|
"Отражение твоего образа останется в моей душе. Мой взор ещё видит тебя: твой высокий стан встает передо мной, как высокая мысль, и твои грациозные движения, как будто сливаются в ту мелодию, которые древние приписывали небесным звёздам". Из новеллы З. Волконской (перевод с французского) |
За окном вздыхала глубокая осень. Но, если в блестящем Петербурге или статной Москве, это был всё еще яркий листопад, перемежавшийся с моросящим дождём, то здесь, в Урике, это было уже время глубокого снега, холодных метелей и пронизывающих вьюг. Именно вьюга сейчас не только вздыхала, но стонала и оплакивала горькую долю Марии Андреевны, выпросившейся сюда вслед за своим мужем у императора вопреки воле своих родителей и с благословения свекрови. В печи неспешно потрескивали дрова, ночь только начиналась.
Мария Андреевна сильнее укуталась в одеяло и наброшенный сверху тулуп. Она никак не могла уснуть. В голове постоянно крутились разные мысли. Её разговор с Александрой Фёдоровной после получения разрешения у императора на отбытие. «Дитя моё, ты должна понять, что надобно будет отказаться от всех своих прав и привилегий, и кто знает, вернёшься ли ты в столицу… И хорошо ещё, что у тебя детей нет, их-то не разрешают с собой забирать…» - говорила августейшая особа несчастной женщине. Отец оказал, что проклянёт, мать не смела перечить отцу. «Ах, батюшка и матушка, как вы там?..» - с нежностью думала она о родителях, глядя на видневшийся в свете луны цветок у окна. Она тряхнула головой ли, отгоняя грустные мысли и воспоминания.
«Я хоть здесь в постели лежу у печки, а он там, в остроге в кандалах… Как он там один?... – слёзы скопились в глазах Марии Андреевны, - только послезавтра увидимся». Среда и воскресенье. Это их дни, как она скучает! Только 2 раза в неделю встречи, но это лучше, чем совсем не видеться.
Сон совсем прошёл. Чтобы больше не уходить в грустные мысли, Мария Андреевна решила почитать. Она зажгла свечу, закуталась теплее и принялась за книгу. Музыка и чтение – вот её спасение и связь с культурным миром из этой глуши. Свечи, ноты, книги, бумагу, перья и чернила ей присылала сестра втайне от своего мужа и родителей. На душе стало легче: красивые стихи всегда её успокаивали. Мария Андреевна снова подумала о муже, как она прижмётся к его груди, а он будет долго гладить её волосы, плечи. И будут сидеть, обнявшись, и говорить, говорить… Обо всём. И смотреть друг другу в глаза. Она не заметила, как её мысли плавно перетекли в сон.
…Печь почти прогорела и уже почти не давала тепла. Мария Андреевна оделась и пошла во двор за дровами.
- Доброго здоровьица, Матушка-Мария Андреевна! – окликнул её, проходивший мимо мужик.
- И тебе здравия, Степан!
- А, что, дров-то надо уже наколоть? Или, может, воды натаскать?
- Благодарствую! Дров до субботы хватит. А вот воды – хорошо бы! Но это, как время будет. До обеда могу и подождать.
- Так ведь для доброго-то человека ничего не жалко! Прям сейчас и изладим всё. И, да, Мария Андреевна, ты Анютку-то не жди сегодня к урокам. Нам с матерью в Оёк надо бы съездить, так она с малой нянчиться остаётся.
Мария Андреевна кивнула и пошла за Степаном. Он выложил в сенях охапку прихваченных с улицы дров, взял вёдра и ушёл за водой. А она осталась в избе растапливать печь. За прошедший год с небольшим бывшая княжна уже наловчилась управляться со щепой, дровами, углём, раздувать огонь и поддерживать его продолжительное время. Всё домашнюю работу она делала сама, служанка осталась в Иркутске, не захотела разделить долю со своей барышней. Иногда приходила помогать соседская девушка по доброте душевной. Марию Андреевну здесь любили и жалели за её доброе сердце и отзывчивость. А все девчушки ловили каждое её слово и готовы были сидеть в её избёнке целыми днями.
Картошка, репа, морковь, свёкла, овёс, ржаной хлеб стали её обычной едой. Денег, которые она получала на своё содержание от родных, едва хватало. Она по первости писала, просила, жаловалась, потом свыклась. А недавно сестра написала, что к ней едет её бывшая горничная Дуняша, которая сказала, что жизни без своей Марии Андреевны не мыслит. Значит, полегче будет и содержание, глядишь, увеличат…
Мария Андреевна села у стола чистить репу и задумалась, глядя на свой огненно-красный цветок… А ведь он и клавикорды - это всё, что у неё осталось от прежней жизни. Год прошёл. Тяжёлый год. Она думала, хуже будет, а человек ко всему привыкает. Матушка цветы очень любит. Сколько у неё их в саду! И в оранжерее, и в доме. Уезжая, княжна взяла с собой горшочек с геранью, как память. Она знала, что все её вещи будут проверять, не всё разрешат взять с собой. Но герань не тронут ведь? Не тронули. Вот он цветёт теперь алым цветом – единственное яркое пятно в её мрачной жизни. И вообще, гражданский губернатор Иркутска оказался добр к ней и закрыл глаза на клавикорды, которые молодая женщина тайком везла с собой. Хоть какая-то радость…
Нет, как же это! А он? Константин Григорьевич – всё для него и ради него! За ним она отправилась в этот суровый край. Как дует из окна. Опять зима холодная будет. Всё бы ничего, да этот ветер… Она стала быстро снимать кожуру с репы. Сделав разные приготовления, Мария Андреевна поставила печься хлеб. А сама занялась штопкой. Вскоре в сенях затопали. Это девочки пришли на занятия. Дверь открылась, и в избу вместе с детьми ворвался морозный дух.
- Закрывайте скорее дверь, а то всю избу выстудите!
- Сейчас-сейчас, Мария Андреевна, там Дашутка с нами увязалась. Она на крыльцо залезть не может. Вы же не прогоните её?
- Нет, конечно! Пусть с нами сидит, только чтобы не мешала. Помогите же ей кто-нибудь.
Вот девочки расселись. Дашутка с большой детской книжкой в руках. Начался обычный урок грамоте. Проверяли домашнее задание, читали, писали, смеялись. Потом вышивали на пяльцах. Дашутку разморило у печки, и она уснула. Потом ели свежий хлеб. Только молока сегодня не было.
После занятий с девочками Мария Андреевна пошла на почту. Она надела тёплый платок, тулуп, валенки, рукавицы, подпоясалась. Вид, конечно, не самый нарядный, зато тепло. Здесь она не думала, о том, как выглядит – не до этого. Только к мужу ей всегда хотелось прийти красивой. Дорога к почте пролегала по неширокой улице, вдоль небольших, но добротных крестьянских домов. Идти было нелегко: за ночь намело сугробы, а снег всё шёл и шёл, ветер дул прямо в лицо, обжигая его холодом и бросая ледяные колючки. Успокаивала мысль, что обратно идти будет легче.
На почте Марию Андреевну ждало сегодня только 3 письма, одно из них для неё и Константина Григорьевича, ещё 2 для её подопечных. Она положила письма за пазуху, чтобы не выронить, - это настоящие драгоценности. Отдала на отправку 7 писем. Дорога домой заняла времени гораздо меньше и прошла веселее. Завтра она порадует узников, за которых вела переписку, корреспонденцией от родных. И самой не терпится прочитать, что дома и в столице происходит.
Вечером опять обычные дела по хозяйству. А на ночь надо поставить в печь картошку, чтобы утром ещё горячая была, сварить кисель овсяный, рыбы есть немного, хлеб уже готов. Будет чем Константина Григорьевича кормить.
Мария Андреева достала клавикорды, собралась себя порадовать, даже набрала несколько аккордов, тут в дверь постучали:
- Заходите!
В избу робко вошёл соседский мальчуган с раскрасневшимся лицом:
- Тётенька, а ты давеча говорила, что можешь нам сказки почитать... Так почитаешь нынче?
- Как же! Конечно, почитаю, коли говорила, - ласково сказала Мария Андреевна.
- Так мы сейчас! – мальчишка резво выскочил в сени, - эй, заходите, скорее!
- Двери! Двери плотней закрывайте! - кричала в след хозяйка.
Вскоре в избу набилось больше десятка ребятишек разного возраста. Они заняли все места, на какие только можно было сесть. И, уверившись, что родители знают, куда пошли их дети, и придут за ними, как управятся с делами, Мария Андреевна начала рассказывать, только для виду разложив на коленях книгу. Сказок она знала очень много. От нянюшки своей Пелагеи Матвеевны. Царствие ей теперь небесное… Пламя свечи колыхалось от сквозняка, носы сопели, отовсюду слышались сочувственные вздохи слушателей, голос хозяйки владел всем и всеми, кто находился в избе, в окно бился ветер, а на столе алел цветок.
- Тётенька, - вдруг сказала Дашутка, - а ты про этот цветок нам сейчас сказываешь?
Мария Андреевна вздрогнула. Что сказать девочке? Про него или нет?
- Да, Дашенька, про него.
- Так, значит, он волшебный?
- Волшебный. Только надо ему солнышка побольше, чтобы он сил набрался, тогда он своей силой с нами делиться начнёт…
Дети разошлись, а Мария Андреевна долго сидела за столом и смотрела на свой волшебный алый цветок и чувствовала, как внутри зарождалась новая жизнь…