокнул, — я Эрик, будем знакомы.
Я пожала протянутую руку и продолжала молча смотреть.
— Эй, могла бы и представиться!
Я грустно улыбнулась и, показав на горло, буквой «Х» скрестила руки.
— Боги! Да ты как сказочная Русалочка! Ходить не можешь, — он чуть пнул коляску, — говорить не можешь! Буду звать тебя Ариэль!
Так началось наше знакомство, переросшее в странные, но очень волнующие отношения.
Тогда я приехала в город, что бы купить самые дешевые протезы ног, но Эрик... Эрик с кем-то договорился и мне поставили самые лучше протезы из возможных. Денег моих он не взял.
— Твоя улыбка, Ари, лучшая награда! Нет, вы только посмотрите! — смеялся он, — у неё в лице ни одного имплантата или модулятора!
Но чем ближе мы становились, тем страннее он себя вёл. Где-то пропадал, отключая коммуникатор, не позволял мне появляться в баре, хотя тот принадлежал ему.
Вот и сейчас, за одну секунду из близкого и родного — он стал чужим, холодным, отстранённым. Всё ещё находясь в его объятиях, почувствовала, как тело мужчины напряглось.
— Здравствуй, Эрик.
Знакомый тяжелый бас противной волной пробежал по коже. Казалось, чужие глаза ощупывают каждый миллиметр моего тела, не оставляя без внимания ни единой детали.
Я хотела было обернуться, но Эрик лишь сильнее сжал руки.
— Здравствуй, Себастьян.
— Вижу, бар так и не приносит дохода, — я не видела лица говорившего, но в голосе явно чувствовалась насмешка.
— Стабильно выходим в ноль, Себастьян. Спасибо, что беспокоишься! — голос Эрика был спокойным. На первый взгляд. Но находясь с ним так близко, я скорее чувствовала, чем слышала дрожь.
— Отпусти уже свою принцессу. Не съем я её! — Эрик с неохотой разжал руки, а я, натянув на лицо самую радостную из улыбок, повернулась к Себастьяну.
Тот растянул губы в приветливой улыбке, от который все внутри меня содрогнулось. Раскрыв руки, он ждал когда я его обниму.
Не зацикливаясь на ощущениях и страхе, делаю шаг. Огромные руки Себастьяна сжимают меня в медвежий объятьях. Иногда мне кажется, что его руки способны раздавить мой череп, особо даже не напрягаясь.
— Ну что, — говорит он отстраняясь, — введём малышку в семью?
— Нет! — я вздрагиваю от окрика Эрика. — Нет. Она ещё не готова.
— Не, думаю, это ты не готов расстаться с нашей красноволосой молчуньей, — Себастьян как собачку потрепал меня по голове.
Я в удивлении вскинула голову к лицу Себастьяна.
Его гладкое, без единого волоска лицо, было спокойно. Издевательская улыбка растягивала тонкие губы, металические имплантаты, покрывающие лицо то тут там, матово блестели в тусклом свете.
— Ну что, принцесса, — он издевательски хмыкает, — готова войти в семью?
Я делаю максимально вопросительный взгляд: что? кто? какая семья? Не понимаю. Всё я понимаю. Всё ради этого и было.
— Не думаю, что это хорошая идея.
— Эрик, ты не для того, что бы думать. Ты для красоты.
Зайдясь в смехе от собственной шутки, Себастьян закинул голову и стали видны металические пластины на шее. Интересно, он все жизненно-важные места закрыл пластинами?
— Ладно, — резко успокоившись, Себастьян делает кому-то знак рукой, — пора.
Я слышу за спиной глухой удар и короткий вскрик Эрика, но не успеваю обернуться, как чувствую боль в затылке и сознание меркнет.
***
В себя я пришла с резким вдохом выпрямляясь.
— Урсула! Урсула, все нормально, все хорошо!
Все ещё дезориентированная, я не могла понять кому принадлежит голос.
— Урсула! Посмотри на меня!
— Кравен, — всхлип, — прости.
— Ну-ну, милая, не надо плакать. Все будет хорошо.
— Нет, ик, я испортила тебе всю игру!
— Урсула, Себастьян — дурак. А то, что тебя раскрыли, даже играет мне на руку.
Отсоединив от меня датчики, Кравен вернулся на соседнюю кушетку.
Чуть пошатываясь после резкого переноса сознания, я подошла к визорам. Игра продолжалась.
Развлечение для дельцов, случайно созданное кем-то из эджраннеров, давно вышло из под контроля.
Не имевшие и раньше большой ценности, жизни бомжей и безликих горожан, стали и вовсе бесполезны. Удачно созданная «игра» позволяла теснить сознание владельца и занимать его место. Если не было зашиты. Подняться с самых низов! Что может быть интереснее для пресытившихся дельцов?
Но владельцев и управленцев крупных корпораций начали убивать.
Сейчас чуть не убили меня. Единственное, что сохранило мое сознание, — новая разработка экстренного возвращения в своё тело, брата Кравена, ещё не пущенная в массы.
Закусив губу, я наблюдала за происходящим на экране: на заброшенном заводе лежали связанные тела Эрика и Ари. В нескольких метрах стоял Себастьян со своей свитой.
— Кравен, улюбдок, если ты не выберешься, я сама тебя убью! — беззвучно шептали губы. А глаза то и дело возвращались к телу лежащего рядом мужа.