Обращение: Друзья, феноменальная трагедия. В последний момент Атлантиду пришлось заменить на Антарктиду, потому что я всё перепуталь.
***
Сколько бы воспоминаний ни стирали года, одно навечно останется в моей памяти: в тот день листки календаря были оторваны до 3 октября. Именно так, “были оторваны”, потому что этот несомненный факт вовсе не означал того, что 3 октября действительно стояло на дворе. Он говорил лишь о том, что на стене висел лист с цифрой, но, учитывая, как я был завален работой в то время, мог и забыть про этот отрывной календарь.
Осень. Резкая перемена климата.
Я встал ранним утром, еле разлепил глаза и вдруг обнаружил, что на часах 13:49. Это показалось мне странным, потому что я лёг в десять, но за завтраком стало понятно, что было десять утра. Так вот почему голова трещит. Просто не удалось выспаться...
Затем я понял, что я робот. Просто почувствовал в себе что-то механическое. Кто-то другой говорит моим голосом “спасибо”, “извините”, “пожалуйста”. И, выходя из магазина продуктов, не я собственной рукой придержал перед женщиной дверь: мне не хотелось этого делать. У меня нет души; нет, она есть где-то, но телом не управляет.
Сидя за кухонным столом и через силу запихивая в рот вчерашнюю пшёнку, разглядывая тот самый отрывной календарь, я лихорадочно соображал, что делать. Срок сдачи выходил, а результатов не было. Мысли в голове роились, но не складывались в стройную систему. Я вспоминал время, когда мог мыслить ясно и чётко. Как давно это было...
Затем я осознал, что в тот день мне поставили первую пару утром. Если бы я был студентом, ничего страшного бы не случилось, но я уже несколько лет работал преподавателем. К несчастью, моих скромных финансов не хватало на то, чтобы купить телефонный аппарат. С его помощью декан мог бы разбудить меня.
Я вышел на улицу, надеясь проснуться и настроиться на работу. В лицо бросился морозный воздух. Стало спокойно, но мысли всё ещё хаотично метались внутри черепа. Они заполнили собой весь мир, весь мир оказался в моих мыслях, и никак не убежать, не спрятаться от них!
Я направился по узкой тропинке среди высокой травы. Навстречу мне шёл человек. Поравнявшись, он задел меня плечом, повернулся и гаркнул, что я увалень. Погрозил кулаком. Мои ноги приросли к земле: смертельная опасность! Но ум был острым, как прежде, и я заметил кольцо на его пальце. Кольцо — тайный знак, я сразу понял это. Так люди обмениваются сигналами. Они, люди с кольцами, — единый организм внутри человечества. Но только я начал думать об этом, как мысли сами перескочили на другой вопрос. Осталось только чувство, что я забыл нечто важное.
Я направился дальше, к людной улице. Её асфальт намок от моросящего дождя. Мне то ли не хотелось покрывать голову, то ли я забыл шапку просто-напросто. Пальто намокло, вместе с пониманием этого пришёл холод и зябкость. Но я шёл вперёд.
В переходе раздавался чей-то пронзительный голос. Полная дама визжала на владельца небольшого киоска, что он обсчитывает клиентов. Я опустил взгляд на её пальцы, и на один из них было надето кольцо. Точно. Кольцо — это устройство, с помощью которого они связываются. Надо забрать его. Я подошёл и потянул руку к кольцу, но дама отшатнулась.
— Вор! — воскликнула она и треснула меня сумочкой.
Я встал, как вкопанный. Предыдущий только погрозил кулаком, а эта напала! Угроза становилась всё более явной. Следовало что-то делать, как-то спасти мир от этих людей. Я отправился восвояси.
Если пройти по переходу, то выходишь прямо к дверям неплохого ресторанчика. Из-за недосыпа мне хотелось кофе, поэтому я зашёл туда и заказал капучино. Вскоре его принесли, но для того, чтобы начать пить, мне пришлось сделать неимоверное усилие: желание было только одно — сидеть и смотреть на молочно-кофейный цвет.
— Тебе нездоровится? — спросила меня какая-то женщина.
Мне сразу показалось странным, что она обращалась ко мне на “ты”. Подняв глаза, я понял, что это Лаванда, моя соседка. Мы с ней общались время от времени.
— Мало спал. Не хочу пить, — неестественно низким, механическим голосом ответил я.
Точно. На самом деле я ведь робот...
— О. А меня, представляете, обрызгал мужчина на велосипеде, — защебетала Лаванда. — Бывают же такие!
Я посмотрел на пятна грязи на её пальто и задал первоочередной вопрос:
— У него было кольцо?
— Кольцо? — удивилась Лаванда. — Не знаю. Это какая-то часть велосипеда?
Точно, колёса велосипеда сами по себе кольца. Значит, было. Наверное, тот, кто обрызгал Лаванду, был одним из тех несущих опасность людей. Я погрузился в размышления о их природе. Откуда-то же они должны были появиться.
— ...Ходят при свете дня. Убивать их, — донеслось до меня будто издалека.
— Кого убивать? — не понял я.
— Шизофреников, — беззаботно продолжила болтать Лаванда. — Носятся на велосипедах, а если бы он сбил меня? Я в больнице до квартального отчёта бы пролежала! Не говоря уже о пальто. Как теперь отстирывать?! Всем известно, что шизофреники набрасываются на людей. С ножом. Их надо убивать!
Дрожащими руками я достал кошелёк (невидимая угроза заставляла меня трястись) и достал мелочь, причём постарался набрать её без сдачи: у официанта было кольцо на пальце, он мог и обсчитать. Без лишних слов встал из-за стола и направился к выходу, весь погружённый в думы.
Сначала я решил, что человек с кольцом — велосипедист. Но теперь я подумал, что это была Лаванда. Она носила перчатки, поэтому кольца я не мог увидеть. Но если она говорит, что кого-то надо убить, то она точно человек с кольцом. Может быть даже, она фашист.
У меня вдруг возникло чувство, что Лаванда говорила, что это меня надо убить. Что это я набрасываюсь на людей. Непонятно, почему оно возникло, но было очень устойчивым.
А фашисты говорили, что они потомки а... ар... антарктидцев? антарктидцев, ведь так? Точно. Антарктидцы носят кольца на пальцах.
Набрасываются с ножом... Она говорила про меня. Не знаю, как я это понял. Точно! Это выход! Надо прирезать всех этих людей. Я буду спасителем, я буду мессией. Я спасу мир от антарктидцев.
Мимо прошёл человек с кольцом. Я твёрдо решил убить его. Сжимая в руке нож, пошёл за ним, но уже через несколько секунд он скрылся вдали. Неожиданно быстр! Оглянувшись, я обнаружил, что прошёл всего пару метров. Мне надо было хотя бы достать руку из кармана, но она не подчинялась, как я ей ни приказывал. В конце концов, когда я оставил всё, как есть, она поднялась сама. Ножа в ладони не оказалось. Но он был! Я им резал! Сделав неимоверное усилие, я вспомнил, что это было ещё вчера: я разделывал куриную грудку. Почти человека. Когда ты режешь куриную грудку, ты режешь человека, понимаете вы это?!
Мысли не текли. Я стоял, тупо смотрел в стену соседнего дома и мёрз. Надо было всё же вернуться за шапкой.
Подумав, я сел на скамью и сгорбился. Время шло, люди шагали мимо. Начало темнеть. Я всё сидел. Наконец, свет фонаря ударил в лицо, и это меня разбудило. Я подскочил. Старая записная книжка выпала из моего кармана, потрёпанная и забытая. Номера телефонов, вечно стирающиеся из памяти рецепты варёных яиц и пельменей, теория игр.
Точно. Я и народ Антарктиды — как известная пара заключённых: мы ведём себя рационально, чтобы минимизировать потери. Нам кажется рациональным друг друга убить.
...Но что, если рационально себя не вести? Что, если выбрать сотрудничество? Если заключённый не предаст другого, и тот тоже не предаст в ответ, они получат только по полгода тюрьмы, а не по десять.
Нам нужно взаимодействие! Надо дать понять им, что я готов сотрудничать, что мы можем жить с неудобствами, но в мире! Мне нужно сказать им, надо их найти!
Мимо проходили люди, но они держали руки в карманах. Наконец, появился человек с кольцом на пальце. Я попытался заговорить с ним, но понял вдруг, что не могу раскрыть рот. Простое действие требовало неимоверных усилий. Я не мог их приложить.
Мне придётся рассчитывать на то, что они догадаются сами. Это рискованно и опасно, ведь следующий человек с кольцом на пальце может убить меня.
Я вдруг понял, как управлять антарктидцами: надо возглавить их — стать императором Антарктиды, ведь я поистине важен для них! У меня есть способности, я могу руководить! Но только я не должен быть узурпатором. Мне нужна поддержка подчинённых.
Я подбежал к человеку с кольцом и заглянул ему в глаза. Они светились согласием. Он был только рад, что я стану императором. Отшатнулся, пошёл быстрее, но позволил мне им быть!
Остаток дня я бегал, воодушевлённый, по городу и выискивал людей с кольцами на пальцах. Все они были согласны, чтобы я стал императором, и убегали в страхе перед моей мощью. Так я установил мир с антарктидцами, возглавив их. Благодаря мне наши народы живут в согласии.
На следующий день меня вызвал декан математического факультета. Его волосы отливали благородным серебром, рубашка, в отличие от моей, была выглажена. Он пожал мне руку и спросил:
— Как прошла вчерашняя пара?
— Отлично, — не мигнув глазом, соврал я.
Похоже, слухи о прогуле до него ещё не дошли. Это было прекрасно, не знаю, что бы я делал, если бы меня стали отчитывать.
— Мне нужно с вами поговорить, — продолжил декан. — Я покидаю должность. Сотрудники университета хотели бы, чтобы вы заняли моё место.
Принять решение заняло доли секунды.
— Благодарю, но нет. Я не намерен тратить время на всякие глупости. Мне нужно стать императором Антарктиды.
“Болезнь развивалась стремительно, и скрывать ее от общественности было все труднее. Последней каплей стало то, как Нэш отверг предложение университета быть деканом математического факультета. Он заявил, что не намерен тратить время на всякие глупости и хочет быть императором Антарктиды” (adme.media)