Ученые до сих пор мало что знают о тех далеких временах, когда наша планета была еще молода и горяча. До сих пор они вынуждены обходиться лишь догадками и предположениями. Но благодаря работам нашей соотечественницы, палеобиолога Эйки, в вопросе о возникновении жизни недавно удалось достичь согласия.
Глубоко под вязкой багровой толщей еще горячего пра-океана клубился первичный бульон. Уже тогда аминокислоты и полипептиды в его плотных сгустках начинали заводить отношения со всяческими азотными основаниями. Цепочки реакций робко, но уверенно выстраивались в устойчивые циклы, такие похожие на настоящую жизнь, но, конечно, ей не являвшиеся. Планета медленно остывала, и тонкая липидная пленка на ее жидкой поверхности постепенно превращалась в кору первоконтинента. Мир тогда был совершенно мертвым. Правила бал химия, до настоящей жизни ей было еще далеко.
Со страницы серьёзными, чуть раскосыми глазами глядела миловидная женщина в старомодном платье. За её спиной кипел, переливался всеми оттенками красного первородный океан.
Так могло продолжаться, и продолжалось, даже не тысячелетиями – миллионами, миллиардами лет, если бы не произошло судьбоносное событие воистину космического масштаба.
Из бескрайних глубин окружающей нас пустоты прилетел нежданный гость. По оценкам ученых, впрочем, весьма и весьма осторожным, им оказалось цельнометаллическое тело размеров, сравнимых со всей нашей планетой. Как нож сквозь масло, пришелец прошел сквозь нее и вновь изчез в мировой пустоте. Последствия столкновения с ним невозможно преуменьшить: до трети гидросферы оказалось вырвано и унесено в космическое пространство! Температура планеты повысилась на несколько градусов. Все появившиеся к тому моменту континенты были разбиты, и рассеялись россыпью островков. Но именно этой ужасной катастрофе мы и обязаны своим появлением.
Что за соединения попали в океан с железным космическим телом, доподлинно неизвестно, но именно они бурно включились в уже сложившийся химический ансамбль и изменили все правила игры. К тому моменту, когда вновь сложилась прочная твердь Единого материка, и его поверхность достаточно остыла, юная жизнь уже готова была выйти на сушу…
Хе перевернул страницу и грустно уставился на новый разворот. Доисторические монстры грозно скалились, демонстрируя ряды устрашающих зубов. Он со вздохом закрыл книжку. Нет, энциклопедия, конечно, ни в чем не виновата. Больше всего на свете мальчик любил читать о тех далеких временах, когда людей еще не было и в помине. Но как же надоело сидеть дома!
— Ма-ам! А папа скоро придет? – жалобно спросил он, хотя и сам прекрасно знал ответ.
— Папа на работе, — механически ответила усталая женщина, не отрываясь от готовки.
— Опять… — плаксиво протянул Хе. — Каждый день он на эту свою глупую работу ходит!
— Ну сынок, — повернулась к нему мать. — Наш папа на военном заводе самый главный химик. Ты уже взрослый, сам знаешь, в какое трудное время мы живем. Как же без него справятся?
За окном лес шумел густыми сине-серыми кронами в ожидании споропада. Говорят, на другом краю мира, в таинственной закрытой Альтее растут совершенно другие деревья – мрачные, черные. Оттого, наверное, и люди там такие злые.
Вот у них в деревне всем лесам лес – добрый и светлый. По нему так приятно бегать с друзьями! Но именно сейчас, увы, и погулять в нем не с кем. Айка уехала в город готовиться к высшей школе. Жирдяя Точика увезли на дальнюю заимку урожай собирать. Борр, конечно, остался, но третий день на улицу носа не кажет, лежит дома и этим самым носом хлюпает. А одному бегать и веселиться – как-то глупо получается. Только и остается, что книжку читать.
Но Хе был уверен, вернется отец — и все изменится! С ним никогда не бывает скучно!
— А знаешь, — вспомнила мама. — Он же в обед мне звонил. Сказал, что постарается не задерживаться и придти пораньше.
— Это хорошо – кивнул ей Хе. – Папа обещал, что сегодня мы с ним сделаем настоящий лук, и он научит из него стрелять! По-настоящему!
— Все бы вам, мальчики, стрелять… — грустно покачала головой мама. – Играли бы во что-нибудь мирное, глядишь, и жить было бы проще…
Мальчик раскрыл книжку и погрузился в мир ужасных хищников и их громадных жертв. И время скоротать до вечера, и… Да ведь интересно же! Но почитать не удалось. Почти сразу его отвлек торопливый голос диктора. По телевизору начались вечерние новости.
«Коалиционное правительство Свободной Альтеи отвергло пакет предложений Совета по сокращению средств стратегического сдерживания. Строительство базы Орудия Судного дня на Урзейском перешейке продолжается. Власти нашей страны заявили, что в качестве симметричного ответа планируется увеличение выпуска кислотных…» — щелчок тумблера оборвал передачу на полуслове.
— Мам! — позвал Хе. – Как ты думаешь, а Конец света все-таки случится? – он серьезно, как-то по-взрослому посмотрел на мать.
— Ну что ты, сынок, — та попыталась улыбнуться, но вышло как-то натянуто. – Альтейцы только пугают, а у нас — самые мощные в мире кислотные мины. Никто большой войны не допустит. Все жить хотят!
— Коля! Коля! Ну как же так? — визгливый крик прокатился из кухни по всей квартиру.
— Галина, ну что опять-то? — сутулый мужичок в растянутых штанах и застиранной майке, потирая глаза, осторожно выполз на голос.
— Ты опять грязный половник в супе оставил? — строго выговорила женщина. Под ее взглядом Николай словно бы съежился.
— Я.. Я не помню… Наверно… Может… А что?
— Поздравляю тебя, Николай! У нас в борще завелась жизнь. И все из-за тебя! Что ж ты за человек такой? Скоро гроб примерять, а все как ребенок маленький. И откуда ты такой свалился-то на мою голову, криворукий?
— Ну там, вроде бы, немного оставалось, — попробовал оправдаться мужчина.
— Да хоть бы и много! Ты половник не помыл, небось и облизал как обычно, да? Все, прокис борщ. Такой борщ был! И опять весь собаке ушел. Как и щи позавчерашние. Вот кому я готовлю, ради кого я стараюсь, часами у плиты стою? Ради псины твоей вонючей? Эх, говорила мне мама…
Из-под стола доносилось увлеченное чавканье и довольное урчание.