Праздничный ужин
Он появился на свет коротким осенним днём. Его родительница посмотрела на него, отчего-то повздыхала и оставила одного. Рядом были подобные ему, кто побольше, кто поменьше, но все такие разные!
Он хотел бы с ними поговорить, но не умел. Поэтому только тихонько лежал и скучал. А ещё он мечтал обрести семью, что однажды кто-нибудь придёт и заберёт его с собой.
За окном бормотал нудный осенний дождь, навевая тоску и сон. И он спал.
Во сне ему снилось тёплое и уютное место, в котором он формировался. Он помнил добрые глаза и пухлые щёки тётеньки в белом халате, которая вынимала его оттуда.
– Хорош! А как вкусно пахнет! – она зачем-то понюхала его и громко чихнула.
– Валентина, ты с ума сошла! – прикрикнула на неё такая же пухленькая тётенька и тоже в белом халате и колпачке. – Вот попадут на него микробы, и тогда нас закроют на дезинфекцию. Отворачиваться нужно, когда чихаешь.
Валентина положила его на стол и долго чем-то смазывала и обрабатывала огромным шприцом.
– Ах, ты наш черноглазик! Посмотри, какие красивые у него глазки-вишенки! – она повернулась к пухлой тётеньке и причмокнула от удовольствия. – Забрала бы к себе, да муж ругаться будет. Он не любит их и мне не разрешает.
Помещение, где он находился, сверкало белизной и чистотой. К столу подъехала большая тележка на колёсиках. Его и ещё несколько таких же, как он, положили на тележку и куда-то повезли.
Новое помещение было куда меньше первого. Место, куда положили его, было холодное, и он застыл. Он мог только наблюдать за посетителями, которые приходили и долго выбирали себе чем-то им понравившихся малышей.
Его долго не выбирали.
– Маловат, – говорили одни, едва скользнув по нему взглядом.
– Великоват, – решали другие.
Он не мог понять, почему он то маловат, то великоват. Ему стало так одиноко, что даже слеза скатилась с глаза-вишенки. Неужели он так и будет лежать здесь и не узнает простой, человеческой любви?
Он часто мечтал о тёплом доме, накрытом праздничном столе, и звоне хрустальных бокалов за праздничным ужином. А ещё ему очень хотелось, чтобы это была пожилая пара, которой он скрасит одиночество.
Но вышло совсем не так, как он мечтал. Дверь с шумом распахнулась и на пороге появилась пухлая дама с не менее пухлым ребёнком. Розовощёкий мальчишка кричал и топал ногами:
– Нет! Не хочу! Не буду! Хочу карусели!
Но мамаша, не обращая внимания, тащила сына туда, где лежал он.
– Пожалуй, я возьму вот этого малыша, – указала она пальцем на него.
Как, неужели все его мечты были напрасны, и он закончит свою жизнь с этой толстухой и её капризным сыном? Он готов был рвать на себе волосы, но их у него не было.
Его положили в удобную колыбельку, перевязали голубой ленточкой и вручили даме со словами:
– Держите, пусть он вас радует.
Потом его небрежно бросили в салон автомобиля и куда-то повезли. Автомобиль трясло по ухабам, и он стукался о стенки своей колыбели, отбивая бока и сминая розовые щёки. Наконец автомобиль остановился, и его грубо выдернули с сиденья.
– Что ты так долго, Любочка? – услышал он капризный мужской бас. – Я умираю от голода!
– Сейчас, уже несу, мой котик, – толстая дама дрожащими руками развязывала голубую ленточку.
– Фу, какой он некрасивый, весь помятый! А это что? – и мужчина потянулся толстыми пальцами к его чудесным глазкам.
Даже в машине, когда больно бился боками о стенки, он не испытал такого ужаса, как сейчас. Вырвав его глаза, мужчина с жадным чавканьем проглотил их, облизал жирные пальцы и закричал:
– Люба, где нож?
Как? Зачем нож? Он уже ничего не видел, но всем своим маленьким существом не мог предположить, что произойдёт дальше. В его пустые глазницы стекала алая вязкая жидкость, от страха он весь съёжился и стал представлять собой оплывший бесформенный ком.
Мужчина, не дождавшись ножа, вырвал из его мягкой плоти огромный кусок и запихнул его целиком в рот.
– Котик, зачем же без ножа, – проворковала, подошедшая Любочка, втыкая нож в лоснящийся масляный бок праздничного тортика.