Снег падал большими, белыми хлопьями. Ветер то выл, то плакал, словно сама природа хотела накрыть саваном забвения эту историю.
В пустой приёмной Обуховской больницы пробило двенадцать. В полночь здесь всегда стояла тишина, новых больных не принимали, а те, что были, по какой-то неведомой причине успокаивались.
В каменном корпусе для мужчин, построенном вместо шести деревянных домиков, по-прежнему содержали всех подряд. В больнице для бедных не разделяли людей по роду болезней. Но не смотря на это, был при больнице отдельный корпус. Это был старый, убогий дом, выкрашенный в жёлтый цвет. «Жёлтый дом» предназначался для психических больных.
Тут вдали от городской суеты, проводил свои дни военный инженер Германн. На втором этаже, в номере семнадцать он находился один. В комнате имелась кровать и лавка. В трещине старой лавки Германн прятал украденный огрызок карандаша и исписанный цифрами клочок бумаги. Это были все его богатства. Посетителей у него не было. Лечение в то время сводилось лишь к ударам палкой, да смирительной рубашке.
Это Европа применяла «передовые» технологии, вроде «водяного шока», придуманного Фламандским врачом Ван Гельмонтом. Он привязывал больных рассудком пациентов к пыточному колесу и опускал их вводу, чтобы они захлебнулись, но не до смерти. Говорят кому-то помогало.
Да, как только не лечили психических больных. Французский врач Жан Дени переливал им кровь овцы, чтобы заменить больную кровь здоровой. Отец американской психиатрии Сам Бенджамин Раш пускал и переливал кровь пациентам других людей. Он же придумал «успокоительное кресло», деревянный стул с ремнями для ног и рук, а так же деревянным ящиком фиксатором головы. Американец Генри Коттон лечил людей путём… ампутации и вырывания зубов, дабы избежать заражения. Психохирургия, включая лоботомию, появилась позднее.
Но пока Германну всё это не грозило, он был не буйным. Сидел себе и шептал: «… тройка, семёрка, дама…». И одна дама, тайно, под покровом ночи навещала его.
В эту ночь она тоже пришла.
Внезапно перед входом в больницу возник чёрный катафалк. В гробу на катафалке лежала старая графиня, в чепце, украшенном розами. Из под чепца торчали локоны напудренного парика.
Усопшая была бледна, тонкие её губы были сжаты в линию, безжизненные руки сложены на груди.
Германн, всё это время стоял у окна своей больничной палаты. Он неотрывно смотрел на жуткую графиню. В какой-то момент веки старухи дрогнули и глаза открылись. Мужчина вздрогнул. По его исхудавшему лицу пробежала судорога, горящие от страха глаза, вспыхнули с новой силой.
Он отошёл от окна и сел на грубо сколоченную лавку. Прислушался. В его облике не осталось ничего от Наполеона и Мефистофеля, в больничном платье он выглядел жалким и напуганным.
По коридору кто-то шёл, тихо шаркая туфлями. Это была старая графиня, Германн уже слышал её голос:
— Германн! Да, что ты не одет?! Вели, наконец, метать банк.
Дверь в палату отворилась, являя перед собой мёртвую графиню. Тот час, вспыхнули свечи, появился стол, покрытый зелёным сукном. За столом возникла Лизонька, воспитанница старой графини. Она принялась метать банк. На столе лежали карты и ассигнации.
— Прикажи, Лизонька, подать новые колоды, - проскрипела старуха, усаживаясь за игральный стол. – А ты, Германн, что ты поставишь на кон сегодня? Может быть свою жизнь?
Германн сидел ни жив ни мёртв. Играть с покойницей так же глупо, как и выиграть у неё. А не играть он тоже не мог. Неожиданно, Лизонька, едва графиня отвернулась, передала ему записку.
Украдкой развернув её, он прочёл: «В больнице новый врач, поговори с ним». Германн благодарно улыбнулся и игра началась.
Закончили играть под утро, едва забрезжил рассвет. Старая графиня исчезла со всеми атрибутами, оставив усталого, измученного бессонницей мужчину. На скомканном листе был записан его долг. Он опять проиграл и ползал перед ней на коленях и молил отыграться. Она позволила.
В Петербурге больницу, с закрашенными зелёной краской окнами, называли «Обителью скорби». Новый врач действительно скорбно выслушал путанную речь Германна. О том, как он, Германн, видит в своё окно катафалк и прочее-прочее-прочее… Новый врач, был педантичен. Он подошёл к окну и хотя точно знал, что через толстый слой краски, разглядеть хоть что-то не возможно, всё же попытался сковырнуть краску ногтём. Безуспешно. Красили регулярно и добросовестно. Отставные солдаты, работающие вместо санитарок, по другому и не умели.
Молодой специалист, в руки которого попал Германн, был пытлив умом и любознателен. Поэтому, больному были назначены заграничные методики. А именно: Германна тыкали рукой скелета, пугали в темноте, обливали ледяной водой. Лечение было экспериментальным, с целью выявить реакции больного. Новый врач был близок к открытию и мечтал войти в историю. Только имя его затерялось среди прочих специалистов 1830-х годов.
Гораздо позже в Обуховской больнице, открыли женское отделение. А ещё позднее здесь основали первую фельдшерскую школу. В этой больнице работал крупный учёный и лейб-хирург К. Майер. А великий русский хирург Н.И. Пирогов в этой лечебнице впервые применил эфирный наркоз.
К счастью или нет, Германн до этого не дожил. Доподлинно не известно, что ускорило его кончину. Возможно, старая графиня не желала больше играть в долг, а может быть новые способы лечения умалишённых не подошли военному инженеру.