Дорога к деревне Залесье была, мягко говоря, испытанием. Иван, будущий жених, ехал на телеге, запряженной тройкой лошадей, которые, по всей видимости, были родственниками, а не просто сослуживцами. Одна хромала, вторая фыркала и отказывалась идти быстрее рыси, а третья, видимо, была просто философом и предпочитала созерцать окружающий мир. В итоге, вместо обещанных трех часов, Иван добирался до места назначения почти полдня, успев пережить десять тысяч верст, встретить стадо коров, решивших, что телега - это новое пастбище, и даже пообщаться с местным лешим, который, к счастью, оказался разговорчивым и не требовал выкупа за проезд.
Наконец, Залесье показалось во всей своей красе – покосившаяся церковь, несколько изб, похожих на грибы после дождя, и, конечно же, старушка Агафья, мать невесты, которая стояла у ворот с таким видом, словно ожидала не жениха, а нашествия татар.«Ну, наконец-то, доехали, – проворчала Агафья, осматривая Ивана с ног до головы. – А мы уж думали, пропал ты в болотах. Впрочем, на вид – ничего, не совсем дурак. А теперь, голубчик, давай-ка к девкам. Три у меня дочки: Матрёна, Акулина и Глафира. Выбирай, по душе».
Иван, пытаясь отдышаться и стряхнуть с себя пыль, огляделся. Перед ним предстали три девушки, каждая из которых была чем-то примечательна. Матрёна, самая старшая, была похожа на русскую печь – широкая, добродушная и, по-видимому, очень горячая. Акулина, наоборот, была худенькая, как осинка, с глазами, полными хитрости, а Глафира... Глафира напоминала хомячка, который нашел мешок с семечками. И все трое смотрели на него с нескрываемым любопытством, словно оценивая будущий урожай. Выбрал он Матрёну с лентой алой в косе, густой, словно репа. Красавица, ну просто глаз не оторвать!
Привез он её в свой дом, а там... «Ой, мамочка родная, — аж за голову схватился Иван, — да она же... вся не настоящая!» Коса-то, оказывается, не гуще мышиного хвостика, да конский волос приплетён для виду. А пышность-то вся от того, что на ней платьев десять, одно на другое напялено! «Что же это, — кричит он, — обманули меня, как котёнка слепого!» Девица ж стоит, краснеет, как маков цвет, да молчит. «Эх, — вздыхает Иван, — попал я, как говорится, впросак, как та курица в лужу! «Кот в мешке», — говорят, а я, дурачок, не присмотрелся!».
Оставил Иван свою невесту при себе, а чрез год Матрёна первенца выносила. Счастлив был Иван, и счастлива была Матрёна.