Глубокое тёмно-синее небо накрыло весь мир от края до края. Остатки закатного света узкой тёмной радугой подсвечивали кромку небесного свода, заставляя его парить над горизонтом. Земля Обетованная в такие часы представлялась плывущим в океане блюдцем, накрытым глубокой тёмно-синей плошкой. Под ней темнота, но по краям через щёлочку просачивался свет солнца, дремавшего в глубине океана, что баюкает земную твердь, и это делало ночь не такой глухой и страшной, даже величественной и спокойной. Мистерия Уходящего Светила закончилась не так давно, и звёзды прибывали на небосклон не торопясь. Саскачеван лежал на коврике, надев на себя всю одежду, какая у него с собой имелась. Хотя была середина лета, ночи на перевале были достаточно холодны. Ноги он засунул в освобождённый от одежды рюкзак, сверху накрылся расстёгнутым спальным мешком, а поверх мешка - плёнкой. Палатку он с собой не брал. Подготовившись таким образом к ночёвке, Саскачеван лежал на спине, бросив под голову походную обувь, и смотрел на ночное небо. Плато перед его глазами плавно поднималось чуть заметно вверх, а потом так же едва заметно уходило вниз. Поэтому Саскачеван не видел перед собой окрестных гор, а только лишь силуэт травы, а над травой чистое бескрайнее иссиня-чёрное пространство, в котором вокруг Саскачевана собирались таинственно мерцающие души всех вождей и мудрых жён, когда-либо живших на этой земле от начала её сотворения. Он чувствовал на себе их спокойные, проницающие время взгляды, он был у них как пылинка на ладони. Пылинка, которой духи дали имя - Саскачеван.
Это имя он получил только вчера утром, когда поднимался по седловине на плато и проходил через Замок Горных Духов - две группы колючих древних скал, украшавших самый центр огромного поля, поросшего травой и низкими кустарниками. Замок стоял здесь как форпост, как тёмные ворота, через которые суждено было идти всякому, кто желал оказаться на другой стороне горной цепи, ибо ровная безопасная дорога шла только через седловину. У подножия скал он остановился и обратился к хозяевам Замка за разрешением провести в виду их жилища три дня и три ночи. Духи дали своё согласие и поведали имя: “Ты Саскачеван”, - шепнули они ему и повелели взять у них два камня для Круга Предков. Саскачеван внимательно посмотрел на камни под ногами, и два из них показались ему особенными, наделёнными силой. Их он и отнёс на плато, к месту, которое выбрал для своего испытания. Поднявшись на вершину, Саскачеван неторопясь нашёл другие камни, сложил из них ровное кольцо около пяти шагов в диаметре и вошёл через Западные Ворота - два камня, велением духов принесённые из Замка. Вход в Круг Предков Саскачеван символически закрыл третьим камнем-дверью. Ближайшие три дня и три ночи он должен был провести, не выходя из Круга, в молчании, наедине с самим собой и миром.
Первый день и первая ночь в круге были чередой испытаний его решимости. Кроме воды, сухофруктов, одежды и того, что нужно для ночевки, у него с собой был только нож. Не было ни спичек, ни фонаря, ни блокнота с карандашом, ни фотоаппарата, ни телефона. Ничего, что могло бы отвлечь от пребывания наедине со своими вопросами. День был не жарким, облака то и дело надолго прятали солнце. Мысли бежали вслед за облаками, как табуны диких лошадей, и остановить их не представлялось возможным. Саскачеван пробовал много раз, и в итоге, решив, что видно проведёт три дня в одиночестве совершенно напрасно, прекратил попытки и предался созерцанию аскетичного пейзажа. Вечером на дороге, идущей через Замок Горных Духов, появился незнакомый путник и, поднявшись на седловину, он не пошёл дальше по дороге через перевал, как можно было ожидать, а двинулся на плато, прямо туда, где сидел Саскачеван. “Ну вот. Видно место совершенно неудачное я выбрал, - думал Саскачеван. - Красиво, конечно, но если тут будут ходить люди, никакого уединения не получится” Совершенно расстроенный, он твёрдо решил не замечать путника, не заговаривать с ним и не отвечать, если тот заговорит первым. Саскачеван мысленно вспомнил о камне Невидимке, которому поручил укрывать его от посторонних глаз. Путник ненадолго скрылся из виду, пока поднимался по склону на плато. Проходя мимо Круга всего в паре шагов от его границы, человек в красной штормовке и очках не обратил на Саскачевана никакого внимания, не проронил ни слова, не повернул головы. Саскачевану даже показалось, что шаги путника звучат намного дальше, едва слышно. Не сбив шага, путник прошёл мимо, скрылся на другой стороне плато и ни разу больше не появился. А в голове у Саскачевана поднялась беспокойная стая мыслей и долго еще кружила над ним в надвигающейся темноте.
Когда стемнело, Саскачеван устроился на ночлег под открытым небом, должным образом защитившись от ночного холода и возможного дождя. Сон не шёл к нему. Саскачеван лежал, укутавшись в спальный мешок и с головой укрывшись тентом. Он слушал чёрноту ночи. Вспоминал рассказы местных о недавно подстреленном в долине медведе и думал о том, пойдёт ли раненый зверь на перевал. Проверил лежащий в кармане нож. На всякий случай расстегнул ремешок на ножнах, чтобы в случае необходимости быстрее достать оружие. Где-то очень далеко в долине периодически слышался вой, а в траве на плато - шорохи и опасливые быстрые шажки маленьких ночных существ. Может через час, а может через два взошла луна. Саскачеван осторожно выглянул из под спальника и оторопел. Под бледным лунным светом стало только страшнее. Он ощутил себя абсолютно незащищенным, открытым для всех. С трёх сторон, где спуск был пологим, на плато поднимались тени Охотников. Хотя их вой оставался так же далеко, сами Охотники были уже близко. То там, то здесь сверкали их глаза, отражавшие Луну. Саскачеван сидел, не шелохнувшись и сжимал правой рукой нож, готовый в любой момент достать оружие. Впрочем, против широких волчьих теней нож казался абсолютно беспомощным. Приближаться к Саскачевану тени не торопились, и он начал мысленно обращаться к камням, которых назвал Стражами и которым поручил защищать его от диких зверей. Вот только были ли это звери или перед ним духи Нижнего Мира? На этот случай одному из камней в Круге Саскачеван дал имя Колдун. Тёмный, почти чёрный острый осколок должен был защищать его от потусторонних сил. Тени волков не издавали звуков, кроме отдалённого воя, как будто не имевшего к ним никакого отношения. А вот тот, кто появился следом за волками со стороны скалистого обрыва, был очень массивен, и при каждом его шаге каменная осыпь гулко скрежетала. Слева, чуть позади Саскачевана, в небольшую расселину уходила узкая тропа. Тяжёлая поступь становились всё громче, к ней добавилось надсадно рокочущее дыхание огромного зверя. Первым над изломом тропы появился силуэт широченной медвежьей головы. Глаза зверя были налиты кровью. Саскачеван сам словно превратился в камень. Он усилием ума удерживал себя от животного желания немедленно вскочить и без оглядки бежать прочь, вниз, за ручей и дальше, за эти горы, домой, за три-девять земель. Только рассудок подсказывал Саскачевану, что ни в коем случае не должен он покидать Круг, что Круг - это единственная его защита сейчас. Огромный медведь тем временем показался весь. Каждый его шаг был подобен сдвигу земной тверди. Зверь обходил Саскачевана вплотную к кольцу из камней-Стражей. Он то и дело бросал на Саскачевана полный страдания и гнева взгляд. Зверь видел его. Но не заступал за границу Круга Предков. Через долгое, бесконечно долгое время Раненый Медведь прекратил перемещать свою непомерно отяжелевшую тушу и сел напротив Западного Входа, спиной к Саскачевану, мордой к Луне. Саскачеван не двигался. Он уже не обращал внимания на тени волков. Он смотрел на Луну, холодно наблюдавшую за ним из-за огромного медвежьего плеча. Он ни за что не смог бы сказать, сколько вот так просидел. Может час, может два, может день, может год. Луна постепенно стала расплываться у него в глазах. И всё вокруг тоже. Свет становился всё ярче. Пока не стал совсем ярким, сине-золотым и очень горячим. Саскачеван очнулся в разгар второго дня.
Элла была той, что украла у него Мари. После выпускного, в начале июня Мари ушла в горы и вернулась уже с Эллой. Алекс с самого начала относился к своему роману с Мари, как к легкомысленному головокружительному танцу. Но когда танец неожиданно закончился, всё оказалось куда серьёзнее. По крайней мере, для него. В этот момент появилась Элла. Как сказала Мари, она всегда чувствовала, что с ней это может случиться. И вот случилось. Алекс не понимал, как к этому относиться и что делать. Одно дело, когда твою девчонку пытается увести другой парень. Можно постараться её отвоевать, набить сопернику морду, сделать любимой предложение, если всё действительно серьёзно. Но когда девушка уходит… к другой девушке... сражаться как бы не с кем. И это удручало больше всего. Алекс невольно думал об этом снова, когда сидел неподалёку от обрыва и слушал смех Мари и Эллы, доносившийся со стороны скального городка на перевале. С плато скалы выглядели игрушками, разбросанными на травяном ковре, а сидевшая на скалах парочка казалась двумя маленькими яркими точками. Но Алекс знал точно, что это они. Оранжевая точка - это Мари. В куртке её любимого “рыженького” цвета. А бело-голубая точка - это Элла. Можно сказать, что половину второго дня вопросы Алекса были прямо у него перед глазами. Собственно, он потому и увязался в этот поход - сам не знал, почему. Просто не мог иначе. Просто так не могло быть. Это было или недоразумением, или чьим-то коварством. Коротко стриженая грубоватая Элла представлялась Алексу кем-то вроде ведьмы, заколдовавшей его любимую Мари. Потому он и отправился в этот двухнедельный поход, чтобы… сам не знал зачем. Но точно ради неё. Группа была большая - человек двадцать пять знакомых и незнакомых ребят и девчат, с которыми ему предстояло учиться на одном курсе. Но Алекс пошёл только потому, что там была Мари. Это оказалось очень нелегко. Нелегко из-за Эллы. Нелегко сидеть у костра, когда Мари и Элла сидят вдвоём напротив. Нелегко спать в своей палатке, когда они спят в другой. Нелегко выдерживать их смешливые заговорщические взгляды. Нелегко смотреть на другие парочки, которые пошли в горы вместе или познакомились уже во время похода. И когда на продолжительной стоянке на перевале Багаташ инструкторы предложили испытание, Алекс вписался тоже. Три дня уединения, три дня спокойствия. Алекс не знал точно, какой у него вопрос к Духам Предков. Наверно он просто искал возможность примириться с собой и с обстоятельствами.
Солнце давно перевалило за середину неба и направлялось в сторону горизонта. Саскачеван передумал уже все мысли, какие только прилетали ему в голову в течение дня, и теперь наслаждался тишиной. Вместе с тишиной пришло ощущение, что силы природы готовы начать говорить с ним. Духи Природы, как и Духи Предков, не пользуются словами. Вместо этого они показывают знаки, взывающие к чувствам. В течение всего второго дня они взывали к чувствам Саскачевана, привлекая его внимание необыкновенной красотой простых вещей. С самого утра по густому лазурному небу ходили, как корабли по заливу, изящно прорисованные духами ветра многоэтажные белые облака. А к вечеру на небесах начало разворачиваться величественное представление - Мистерия Уходящего Солнца. С высоты плато Саскачевану открывалась круговая панорама Парада Облаков. В разных частях небосвода были представлены небесные сооружения всех мыслимых расцветок и форм. Как будто каждый из духов леса, гор, воды и ветра построил свой неповторимый корабль и вывел его в это бескрайнее воздушное море, чтобы чествовать уходящее за горизонт Светило. Мистерия шла чинно, не спеша, на протяжении двух часов. Картины сменяли одна другую. Всё это время Саскачеван стоял в центре Круга, в центре этого священнодействия, доступного лишь его взору, в центре всего обитаемого мира, населённого людьми, животными и духами. Саскачеван только изредка поворачивался в одну из сторон, чтобы восторженно оценить очередной эпизод невообразимо гениальной постановки. Финальным аккордом Мистерии стало явление, которого Саскачеван не наблюдал больше ни разу за всю жизнь, и ни от кого никогда не слышал о чем-либо подобном. У горизонта, там, где Солнце погружалось за линию гор, в последние закатные минуты одна сторона неба оказалась чистой, а другая сторона была закрыта плотным слоем облаков. Граница этих облаков была резкой и проходила ровно по центру солнечного диска. Воздух был довольно влажным, и тень от облаков, закрывавших половину Солнца, стала видна по всёму небосводу. Четкая линия поделила весь купол неба на две половины от одного края до другого. Правая половина синевы была чуть темнее, левая - чуть светлее. И на каждой половине облачная мистерия заканчивалась уже по своему сценарию, пока наконец обе стороны не очистились от облаков и не слились в единое целое.
Глубокое тёмно-синее небо накрыло мир целиком, от края до края. Остатки закатного света узкой тёмной радугой подсвечивали кромку небесного свода, заставляя его парить над горизонтом. Проводы Солнца закончилась не так давно, и звёзды прибывали на небосклон не торопясь. Это собирались вокруг Саскачевана души всех вождей и мудрых жён, когда-либо живших на этой земле от начала её сотворения. Он чувствовал на себе их спокойные, проницающие время взгляды, он был у них как пылинка на ладони. Он уже понял, что небесное представление на закате было лишь приглашением к разговору. Ответы на его вопросы последуют дальше. Саскачеван приготовил место для ночлега и теперь лежал на спине, бросив под голову походную обувь, смотрел на ночное небо. Звёзд собралось уже очень много, тишина стала всепроникающей и чистой, как горный воздух, без единого дуновения. С достоинством выждав паузу после увертюры, на середину Круга Предков впорхнули две ночные бабочки. Саскачеван, затаив дыхание, ловил каждое движение их танца, как слова судьбоносного пророчества. Танец мимолетной скоротечной страсти, танец беззаботности. Танец под музыку тысячекратно одухотворённой тишины. Под трепетные вспархивания невесомых крыльев. Балет, даже близко не снившийся ни одному бессмертному классику. Балет, предназначеный только для него, только для Саскачевана. Бабочки кружили на одном месте довольно долго, и когда их па стали повторяться, они постепенно покинули Круг, улетая всё дальше во тьму. Некоторое время звёзды многозначительно молчали, давая Саскачевану возможность прожить сильные впечатления и может быть разгадать смысл послания. Выждав достаточно, духи Предков, видимо, подали неприметный тайный знак, и танец, только что исполненный двумя мотыльками, повторился вновь. Но на этот раз в небо над Саскачеваном ворвались две ночные птицы - две совы. Они танцевали не менее грациозно, чем бабочки, но их движения были еще более страстными, стремительными и размашистыми. Они отдавались своей любовной игре без оглядки, впадая в транс и ввергая в экстатическое оцепенение звёзды, духов и единственного зрителя-человека. Саскачеван настолько глубоко погрузился в созерцание, что когда совы отправились в долину, он отправился за ними. Он плыл над травой, над кустарниками, над туманом в долине, над рекой, над бурным водопадом. За водопадом он потерял птиц из виду и остался на реке. Свет утреннего Солнца набирал силу, пробивался сквозь лес. Саскачеван стоял босыми ногами в холодной воде. Наконец Солнце встретилось взглядом с Саскачеваном, ослепило его, и он очнулся.
Проснувшись, Алекс почувствовал, что в нём что-то изменилось. Из сердца что-то ушло. Что-то лишнее, тяжелое. Как будто вчера Алекс сделал приборку в своей вечно захламлённой комнате. Он решил, что ответы найдены. Все знаки были очень просты, понятны и удивительно точны. Танец бабочек - это его отношения с Мари. А может вторая бабочка - это Элла. Это на них так похоже. Алекс вспомнил вчерашний смех, доносившийся из Замка, и улыбнулся. Да, бабочки - это они. Немного грустно, разумеется, но рано или поздно это всё равно бы произошло. Не сейчас, так через год, Мари упорхнула бы, как мотылёк, влекомый дуновением ветра. И с этим ничего не поделаешь. Да и нужно ли? Следующий знак - совы. Тоже понятно. Настолько буквально, что даже неловко. Алекс должен был признать, что сова - это прямо точь в точь он. По всему. Значит он скоро найдёт себе подругу, больше похожую на него, ту, с которой у него будет намного больше общего, чем с Мари. И раз во сне он отправился за Совами вдоль реки - значит их путь будет долгим. Водопад. Алекс решил, что это ничего не значит. На реке, что течет в долине, действительно есть водопад, и завтра они с инструктором пойдут туда. Алекс был уверен, что совы летели именно над этой рекой. Пол-дня Алекс провёл, гадая, где и как он встретит свою половинку, и нет ли её среди девчонок, оставшихся в лагере у ручья. Весь поход мысли Алекса были настолько заняты Мари, что он и не думал присмотреться к другим девушкам. А сейчас вдруг начал вспоминать каждую из них, особенно тех, у кого не было парня. В своих мечтаниях Алекс зашёл так далеко, что уже построил для себя и своей будущей возлюбленной дом на берегу моря. Внутри круга перед ним был небольшой холмик из живописно расположившихся камней, травы и земли. В воображении Алекса на вершине этого холма уже возник его дом, вокруг холма шла дорога, а плоский камень стал террасой. В конце концов, однажды они вдвоём отправились в поход сюда, на Багаташ, он провёл её через Замок Горных Духов, они поднялись на плато, и Алекс показывал своей любимой то самое место, где много лет назад впервые появился их дом, рассказывал, как сидел в Круге, и Духи Предков поведали ему его - нет, их судьбу. На этом месте Алекс почувствовал на себе внимательный взгляд. Осторожно повернув голову, Алекс заметил совсем близко от себя сидящего под низким кустиком жимолости маленького зайца. В сущности, еще зайчонка.
Саскачеван замер. Зайчонок внимательно смотрел на Саскачевана и тоже не двигался. Только быстрое дыхание колыхало его пушистый бочок. Взгляд зайчонка как будто говорил: “Не спугни меня” Внезапно озорная мысль посетила Саскачевана. В нём проснулся азарт охотника. Саскачевану захотелось выяснить, насколько близко он сможет подойти к зайчонку, не спугнув его. Для начала нужно было встать. И встать так медленно, чтобы остаться для пугливого зверька практически неподвижным. На подъём у Саскачевана ушло не меньше получаса. Когда он уже начал едва заметно сдвигаться в сторону зайчика, в небе раздался крик ястреба. Саскачеван неосторожно двинул ступнёй, камни под ногами издали резкий звук, зайчонок встрепенулся и скрылся в зарослях жимолости. Подкрадываясь к зверьку, Саскачеван впал в состояние транса - его ум был чист и спокоен, и Саскачеван был снова готов воспринимать знаки Духов. Разговор был еще не закончен. Следующим знаком был ястреб. С полудня до вечера птица описывала величественные круги над плато, временами отлетая к окрестным горам и паря над ними. В какой-то момент этой бесконечности Саскачеван закрыл глаза и тут же увидел Обетованную Землю глазами птицы. Он и был этой птицей. Птицей высокого полёта. Земля была велика. Насколько хватал ястребиный глаз, горизонт был чист. Множество живых существ населяло Землю. Ястребиный Глаз видел каждую жизнь, но ни к одной не имел пристрастия. Небо под ним также было наполнено жизнью - множество птиц больших и маленьких населяло небеса. Но ни одна из них не была равна Ястребиному Глазу. Только одна могла сравняться с ним и превзойти его, и стать рядом с ним, и за ней он мог лететь настолько далеко, насколько хватал его острый глаз, и с ней лететь до границ этого мира и дальше. Солнце клонилось к закату, на другой стороне неба стала хорошо видна Луна. На очередном круге Ястребиный Глаз вновь посмотрел на белый женственный лик ночного светила и заметил летящую к нему в лунном луче тень. Это была Она - Ястребиная Тень. Птица прочертила большую дугу круто к земле, совсем рядом с Ястребиным Глазом. Он сложил крылья и бросился за ней.
Третий акт начавшегося вчера балета Саскачеван лицезрел как его участник. Он одновременно был самим собой здесь и сейчас, и, в то же время, он был Ястребиным Глазом, но только в будущем. Он одновременно и любовался танцем высокородных птиц, и создавал его сам. Он с равной лёгкостью мог и отдаваться воле Ястребиного Глаза, и сам выбирать рисунок следующего па. За несколько часов Саскачеван множество раз попробовал и то, и другое с непередаваемым наслаждением и восторгом. В то же время, это был не только танец их страсти - его и Ястребиной Тени - но также это был танец великого спокойствия, способного накрыть собой и удерживать в равновесии Землю. Небо над ними становилось всё больше, они поднимались всё выше, пока не потеряли из виду маленький диск обитаемой суши и не поднялись над звёздами. Теперь они танцевали только для мерцающих в небе душ всех вождей и жён, рождённых на Земле от начала Сотворения. Звёзды смотрели на танец, а Саскачеван Ястребиный Глаз встретился взглядом со своей духовной подругой Ястребиной Тенью, и теперь весь космос стремительно кружился вокруг них, тогда как они сами были друг для друга неподвижны и бесконечно близки. Очи Ястребиной Тени наполнялись светом. Ярче звёзд, ярче Соннца. Свет окутал всё. И Саскачеван очнулся.
Утром после трёх дней и ночей Алекс одновременно и вернулся и не вернулся в лагерь у ручья. Сам Алекс чувствовал себя намного старше, как будто уже прошедшим долгую дорогу, открытую ему Духами Предков. Также с ним в лагерь пришли Саскачеван и Ястребиный глаз. Они были у него глубоко в сердце, и их проницающие время взгляды то и дело заставляли замереть на мгновение всякого, кто встречался с Алексом глазами. Перед уходом с плато Алекс с благодарностью прикоснулся к каждому камню своего Круга Предков. Затем он разобрал Круг и, поскольку чувствовал, что не все ответы понял до конца, сложил из камней аккуратный тур рядом с местом пройденного испытания. Не всё будет так, как Алекс прочитал в знаках в те дни. Но все знаки сбудутся и найдут своё точное объяснение. Бабочки улетят и через несколько лет расстанутся. Алекс встретит свою Сову, чтобы через четыре года навсегда с ней расстаться. Затем река его жизни стремительно упадёт водопадом в глубокую пропасть, но не для того, чтобы сгинуть, а чтобы пробить дно, набрать сил и с удвоенной энергией продолжить путь. Сова из этой пропасти не вернётся. Вместо неё появится на свет Ястребиный Глаз - птица высокого полёта, лететь рядом с которой может только Ястребиная Тень.
Через тринадцать лет после Круга Предков Алекс вернётся на это место, разберёт тур и разбросает камни по плато. Это будет означать, что он понял все ответы, данные ему Духами. В самую последнюю очередь он поймёт самое первое послание, полученное у подножия Замка, утром, в первый день Испытания. Саскачеван - это не имя. Только через двенадцать лет, волею судьбы, Алекс узнает, что означает это слово на языке индейцев Кри. Сказав Алексу: “Ты Саскачеван”, духи сказали ему следующее:
“ТВОЯ ЖИЗНЬ, ЭТО РЕКА, КОТОРАЯ ТЕЧЁТ БЫСТРО”.