Страсти по монетам в три марки.
Утро. Накрапывал дождик, было довольно прохладно. Всё-таки середина сентября.
Я подъехал к дому, указатель на котором гласил: улица Лермонтова, шесть. Вышел из машины, посмотрел по сторонам, в округе ни души. То ли погода всех распугала, то ли в этом районе так рано не встают. Я вошёл в подъезд, поднялся на второй этаж. Квартира номер четыре. Это как раз то, что мне нужно.
Звоню. Через несколько секунд слышу мужской голос:
– Кого там черти принесли в такую рань?
– Полиция! Капитан Коваль, – отчеканил я, показывая удостоверение в глазок. – Борис Ефимыч Стрельцов тут проживает?
Замок щёлкнул. Дверь открылась.
– Входите, – пробурчал седовласый хозяин квартиры.
Мы прошли в гостиную, он жестом показал мне, что можно присесть на диван. Сам же умостился в кресло напротив.
– Чем обязан, капитан?
– Борис Ефимыч, вам знаком Шинский Сергей Анатольевич?
– Да. Мы приятельствуем. А почему вы спрашиваете?
– Вчера Сергея Анатольевича нашли мёртвым в своей собственной квартире. Труп обнаружила его жена, которая вернулась с работы.
– Его убили?
– Нож в спину в область сердца, – произнёс я, наблюдая за реакцией Стрельцова.
– Какой кошмар. Сашенька, Серёжу убили, – обращаясь к жене, которая находилась на кухне, крикнул Борис Ефимыч.
В гостиную вошла Сашенька, миловидная женщина, на вид лет тридцать пять, ну максимум сорок.
– Борис Ефимыч, это ваша супруга?
– Вас смутил её возраст? Да, у нас разница в пятнадцать лет.
– Нет, я не об этом. Мне надо задать несколько вопросов вам обоим.
Сашенька подошла к креслу, на котором сидел её супруг, и присела на мягкую спинку подле него.
– Задавайте.
– Припомните, пожалуйста, где вы были вчера с 14-00 до 14-30? Давайте начнём с вас, Александра.
– Я была на работе.
– Это может кто-то подтвердить?
– Весь мой коллектив, и клиенты. Я работаю фитнес-тренером.
– Спасибо, понял, – сделав пометки в тетради, я устремил взор на хозяина квартиры.
– Я выгуливал Шнапса, – как-то неуверенно произнёс Борис Ефимыч.
– Так зовут нашу собачку, шпица,– прояснила Александра.
– Кто-то может подтвердить это, Борис Ефимыч? Может, соседи видели вас?
– Погода была не ахти, моросил дождик, я никого из знакомых не встретил.
– Так и запишем, алиби нет, – произнёс я, громко и утверждающе.
– Вы подозреваете меня, капитан? Да как вы могли такое подумать? Что вы себе позволяете!
– Господин Стрельцов, успокойтесь. Лучше расскажите, какие у вас отношения были с покойным? Я знаю, что вы оба нумизматы. И как я понимаю, на этой почве и строились ваши отношения.
– Да. Вы правы. Это нас и сблизило ещё десять лет назад. Мы познакомились в Кёльне, у одного нашего общего знакомого, тоже нумизмата.
Раздался звонок. Я достал телефон из нагрудного кармана пиджака.
– Капитан Коваль, слушаю.
– Это жена Сергея Анатольевича, Анна, вы можете сегодня подъехать?
– Вы что-то вспомнили?
– Да.
– Буду в течение часа, – сказал я и отключил трубку. – Борис Ефимович, вас прошу не покидать город и завтра пожаловать к нам в отделение. Мой кабинет семнадцатый. Жду вас в десять.
Я попрощался с четой Стрельцовых и быстро покинул квартиру.
«Ну посмотрим, как ты, Ефимыч, занервничаешь у меня завтра в отделении», – пронеслась мысль у меня в голове, пока я спускался по лестничному маршу.
Я поехал к вдове.
– Анна, это Коваль. Откройте, – произнёс я в домофон, стоя у ворот дома Шинского.
Хозяйка открыла. Я поднялся по ступенькам, вошёл в дом. Вдова провела меня в гостиную. На столе стояла хрустальная ваза с конфетами. «Одни леденцы», – заметил я про себя.
– Слушаю вас, Анна!
– Вы уж извините меня. Вчера я была растеряна и не в состоянии оценить всё произошедшее. Пропали пять монет. Это – три марки 1918-го года с литерой D, серебряные, Германской империи.
– Случайно не «Бавария» Золотая свадьба? – встрял я.
– Верно. Вы неплохо разбираетесь в монетах.
– Увлекался нумизматикой. Так, на любительском уровне. Просто интересно было.
– Полгода назад Боря Стрельцов просил Серёжу уступить ему эти монеты. Боря долго жил в Германии, у него там связи остались среди нумизматов. Я так поняла, что ему пришёл запрос на эту коллекцию, и, видимо, за приличные деньги. Видите ли, немцам, помимо стоимости монет, важна ещё историческая подоплёка, особенно если это связано с их родом, с их семьёй. Тогда они готовы платить практически любые деньги. У Бориса на таких клиентов хорошая чуйка.
– А сколько эти монеты могут сейчас стоить?
– Около тридцати тысяч долларов за одну монету.
– Ух ты. Хорошо, понял. Так сделка совершилась?
– Нет. Неделю назад произошла ссора, и Серёжа отказал в продаже Боре этих монет.
– Причина ссоры?
– Боря, хоть и в возрасте, известный бабник. Вы уже видели Александру, она моложе его на двадцать лет. Он и ей изменял все пятнадцать лет, с момента, как они сошлись. Она высказывала ему, ругалась, грозилась уйти. Терпела. Потом привыкла. Ведь жить в достатке в наше время – почти подвиг. Александра, честно сказать, долго не мучилась, начала тоже двойную игру.
– Вы так хорошо осведомлены?
– Мы видимся часто. Та-а-к, я отвлеклась. Боря стал заглядываться на нашу внучку. Серёжа это заметил и высказал Борису всё, что он думал по этому поводу. Боре не понравилось, что его отчитывают как мальчишку. Он возьми и скажи, мол, что хочу, то и делаю, с кем хочу, с тем и сплю. Ну вы понимаете, что тут началось.
– Очень интересно. У вас есть фото этих монет?
– Конечно.
– Пришлите мне их, пожалуйста, на вот эту почту, – сказал я, протягивая свою визитку Анне. – Спасибо за информацию, Анна, мне пора.
Я попрощался с хозяйкой дома и поехал к Стрельцовым.
***
– А, это вы опять, что-то забыли? – встретил меня Борис Ефимыч. – Проходите в гостиную, я сейчас подойду.
Я прошёл в комнату, присел на диван.
– Слушаю вас, капитан, – входя в гостиную, произнёс Стрельцов.
– Хотел у вас спросить, был ли у вас заказ на пять монет из коллекции Шинского, «Бавария» Золотая свадьба?
– Вам Анна уже всё рассказала. И что, теперь я подозреваемый номер один?
– У вас есть мотив, Борис Ефимович. Вы поссорились, получили отказ. А заказ, видно, настолько был хорош, что надо было его выполнить. Тут всё понятно.
– Мы коллекционеры. Да, я зарабатываю на этом, в отличие от Сергея. Но я не киллер! Я понимал, что ещё пару недель – и Сергей успокоится, и мы продолжим разговор о сделке. Он отходчив.
Я встал с дивана, подошёл к открытому настежь окну. На подоконнике в хрустальной ладье лежали конфеты. Кстати, тоже леденцы. Правда, другого производителя, это было видно невооружённым глазом.
– Вы любите леденцы? – спросил я, взяв одну конфету из вазы и рассматривая её внимательней.
– Да, мне их из Кёльна присылают. Я всегда леденцы с собой ношу. Три-четыре штуки в кармане всегда должны быть.
– Я у Шинских тоже леденцы в гостиной видел, но там они, по-моему, другой фабрики.
– Серёжа грызёт только отечественного производителя, фабрики «Красный октябрь». Извиняюсь, грыз. Он другие не признаёт.
– Патриотично. Борис Ефимыч, мне пора, как и договаривались, завтра в десять у меня.
– Да, помню.
Я откланялся и вышел из квартиры. «Да уж, ночь у него будет бессонная. Завтра надо будет только чуть дожать», – подумал я про себя, садясь в машину.
Зазвонил телефон.
– Слушаю, товарищ полковник.
– Коваль, как там обстоят дела по Шинским?
– Всё отлично. Завтра Стрельцов во всём сознается. Мотив у него железный, – отрапортовал я.
– У тебя два дня. Конец квартала, премия на волоске. Раскрываемость надо повышать. Смотри у меня. Не облажайся.
– Всё понял, товарищ полковник.
– Ну вот и хорошо. Бывай.
Шеф положил трубку.
«Надо бы ещё раз в дом Шинских экспертов заслать, пусть пороют, может, что и найдут», – мелькнула мысль в голове.
Решил ещё раз заехать к вдове.
– Анна, это снова Коваль. У вас принтер есть? Может, распечатаете мне фото монет, так надёжнее будет.
– Конечно. Проходите в гостиную, я сейчас схожу в кабинет Серёжи и распечатаю.
Я подошёл к столу, на котором лежали конфеты. Да, действительно, леденцы были фабрики «Красный октябрь». Взял из вазы одну конфетку, развернуд, закинул себе в рот. Ничего так, нормальные.
– Вот, пожалуйста, возьмите, – войдя в гостиную, произнесла Анна, протягивая мне файл с фотографиями монет.
– Большое спасибо, Анна. Если ещё что вспомните, звоните.
Покинув дом Шинских, я поехал домой.
Стрельцова надо дожимать завтра. Да, и не забыть экспертов с утра пораньше отправить к вдове.
Звонок. Опять Анна.
– Слушаю вас.
– Я вспомнила. Серёжа говорил, что на днях должен Клаус из Кёльна прилететь. Это знакомый Бориса, он тоже нумизмат.
– Спасибо, Анна, понял.
Так, и где же сейчас Клаус? Надо парням дать задания, пусть выяснят.
На следующий день ровно в десять в мой кабинет постучали. Дверь приоткрылась, на пороге стоял Стрельцов. Мешки под глазами, волосы растрёпанные, видно, что ночь не задалась.
– Здравствуйте, проходите, присаживайтесь, Борис Ефимович.
Стрельцов присел на стул, рядом с моим столом. Огляделся. Рукой поправил ниспадающие на лоб волосы. Пальцами начал что-то хаотичное выстукивать по крышке стола.
Я бросил на него пронзительный взгляд, улыбнулся.
– Ну что, Борис Ефимыч, рассказывайте, как всё происходило. Сотрудничество со следствием поможет вам скостить срок.
Он резко поднял на меня глаза. Побагровел.
– Я не убийца, – почти шёпотом произнёс он.
Раздался звонок. Я взял трубку.
– Клаус в России. Вчера он весь день был в Казани. В Москву вылетел только сегодня утром, – отчеканил мой коллега.
– Спасибо, дружище, понял.
Не успел положить трубку, как опять раздался звонок.
– Мы нашли возле дивана леденец, в зелёной обёртке, как сделаем экспертизу, позвоню.
– Отлично, понял. Спасибо.
Стрельцов, видя на моём лице радостную улыбку, нахмурился, почернел, словно небо перед дождём.
– Мне придётся вас задержать, как минимум на строе суток, Борис Ефимыч. Появилась улика, леденец в зелёной обёртке, в гостиной, там, где был убит Шинский. Если учесть, что уборку горничная Шинских делает два раза в день, то маловероятно, что конфета пролежала там целую неделю. Вы были там вчера. Сознавайтесь! – крикнул я, повысив голос и стукнув кулаком о стол.
Опять звонок.
– Алло.
– Мы ещё монету нашли, скорее всего, та самая. В вазе с конфетами лежала, вот чудаки, спрятали, называется.
– С меня магарыч. Умеете работать, особенно под конец квартала, – пошутил я.
В трубке раздался смех.
– Борис Ефимыч, у вас в гостиной обнаружили монету. Скорее всего, одна из пропавших. Эксперты выяснят. Что скажете теперь?
– Я не понимаю, что происходит. Какая монета? Откуда? Я никого не убивал, – почти в истерике заорал Стрельцов.
– Да признавайтесь уже, все улики против вас, – уже заорал я.
Внутри себя я смеялся. Как же всё-таки человека превращает в овощ только намёк на тюрьму. И чем ближе реальность туда попасть, тем глубже одолевает страх и беспомощность. В этот момент с личностью можно делать что угодно. Даже сделать своим рабом, утрировано, конечно, но всё же.
Вдруг двери отворились. На пороге стоял Клаус, а за его спиной знакомые рожи из ФСБ.
«На Клауса меня вывел знакомый антикварщик, который был у меня под колпаком. Клялся, что надёжный человек. Ну а наших местных нумизматов я знал наперечёт. Только у Шинского были монеты, которые позарез хотел приобрести Клаус. И всё равно сдал, сука. А Стрельцов случайно подвернулся, так всё хорошо складывалось», – сетовал я про себя.
– Леденец. Леденец вас подвёл, Коваль. Горничная, совершенно случайно проходя по коридору, увидела, как вы бросили конфету в зелёной обёртке под диван. А уже чуть позже к нам обратился Клаус. Он узнал, что Шинского убили, испугался за свою жизнь и пришёл к нам, – с ехидной улыбочкой констатировал происходящее майор Пономарёв.