«И скажи, и скажи, чо мне надо, чо мне надо…» - мурлыкала мама, раскладывая по тарелкам вареный картофель.
– Искази, искази все слова убогих песен! - передразнил её Василий. Его раздражало всё. Маленькая квартира со старой мебелью. Картошка, чередующаяся с лапшой, макаронами и перловкой. Красивый голос немолодой, несовременной матери. Да и отец не лучше!
Мама улыбнулась, попыталась погладить сына по голове:
– Ох, ершистый ты стал, Васюня.
– Это у него переходный возраст, - поддержал отец.
«Да ни при чем тут возраст!» – Василий кипел от возмущения, но сохранял невозмутимый вид. Он давно понял, что родителям не объяснить. Ничего не объяснить.
Почему-то именно этот ужин запомнился Василию. Он не любил вспоминать о детстве. Но каждый раз поток сознания, приносивший образы из прошлого, заканчивал их именно этим ужином. И возраст имел значение. Вопрос «за что мне это» постепенно перерос в «ненавижу», а затем в «скорее бы сбежать отсюда». Василий задыхался от тихой серой жизни родителей.
Они выросли в поселке городского типа. Мать выучилась на медсестру и работала в районной больнице. Отец, получив в армии права, устроился водителем в той же больнице. Познакомились, стали дружить. Затем поженились. Обычная история миллионов жителей Советского Союза. Долгое время детей у них не было. Все знакомые уже решили, что никогда и не будет. Но случилось чудо, и летом у них родился Василий.
Поздний ребенок был слабым, часто болел. Мать сидела дома, чтобы растить единственного продолжателя рода Колобовых. Василий помнил, что был вполне доволен своей жизнью, в которой были он, мама, папа и какие-то чужие люди на улице. Мама красиво пела песни, рассказывала сказки, а отец играл с ним. Родители часто рассказывали Василию, что когда ему исполнилось 7 лет, великий Союз социалистических республик распался. И началась другая история. Василий же помнил, как в тот год он заболел ветрянкой. И то, как родители мучали его, разрисовывая зеленкой.
Из-за ветрянки он пошел в школу на год позже. В школе ему нравилось. Было много детей. Пожилая учитель была строгой. Когда она рассказывала что-то интересное, Василий замирал. Всё же долго сидеть на месте было сложно. Избалованному мальчику было непросто привыкнуть к дисциплине. Он закончил 3 класс, и родители приняли важное решение.
Товары в магазинах дорожали, а в больнице начали задерживать зарплату. От голода семью спасал огород. Но отца уволили по сокращению штата, и жить им было не на что. Родителям повезло продать дом и купить «хрущёвку» в областном центре. Счастливое детство Василия закончилось.
Наше счастье, что мы не помним стресс от родов. Сложно предположить, какие бы чувства мы испытывали к матери, которая вытолкнула нас из комфортного рая. В этот враждебный мир страха и боли. Без всякой надежды вернуться обратно.
1 сентября Василий снова был изгнан из рая. В большой новой школе было страшно, обидно, несправедливо. С первого дня он понял, что в мире правит математика. Всё здесь подлежало счёту и сравнению. Сколько стоит твой букет для учителя, сколько у тебя дорогих игрушек, сколько комнат в твоей квартире, сколько зарабатывают родители, сколько раз ты был за границей, на море и ещё много чего «сколько».
Василию было грустно видеть, как выделяются его немолодые стеснительные родители на ярком фоне шумных, красиво одетых мам и пап других детей. С этого дня они перестали быть для него богами. А школа стала адом. Компания обеспеченных детей высмеивала нищебродов по любому поводу. Дружить с образовавшейся шайкой хулиганов Василий не хотел. Сообщество ботаников также не привлекало его. Учиться было несложно. Трудно было не завидовать красивым рюкзакам, одежде и кроссовкам, CD плеерам... Ещё труднее было понять, почему родители не могут купить ему такие же. Ведь в магазинах и на рынках, всё это можно было легко купить.
В школе по вечерам работала секция дзю-до. Чтобы сын мог заниматься, мать на соседской швейной машине сшила ему кимоно из старых «вафельных» полотенец. Мальчик с большим удовольствием ходил на тренировки.
Но однажды он возненавидел борьбу, и родители не смогли понять почему. Он сохранил в тайне унизительное происшествие. На одном из занятий тренер устроил соревнование юных дзюдоистов. Кимоно Василия не выдержало рывка противника и разорвалось в нескольких местах. Громкий смех в спортзале грохотал так, что оглушал Василия. Он мечтал умереть, исчезнуть. Ком в горле мешал дышать. Хотелось разреветься.
Но Василий стиснул зубы и сдержался. Молча ушел из зала, из секции. Выбросил кимоно в мусорный бак. С этого дня никогда не плакал. Используя приёмы дзю-до, Василий мог постоять за себя. А для защиты от более сильных или многочисленных противников он придумал перекатываться, сгруппировавшись. За что получил прозвище колобок не только в школе, но и в своем микрорайоне.
Вечерами родители любили вспоминать о том, какие люди были раньше, как счастливо им жилось в СССР. И мать, и отец часто повторяли, что мир перевернулся. За это Василий ненавидел их ещё больше. Потому что уже оценил, что они не могут, да и не хотят приспосабливаться к новой жизни. И это означало только одно – у него никогда не будет дорогой одежды, поездок на море, мобильного телефона. А, значит, уважения одноклассников. У Василия был единственный шанс на сытую жизнь – дожить до 18 лет и сбежать от престарелых родителей в армию. Однообразные дни сменяли друг друга, незаметно время докатилось до совершеннолетия.
Сбылась мечта Василия попасть в спецназ. Полное довольствие и армейский порядок Василию понравились. Самое главное, здесь никто не оценивал твоё материальное состояние. Крутыми считались те, у кого великолепная физическая форма и большая сила духа. За успехи в службе сам полковник Зайцев не раз жал ему руку и каждый раз говорил:
– Колобов, ты просто создан для спецназа, далеко пойдёшь!
Привыкший к одиночеству, Василий чувствовал себя комфортно в аскетичном армейском братстве. У них не было друг от друга секретов в настоящем. Сам Василий рассказывать сослуживцам о своих школьных годах не собирался, а лезть в душу с расспросами у суровых спецназовцев было не принято. Единственный человек, который знал некоторые подробности о жизни Василия, был командир взвода Алексей. За годы совместной службы они постепенно прикипели друг к другу. Впервые в жизни Василий почувствовал, что такое дружба.
Алексей часто рассказывал ему про свою семью, и Василий немного завидовал Алексею. Офицер в 4 поколении, он рос среди героев, искренне гордился своими родителями. Всё в его жизни было ясно и прямо. Суворовское, затем военное училище, свадьба на любимой девушке. В будущем 3 детей, военная академия… Василий, слушая его рассказы, представлял себя членом его семьи. Если бы было возможно, он бы с радостью стер воспоминания о своем детстве и заменил их на новые.
Как-то Василий разоткровенничался с Алексеем и рассказал, за что его в детстве прозвали колобком. После недолгих уговоров Василий катался по полу, уклоняясь от «атаки» Алексея. А затем резкими движениями рук и ног уронил его. В запале парни еще некоторое время боролись. Силы были равны, но не безграничны. Устав бороться, они лежали на полу и смеялись над своим ребячеством. Алексей сказал, что схема колобка может быть перспективной.
Непривычное движение даст эффект неожиданности. Ты намного ниже стоящего противника – ему сложно прицелиться, так как постоянно меняется угол… В определенных условиях, это единственный шанс на победу. Нужно обязательно обсудить с Зайцевым. Ему, кстати, тема нужна для диссертации! – Алексей видел всё больше перспектив в колобке Василия.
Поступив на контрактную Василий открыл срочные валютные депозиты в нескольких банках, куда конвертировал заработанные деньги. Будущее было для него туманным, но без денег нет будущего. Это он знал точно. Поэтому без колебаний соглашался на командировки в «горячие точки». Они оплачивались дополнительно. Боевые задания еще и придавали дополнительный смысл его существованию, а полученные навыки требовали практического применения. Служба была азартной игрой. Василий никогда не испытывал жалости к противнику. К потерям в своем отряде тоже относился спокойно. Такая рискованная работа. На заводах и стройках тоже происходят несчастные случаи.
Последняя командировка была самой долгой. Они больше месяца не могли ни помыться, ни побриться. Загорелая и обросшая группа спецназовцев стала похожа на горцев. Поздняя весна в горах усложняла передвижение и маскировку. Всё время что-то шло не так. Непрерывная череда неудач. Не смогли встретиться с проводником, не нашли караваном с оружием, вышла из строя связь, попали в засаду… Повезло, что в этот раз никто не погиб. Несмотря на легкие ранения, все были боеспособны. А это большая удача. Безвыходных ситуаций не бывает, сработали по схеме «всё, что нужно, можно взять у противника». Обезоружили блок-пост, добыли рацию и продовольствие.
Группа была большой, еле разместились в двух вертолетах. Расстроенные, но живые они летели домой в ночном небе. Василий пытался разглядеть в иллюминатор второй вертолет. В спешке они с Алексеем оказались на разных бортах. Привычный звук винта, вибрация двигателя успокаивали. В безопасности начинала чувствоваться усталость, накопившаяся за рейд. И всё же нервы были напряжены, зубы стиснуты. Василий задремал. Вдруг резкий толчок разбудил его. Шум и свет отстреливаемых тепловых ракет прогнали сон. Вертолет резко накренился, и Василий увидел, как догорают падающие обломки вертолета. Он глядел в иллюминатор, обманывая себя надеялся на чудо. Но после ослепительно белого света ракет тьма за бортом стала абсолютно черной.
–Василий! Не дури. Ты рожден для спецназа. Мы все теряли боевых друзей. Сам же говорил, что это наша работа, наш риск! – генерал-майор Зайцев пытался докричаться Василия. – Мне казалось, что ты уже тёртый калач, а ты распустил сопли. Да мы с твоим колобком таких дел натворим, до таких высот поднимемся. Никуда ты из армии не уйдёшь! Подумай, кому ты на «гражданке» нужен? У них же там кризис кругом. Безработица!
– Товарищ, генерал-майор, а за что Вам досрочно звание присвоили? – голос Василия был скрипучим. С того момента, как не стало Алексея, он постоянно чувствовал во рту сухость и привкус металла. – Почему не было расследования причин провала операции? Почему засекретили обстоятельства гибели вертолета?
– Ты, на что намекаешь Колобов?
– Подпишите рапорт, товарищ генерал. Поверьте, это в Ваших интересах!
– Колобов, ты меня пугать вздумал? Ну и проваливай, тряпка. Только с колобка тебе теперь ничего не обломится!
– Да катитесь Вы… – Василий взял подписанный рапорт и громко захлопнул дверь.
– Дурак ты, Вася. Алексей сын моего друга. А про остальное ты уже летом сам догадаешься… – Зайцев нахмурился и достал из тумбочки бутылку коньяка и стакан.
Жизнь потеряла для Василия смысл. Краски стали тусклыми, пища пресной. Время тянулось очень медленно. Ничто не вызывало эмоций. Василию исполнился 24-ый год. Но даже в день рождения он ощущал себя умершим. По инерции, как старое пальто, носил он это тело, кормил его, брил. И не мог понять, что делать дальше. Несколько раз Василий напивался до потери сознания. На следующий день голова раскалывалась от боли, но ничего не менялось. Василий бродил по городу, сидел на скамейке в парке. Наблюдая за природой, людьми, он ощущал, что совершенно чужой в этой жизни. Его тренированное тело стало тяжелым, непослушным, одеревеневшим. Движения потеряли легкость и плавность.
Однажды он добрёл до железнодорожного вокзала. Поезда, суета людей, вызвали у Василия небольшое волнение. Он решительно отправился к кассам и купил билет до Владивостока. Несколько дней и ночей Василий смотрел в окно вагона, наблюдал за пассажирами. В тесном вагоне он был вынужден участвовать в беседах, помогать попутчикам. В этом водовороте людей, их рассказах о жизни, незаметно для себя отвлекся от круговерти своих мыслей. Пустота в душе была так же черна. Но стало как-то легче дышать. Тело обрело прежнюю ловкость, вернулся аппетит.
Во Владивостоке Василий сразу пошел на берег. Океанн был так могуч, бесконечен, что завораживал. Просидев весь день на берегу, Василий уснул под грохот волн. Да так крепко и безмятежно, что проснулся только на рассвете. Он встал, чтобы размяться и ощутил, что за эту ночь на свежем воздухе ему стало значительно легче. Его облегчили на часы, кошелек, документы и обувь.
Дежурный сержант в отделении милиции оказался шутником. Попросил Василия несколько раз повторить подробный рассказ о том, где и как тот остался без вещей. И каждый раз громко смеялся. Повеселившись, сержант помог Василию оформить заявление и вызвал начальника.
– Капитан Рыбаков, – представился начальник отделения. – В чём дело?
– Замечательное сочетание звания и фамилии, – тут уже Василий не смог сдержать улыбку. – Пока я задремал на пляже, какие-то акулы, товарищ капитан, уплыли с моими вещами и документами. Сам я не местный, поэтому мне бы как-то побыстрее восстановить паспорт. Эх, паспорт-то новенький ещё. Без паспорта банк не даст денег. А без них я босой и голодный.
– Новенький? Отсидел что ли? – капитан подозрительно оглядел Василия
– Никак нет, товарищ капитан. Демобилизовался с контрактной.
После недолгих расспросов Рыбаков попросил дежурного вызвать майора Волкова.
– Вот у кого фамилия правильная, – улыбнулся Рыбаков. – Командир отряда Волков. Бывшие СОБР. Сейчас у них невыговариваемое название. Мы их по-старому зовем. Настоящие волки, но штат не полный. У нас тут с мэром чехарда была. Николаева сняли, и за год 5 врио поменялось. В мае, наконец нового избрали. Тогда же в мае прокуратура на губера и управление федеральным имуществом наехала. Дарькин-то в больнице пересидел. А нескольким парням из СОБРа, чтоб прокурорские не доставали, пришлось в частные охранные уволиться. Так отряд и поредел.
– Товарищ, капитан! А в ГИБДД командир роты – Козлов! – давясь от смеха кричал дежурный сержант. – Командир! Ха-ха-ха! Роты козлов! А, как вам? Козлы, ха-ха-ха!
– Сержант! Займитесь выполнением должностных обязанностей! – Резко одернул его капитан. – Почему на улице урна опять дымится? Погасить немедленно!
Вскоре приехала машина с командиром СОБРа. И началась для Василия новая жизнь на новом месте и с новыми документами. По сравнению со спецназом, настоящий курорт. Тренировки, работа упорядочили его жизнь. Дни катились один за другим. Мелкие бытовые проблемы заполняли пустоту в душе. Уже не было такой резкой боли, когда вспоминал он Алексея. Начальство ценило, сослуживцы уважали. Василий поступил на заочное отделение Дальневосточного юридического института.
Все сослуживцы были давно женаты и уже стали посмеиваться над холостым Василием, намекая на нетрадиционную ориентацию. Он же отшучивался, что они завидуют свободному мужику. Давно привыкнув к свободе и самостоятельности, Василий не представлял жизни с женщиной. Наблюдая со стороны за семейными отношениями, он часто не мог понять, зачем мужчины и женщины живут вместе. Жалуются друзьям и подругам на партнера. Годами и десятилетиями ведут непримиримую войну с редкими перемириями, но не расходятся.
Василий обратил внимание, что в отряде к нему особое отношение. Вроде бы незаметно. Но он чувствовал, что посвящен не во все тонкости работы отряда. Василий понимал, что для всех он – темная лошадка. Единственный приезжий. Все бойцы родились и выросли во Владике или пригороде. За каждого новичка поручился офицер СОБРа. Василию повезло, что он оказался в городе, когда отряд сильно поредел. За его боевой опыт руководство даже закрыло глаза на отсутствие офицерского звания.
Он обратил внимание, что во время проведения задержаний в коттеджах, сразу после активной фазы, Волков отправлял его на охрану ворот или сопровождение задержанных охранников. Несколько раз Василий видел, как его коллеги грузят какие-то коробки в автомобили хозяев и уезжают на них. Однажды в тонированном со всех сторон мерседесе увезли одного из задержанных. Со временем Василий утвердился в своих догадках.
Василий спокойно относился к происходящему. Школа научила его, что жизнь – это постоянная борьба за кусок получше. Он хорошо понимал работу системы в стране и не собирался с ней бороться. Василий считал, что тоже достоин доли дополнительных доходов. Однажды, выбрав удачный момент, Василий поделился с Волковым планами навсегда остаться во Владивостоке, купить квартиру, катер. Попросил совета, как можно заработать необходимые суммы без риска преступить закон.
– Умный ты парень, Вася. Далеко пойдешь! – ухмыльнулся Волков. Он прекрасно понял всё, о чем не сказал вслух Колобов.
– Да уж куда дальше Владивостока? – отшутился Василий, вдруг вспомнив, как то же самое говорил ему Зайцев. Где-то в груди болезненно кольнуло.
– Я подумаю, как тебе помочь, – обнадёжил Волков. – Своих не бросаем, да?
– Так точно! – привычно ответил Василий.
Жизнь покатилась значительно веселее. Василий неплохо закончил институт, досрочно получил звание старшего лейтенанта, приобрел трехкомнатную квартиру в престижном доме.
– Васёк, тебе надо постоянно бронежилет носить, чтобы случайно отцом не стать. Мало ли, снотворное в еду подмешают… Или по голове ударят и воспользуются тобой, пока ты в отключке! – коллеги шутили, что за ним, как самым завидным женихом во Владивостоке, женщины начали охоту. – Этот бронежилет в средние века «пояс верности» назывался!
Василий любил женщин. Всем телом. Но никогда не приводил женщин в свою шикарную берлогу. И представить не мог, как можно впустить женщину в свой дом, жизнь и тем более сердце. Чем больше женщин он узнавал, тем меньше им верил. С одной стороны с ними было весело и приятно. С другой – противны их притворство, попытки привязать к себе. Василий всё чаще предпочитал общество тех, с кем было проще и честнее.
– Любовь выдумали те, кто не хочет платить за секс! – кричали проститутки. Василий согласно кивал головой и думал о том, что брак, это тоже один из видов проституции. Только договорные отношения супругов не гарантируют, что каждый из них получит желаемое. Институт брака в современном обществе приобрел какие-то извращенные черты. Размышлял Василий, наслаждаясь продажной любовью в элитной сауне.
– Колобов! – неожиданно прервал размышления Волков. То, что он обратился по фамилии, не сулило ничего хорошего.
– А ну, оставьте нас! – приказал он девушкам. – Василий, тут такое дело…
– Да уж, представляю, раз Вы меня здесь в 2 часа ночи нашли.
– Не представляешь, Вася. Помнишь, пару недель назад мы банду Косолапого брали?
– Как не помнить? Громкое было задержание – генералы, телевидение приехали.
– Воот… Самого Косолапого там не было. Видимо, кто-то предупредил… В общем, завязки у него покруче наших генералов оказались.
– Ой, да товарищ полковник…
– Не перебивай старших! Повернули они это дело на 180 градусов. Сейчас служба безопасности всё управление на уши поставило. Прокуратура козла отпущения ищет. Каждый свою задницу, как может, спасает. Короче, тебе, как самому молодому придется отдуваться за всех! Всё, что я могу для тебя сделать – подписать твой рапорт об увольнении задним числом. Рапорт я подготовил.
– Вы меня на зону отправить собираетесь? – Василий покраснел от возмущения.
– Вася, Москва требует крови. Точнее, Косолапый через Москву. Сам понимаешь, мы тут все в одно целое связаны, а ты пришлый. Прости. Я тебя предупредил. До утра у тебя время есть, чтобы срочные дела уладить. Деваться из города всё равно некуда. Дай бог, пошумят и успокоятся. Потом по-тихому вернешься.
– Да пошёл ты!..
– Колобов, не нарывайся! Я тебя понимаю. Пожар потушим, потом сам на холодную голову решишь, как дальше жить.
«Деваться, говоришь, некуда? Я и не из таких передряг уходил, – думал Василий и торопливо одевался. – Сначала залечь на дно, потом придумать, что делать. Косолапый. Косолапый… Косолапый!».
Косолапый был криминальным авторитетом еще в 90-х. Сумел пережить своих врагов и партнеров. Стал владельцем легальных бизнесов. Его заводы, строительные компании, суда, часть порта приносили огромные прибыли. Но бросить незаконный бизнес невозможно. Свято место пусто не бывает. Рэкет, контрабанда, и проститутки приносят приличный доход. Лишись он авторитета, как его место тут же займут молодые голодные волчата. Они быстро подрастут и станут угрожать его маленькой империи. Да и из других регионов шакалы ждут удобного момента, чтобы урвать кусок. Из этого бизнеса выход только на тот свет. Конечно, Косолапый оброс нужными связями во власти, дружил и с Серегой Шепелявым.
Василий был в курсе этих слухов о Косолапом. Нужно было срочно искать выход из тупиковой ситуации. Быть крайним его совершенно не устраивало. В голове крутилась фраза из какой-то рекламы – «выход там же где вход». Василий вспомнил, как он впервые попал в этот город. И поехал на берег океана. От злости и беспомощности он пытался перекричать прибой. До изнеможения кидал в волны камни. Уже перед рассветом, укутавшись в плед на заднем сиденье своей Тойоты, Василий уснул. Он уже решил, что будет делать. Осталось обдумать детали.
Решение было парадоксально простое. Василий пытался привести мысли в порядок. Мир в очередной раз переворачивался. Чтобы выжить в джунглях, нужно быть в стае самых сильных. Если Косолапый победил МВД, значит, спасти себя от тюремного срока можно с помощью Косолапого. Противоречивые чувства мешали сосредоточиться. Нужно было ещё придумать, что Василий предложит Косолапому за решение его проблемы. От обиды сжимались кулаки, кровь стучала в висках. Вчера Василия предали его командир и боевые товарищи. Он еще не до конца осознавал это и не мог смириться. Переходя под крышу криминального авторитета, Василий предавал тех, кто предал его.
«Твою мать!!! – в бешенстве кричал он в машине, бил по рулю, - как же так-то?!!»
В этот раз Василию повезло выйти из сложной ситуации. Косолапый как будто ждал его. Начальник его личной охраны надолго отправился в Лефортово. После длинного разговора Косолапый предложил это место Василию.
Уголовное дело против Василия закрыли. Косолапый предупредил, что материалы по нему будет хранить для подстраховки. «Я тебя с потрохами сожру» – любимая угроза Косолапого. Впрочем, документы и судебная власть для Косолапова были лишним звеном. И завертелась у Васи Колобка другая жизнь. С этого дня ни минуты он не чувствовал себя в безопасности. В круговерти постоянного контроля боевиков Косолапого, организации безопасности его передвижений и встреч, контактов с подкупленными сотрудниками различных силовых ведомств Василий как в тумане прожил несколько лет.
Жизнь среди хищников бизнес–джунглей развила в Василии звериное чутьё на опасность. Много раз интуиция спасала жизнь его и Косолапого. «Ты у меня, бриллиантовый колобок, - радовался Косолапый. – Дорогой и прочнее стали!». Василий был доволен судьбой. Не последний человек в городе. Он не считал себя преступником. Потому что был в курсе дел Косолапого с губернатором, ушедшим на повышение в Министерство регионального развития и даже с новым мэром. Ни раз Василий покупал информацию у Волкова. Случалось и Волков обращался за помощью. Бизнес, власть и криминал были единой системой, и Василий был одной из шестеренок этого механизма.
В то раннее осеннее утро Василий с Косолапым приехали с тяжелых переговоров в Находке. Терки с чеченами для многих местных авторитетов закончились пышными похоронами. Перед тем, как зайти в ресторан, Василий ощутил спиной опасность. В отражении стеклянных дверей на площади была видна только стройная фигура у мотоцикла. Подождав, несколько секунд, пока Косолапый с охранниками вошел внутрь, Василий обернулся и внимательно посмотрел на девушку. Присев сбоку на мотоцикл и скрестив руки на груди, она не представляла для него угрозы. Но Василий почувствовал, как забилось его сердце.
Он решил развеять свои сомнения и решительно пошел к ней. Лет 20, европейка, точно не из МВД или ФСБ определил Василий, подходя к девушке.
– Доброе утро, красавица! Вы не подскажите, у японских мотоциклов руль тоже справа?
– Мужчина, а Вам это зачем? Вы явно вышли из возраста мотоциклиста.
– Так плохо выгляжу? – впервые в жизни Василий растерялся, встретившись взглядом с девушкой. Её серые глаза искрились спокойной силой. Во взгляде была не просто ирония, а вызов.
– Наоборот, слишком дорого выглядите для байкера, – девушка встала, надела шлем, села на мотоцикл, и тот с ревом понесся по улице.
Василий смотрел ей вслед, пытаясь разобраться в своих ощущениях.
На пороге ресторана между телохранителей курил Косолапый:
– Понравилась девочка? – ухмылка делала лицо Косолапого еще отвратительнее.
– Мне показалось, что от нее исходит какая-то опасность.
– Да, Колобок, что, что а у тебя жопа чувствительная!
– Опасна? Ты её знаешь?
– Да, личность известная. Ты номер на мотоцикле видел?
– 0893. 0 стерт, – немного подумав, вспомнил Василий.
– Не знаешь, что означает комбинация 8, 9, 3 по-японски? 8 – Я, 9 – КУ, 3 – ДЗА…
– Серьёзно?
– Все знают, у японцев здесь свои интересы. Так вот она – видимая часть айсберга. Связной якудзы с бизнесом во Владике. Зовут Алиса. Отмороженная стерва. Сто пудов лесбиянка-извращенка. Ха-ха-ха, спроси при случае у Борзого, кто ему 2 ребра и ключицу в прошлом году сломал.
– Эта девчонка?
После такой рекомендации Василий заинтересовался девушкой. Организовал слежку, несколько раз «случайно» оказывался рядом в ресторанах и магазинах. Чем больше он узнавал Алису, тем больше опасался и восхищался ею. Короткие встречи как-то незаметно растянулись в долгие беседы, совместные прогулки, поездки на его машине или её мотоцикле. Он почувствовал в ней надежного друга. Алиса была абсолютно не похожа на тех женщин, которых встречал Василий. Сотканная из необъяснимых противоречий, она казалась ему идеальной девушкой. И он с удовольствием замечал, что и она неравнодушна к нему.
Несмотря на взаимное сближение, они никогда не затрагивали тем, связанных с работой или прошлым. Оба знали, чем занимается другой. Не сговариваясь, они не рассказывали о своей работе и не задавали друг другу вопросов. Алиса была независимой дикой кошкой без капли фальши. От глупых красоток, переполненых меркантильностью и наигранной манерностью, Василия мутило. Встречи с Алисой были, как прогулки по берегу океана. Всегда настороженный, Василий был беззащитен перед Алисой. Он всё чаще звал её Лиса или Лиса. Доверялся ей, как ребенок матери. Вероятно, это была единственная девушка в мире, с которой он мог прожить всю жизнь. Он готов был отдать за неё жизнь.
Изменения в личной жизни Василия были замечены Косолапым с подозрением:
– Бросал бы ты, Колобок, с огнём играть. Или она тебя сожрёт. Или, не дай Бог, узнаю, что ты продался узкоглазым, сам с потрохами сожру!
– Прекращай кошмарить. Знаешь же, что не прав
– Да ты я погляжу, забурел! Силу почувствовал? Только ты не забывай, что это всё моя сила. А ты мной поставлен за ней приглядывать!
После той беседы отношения с Косолапым испортились. Вскоре с зоны откинулся бывший начальник охраны Бурый. И от Колобка было решено избавиться. В очередной раз интуиция спасла его от смерти. Василий колобком прокатился по двору Косолапого, ломая руки и ноги боевикам, перемахнул через забор и скрылся на своей машине.
Несколько тайных нор для таких случаев Василий организовал заранее. Он ходил по конспиративной квартире из угла в угол и анализировал ситуацию, перебирал варианты, как действовать дальше. Плотные шторы едва пропускали свет. Алиса сидела в кресле и наблюдала за Василием. Затем принесла с кухни поднос с чайником и чайными чашечками. Молча села на пол, поставила перед собой поднос. Жестом пригласила Василия сесть напротив.
Неторопливые грациозные движения Алисы, аромат чая успокаивали его. Василий был очарован любимой девушкой. Он вдыхал запах, пил маленькими глотками. От удовольствия Василий закрыл глаза и чувствовал как горячий чай движется по пищеводу, согревая желудок. Мысли текли тягучим медом, веки тяжелели. Казалось, время останавливается.
Василий проснулся, от того, что затекли руки и ноги. Он попытался потянуться, но не смог пошевелиться. Открыл глаза и удивился тому, что крепко привязан к кровати. У его ног сидела Алиса. Смотрела на него и мило улыбалась. Василий морщил лоб, напрягал мозг. Он разглядывал комнату, искал подсказки.
– Лиса, что происходит? Ты решила поиграть?
– Нет, мой милый, игры кончились. Пора платить по счетам. – в голосе Алисы звучало самодовольство. - Я смогла победить очень сильного противника.
Сердце Василия сжалось от дурного предчувствия. Он вспомнил чай с необычным ароматом… Сразу всё понял. Но не поверил. Не хотел верить. Интуиция стучала в висках: «это конец». Мозг судорожно искал выход, цеплялся за какие-то варианты выжить. Но Василий не хотел сопротивляться року. Планомерно выжигая в Василии источники тепла и света, судьба уничтожила всё, что могло согреть его душу. Подразнив прикосновением к любви, она заставила Василия собрать из потаенных уголков последние крупинки человечности, чтобы разжечь огонек этого великого чувства. И в тот момент, когда снова стал мягким, поставила красивый мат. Теперь, после предательства любимой женщины жизнь окончательно потеряла для него смысл.
Василий молча смотрел на Алису. А перед глазами мелькали картины воспоминаний. Работа на Косолапого. Первое знакомство с океаном и стаей Волкова. Прощание с Зайцевым. Вспомнил школу и разорванное кимоно… Не жизнь, а какая-то непрерывная череда предательств и унижений! И вот теперь Алиса. Было невыносимо больно. От бессилия и обиды на несправедливую жизнь глаза стали влажными. Василий прикрыл веки, чтобы не показать свою слабость. Было так горько, словно его предала мать... «Мама! Как давно я не видел тебя», - подумал Василий. Эта мысль уколола его, он вздрогнул.
Перед глазами возникли яркие воспоминания об Алексее… Комок в горле мешал Василию дышать. Прошло немало лет с той черной ночи, когда он потерял друга. Он вспоминал, как любил слушать теплыми летними днями рассказы Алексея о его жизни. Как холодными ночами согревались они в засадах, прижавшись друг к другу. Всю жизнь Василий гнал от себя эти воспоминания. Боялся их обжигающей боли. Сейчас, на пороге смерти, он вдруг осознал, что это были одни из самых счастливых моментов его жизни. Он вспомнил, как завидовал Алексею, мечтал стать таким же офицером. Вдруг ему стало стыдно. Василий почувствовал, как горят его уши. Он осознал, что его жизнь стала предательством памяти друга. Алексей никогда бы не променял офицерскую честь на сытую жизнь. Василий понял, что заслужил этот смертный приговор. Было горько до слёз. Но на душе стало легче. Он заслужил такой конец.
Воспоминания потоком несли его дальше в беззаботное детство. Он так явственно услышал, как красиво пела мама: «Ах, мой малыш, среди улиц, домов и крыш неприкаянно, чуть дыша, заплутала моя душа…» Комок в горле стал острым, больно душил его подступающими слезами. Василию вдруг открылась истина: он, единственный сын, так легко бросил, предал своих родителей. Василий до боли сжал кулаки и скрипел зубами от невыносимого стыда. Запоздалое раскаяние спазмами сдавило грудь. Он пытался остановить мечущиеся мысли, старался выровнять дыхание.
Отчего-то Василий вспомнил, как под Хабаровском наблюдал ледоход на Амуре. Могучая река была покрыта толстым льдом. В некоторых местах лёд образовывал высокие торосы. Казалось, что такой толстый лёд не растает до середины лета. С дальнего берега по льду переходила группа оленей. Олененка что-то заинтересовало на льду, и он отстал от стада. Олени уже поднимались на крутой берег, когда по всей реке раздался грохот. Лёд трещал и ломался то в одном, то в другом месте. Олененок закричал и со всех ног пустился догонять своих. Вдруг, вся река пришла в движение. Лёд,еще несколько минут назад стоявший единым монолитом, раскалывался на большие и маленькие куски, перемалывался в потоке воды и торосов.
Олененок упорно перепрыгивал с льдины на льдину. Проваливался под лёд и снова карабкался на спасительные льдины, которые больно толкали и царапали его, уносили в бурном потоке от стада. А на берегу стояли олени и смотрели на него. Они были не в силах помочь. Стояли и наблюдали, как он боролся за жизнь, кричали ему в ответ. Василию тогда показалось, что у одной оленихи заслезились глаза. Все олени двинулись дальше, в лес. А она стояла и смотрела, как поток ледяной каши уносит ее детеныша.
В ушах Василия продолжал звучать нежный голос мамы: «Мне бы быть звездой, той, что над тобой. Видеть, что ты рядом, и что живой…». Словно пелена сала с его глаз. Он осознал, что всю его жизнь мама думала и переживала только о нем. Вместе с отцом они целиком отдавали ему себя. А он только и делал, что завидовал другим, жалел себя и обижался на весь мир. Промелькнула мысль: «Как же они там с папой выживали всё это время?» В сердце кольнуло, как иглой – мамино сердце наверняка сейчас чувствует, что ему больно, что над ним нависла смертельная опасность.
Комок в горле стал невыносимо жестким и колючим. Василия словно прорвало осколками копившимися за всю жизнь обид и разочарований. Он громко рыдал, и крупные слёзы катились по лицу.
– Мама, мамочка, прости меня, пожалуйста! – завыл Василий.
"Я люблю тебя, мама! Услышь меня, почувствуй мою, благодарность и любовь за всё." - горела мысль в его голове.
Алиса удивленно смотрела на плачущее тело и брезгливо морщилась.
– Фу, какой ты мерзкий. Я думала, ты мужик! – разочарованно произнесла Алиса и ушла на кухню.
– Кончай слёзы лить да мамку звать, слабак. Вот я дура. Чуть не влюбилась в истеричку. На, попей, водички, а то умрешь от обезвоживания. – Девушка открыла бутылку с минералкой и дала ему напиться. Потом брезгливо промокнула салфеткой лицо и вытерла сопли.
Сквозь слёзы Василий смотрел на неё, обстановку в квартире. После нервного потрясения всё стало непривычным. Всхлипывая, он пытался восстановить дыхание, осмыслить произошедшее.
– Послушай, Алиса, - он старался говорить уверенно и спокойно, но голос дрожал. – Я тебя ни в чем не виню. Ты знаешь, еще вчера, я мог поступить с тобой так же. Нет. – Василий криво улыбнулся, – вчера не мог. С тех пор, как я люблю тебя, твоя жизнь для меня дороже моей.
– А что же ты ревёшь, как баба? Влюбился он. На жалость давишь?
– Ну, извини, что ты это видела. Я вдруг понял, какой я мудак. Понимаешь? Всю жизнь. От самого рождения и до последнего дня! Что бы со мной теперь ни произошло, я заслужил. Помнишь, ты говорила, что я тебя не знаю. И никогда не узнаю. Ты права. Но я чувствую, что ты… Не знаю, не могу подобрать слов. Ты настоящая. И намного лучше меня. Мне не важно, что у тебя было в прошлом. Конечно, мне любопытно. Но я знаю, как иногда не хочется вспоминать о том, что было.
– Как-то ты сложно всё закрутил. Не могу понять, к чему ведешь.
– Жил я как перекати-поле. Нет у меня ни жены, ни детей. Из дорогих людей на свете только ты и родители. Сама понимаешь, скопил я за эти годы некоторое состояние. И не хочу, чтоб попало оно в чужие руки.
- Ты откупиться что ли хочешь? Жизнь свою никчемную выторговываешь.
– Господи, как вы, женщины, умудряетесь такие нелепые выводы делать? Я хочу отдать тебе всё просто так. Не в обмен на жизнь. Но есть у меня одна просьба. Передай часть моим родителям. Нет, не только. В смысле, не это главное. Сообщи как-нибудь маме, что я очень её люблю и благодарен за всё, что она для меня сделала.
– Часть это сколько? А если я возьму всё себе? Ты уже никак не проверишь.
– Говорю же, я чувствую, что ты человек, а не тварь, которая за деньги родную мать продаст.
– Ты со словами поаккуратней. Я ведь и обидеться могу!
– Родители у меня всю жизнь жили бедно. Сейчас, наверное, живут на свою нищенскую пенсию. Поэтому, большую часть можешь взять себе. Тысяч 20 евро им на всю жизнь хватит.
– Ну ты и жлоб. Сам черную икру на красную намазывает, а родители голодают?
– Алиса, я же говорю, ослом был. И только сейчас это понял… Хотя бы умру спокойно. Человеком. Спасибо тебе, Алиса.
– Подожди. Родители. А братья, сёстры?
– Да нет у них больше никого. Одного дурака-то еле выкормили, – голос Василия снова задрожал. – Дал же им Бог наказание.
– Слушай, а расскажи мне о себе. Подробно. Торопиться нам некуда. Я, может, надпись какую-нибудь про тебя на памятник закажу.
– Ага. Напиши, родился, потерпел и умер. Ладно, слушай. Родители мои выросли в поселке городского типа. Мать выучилась на медсестру и работала в районной больнице. Отец, получив в армии права, устроился водителем в той же больнице. Познакомились, стали дружить. Затем поженились. Обычная история миллионов жителей Советского Союза. Долгое время детей у них не было. Все знакомые уже решили, что никогда и не будет. Но случилось чудо, и летом у них родился мальчик…
Не так уж много событий, достойных воспоминаний нашлось у Василия. В квартире наступила темнота. Алиса слушала, прижавшись к связанному Василию.
– Вот, вроде и всё. Остальное ты видишь, – закончил Василий. – Кто меня заказал? Косолапый или твои? Можешь сдавать. Я готов.
– И что, вот так без сопротивления сдашься?
– А ради чего жить? Ни друзей, ни семьи. Любимая женщина презирает.
– Как был эгоистом, так и остался! Ты мне зачем тут плакался про родителей? Женщина его отвергла, и всё - жизнь остановилась. О матери-то кто будет заботиться, ты подумал? Вот вы, мужики, олени!
– Давай, вставай, – Алиса достала из ножен танто и несколькими движениями разрезала все веревки.
Василий смотрел на нее, растирая затекшие руки и ноги, и не мог понять.
– Какой у тебя глупый вид, – рассмеялась Алиса.
– Жить тебе еще долго и счастливо. Но только со мной! – пригрозила она Василию танто. – Пойми и ты меня. Я впервые почувствовала, что теряю контроль над собой, своими мыслями. Мне стало страшно, что ты играешь со мной или приворожил чем. Про тебя слухи, знаешь, какие ходят? Ты же женщин за людей не считаешь! Ну, я и запаниковала. А тут еще у тебя с Косолапым терки начались. Но, теперь, когда ты все карты открыл, я тебя поняла. Убивать пока передумала.
– Кстати, они еще не кончились. Уж он-то точно не простит и не передумает.
– Косолапый вместе с Бурым, уже всем простили. Какой ты смешной, когда ничего не понимаешь. Ты пока тут два дня отсыпался. Да, да. Вырубила я тебя качественно. Вчера твой бывший босс со Бурым в Находке нашли свою могилу. Город на ушах стоит, дележка идет полным ходом. Так что никому кроме меня ты здесь не нужен. – Алиса села на колени Василия и обняла.
– Я себя так странно чувствую. Как будто спал всю жизнь и только сейчас проснулся. Всё вокруг непривычное. Даже ты какая-то другая. Еще красивее.
– Ммм. Видимо, у тебя со слезами осколки кривого зеркала вышли, как в «Снежной королеве».
– Какого зеркала? Там же лёд был.
– Вроде не старый еще, а уже амнезия. «Снежная королева» начинается с рассказа о кривом зеркале тролля, в котором всё доброе кажется злым, а злое только ярче бросается в глаза. Однажды ученики тролля решили добраться и до неба, «чтобы посмеяться над ангелами и самим Творцом». И вдруг зеркало вырвалось у них из рук, полетело на землю и разбилось вдребезги на миллиарды осколков. Если они попадали человеку в глаза, он начинал видеть всё навыворот или замечать в каждой вещи одни лишь дурные стороны. Некоторым людям осколки попадали прямо в сердце, и это было хуже всего: сердце превращалось в кусок льда.
– Похоже, мне и в сердце этих осколков набилось… Как их оттуда вывести?
– Глупыш ты мой, они у тебя вышли. Иначе, как бы ты меня полюбил? – прижалась к Василию Алиса, чтобы он не увидел, как из-под её ресниц тихо катятся слёзы.