– Я оказался на улице. Теперь я
даже рад, что мне пришлось узнать, каково быть бездомным. Это многому меня
научило*. Я понял, что рассчитывать в жизни в первую очередь нужно только на
себя. Тот, кто полагается только на свои силы, обязательно добивается в итоге
чего-то существенного. Хотя, мне посчастливилось повстречать настоящих друзей.
И могу сказать точно: без их участия в моей судьбе не было меня того, кем я
являюсь сейчас. Они всегда меня поддерживали, помогали, направляли в нужное
русло. Я безмерно им благодарен за это и за то, что они помогли сохранить мне
веру в людей и в самого себя.
Я рос и воспитывался в простой, но дружной и счастливой семье. Когда мне было четырнадцать, родители трагически погибли в автокатастрофе. Из родственников у меня оставался только дядюшка Эндрю по линии матери, но он, уже имея на тот момент трех отпрысков, не посчитал нужным забрать меня к себе. Так я оказался в сиротском приюте.
Мне очень тяжело было пережить смерть родителей, да и к тому же в окружении совершенно чужих для меня людей. Правда, за полтора года пребывания здесь у меня появились двое друзей. Томми Уильямс – тихий, молчаливый парень с рыжей, вечно взъерошенной шевелюрой, широкой душой и богатым внутренним миром, из-за чего особо и не пользовался популярностью у местных детей. И пес Мартин – грязное и нечесаное черно-белое существо не понятной породы, но с очень добрыми, преданными глазами и задорным характером. Мартин постоянно отирался у приюта в поисках еды. Местные к нему привыкли, особо не обижали, периодически подкармливали остатками того, что недоедали мы. Хотя, такое бывало нечасто: еда в приюте оставляла желать лучшего, не шла ни в какое сравнение с той, которую готовила мама. Но, так как вариантов у нас не было, приходилось есть то, что дают. А давали мало, и некоторые блюда просто невозможно было есть, поэтому мы постоянно были голодными.
Я находился в приюте почти полтора года, когда Томми вдруг, на удивление всем, забрали в приемную семью. Такое здесь случалось нечасто. Как правило, люди хотели взять на воспитание совсем маленького ребенка. С подростком же обстояло все гораздо сложнее. Приемные родители Томми нам показались людьми серьезными и интеллигентными. Наверное, Томми обаял их своей добротой, благоразумием и покладистостью характера. Мне было грустно, но я всячески старался не показывать это другу, чтобы не расстроить его. С другой стороны, я был рад, что у него наконец-то появилась долгожданная семья.
Без Томми в приюте стало совсем тоскливо. Письма от него приходили не часто, так как жил он достаточно далеко отсюда. Учеба в последнее время давалась мне тяжело из-за отсутствия какого-либо интереса к ней. Преподаватели постоянно мне делали замечания, отчитывали по делу и без дела. В определенный момент я не выдержал и сбежал. Сбежал, прихватив с собой Мартина, вернее, этого я не планировал – пес сам за мной увязался. Но что бы я без него делал! Мы шли в никуда, не зная, что ждет нас впереди. Но оставаться в приюте стало просто невыносимым.
К вечеру, добравшись до города, мы долго слонялись от места к месту, не находя себе пристанища. Мартин, как истинный охотник, добывал нам еду, в основном, правда, из мусорных баков. Особенно вкусное лакомство доставалось из баков, находящихся рядом с какими-нибудь кондитерскими, кафе, ресторанами. Там можно было действительно, как нам тогда казалось, вкусно поесть, причем достаточно свежую пищу, и уж точно гораздо вкуснее той, что давали в приюте. Но главное, нужно было вовремя туда наведываться, иначе останешься голодным, так как конкурентов у нас было предостаточно. Иногда Мартину удавалось ловить голубей – в такие дни мы устраивали себе праздники с поеданием свежеприготовленного на костре мяса.
Но так не могло все время продолжаться, нужно было решать, как жить дальше. Оставаться в городе было не безопасным, так как нищих и бродяг постоянно гоняли полицейские, пару раз испытали это на собственной шкуре, но нам удалось улизнуть. Устроиться на работу я тогда не мог, так как, узнав о том, кто я такой, меня сразу бы вернули обратно.
Мы временно обосновались на чердаке ветхого двухэтажного дома. Нас это место вполне устраивало: неподалеку располагалось небольшое уютное кафе, чердачное окно как раз выходило на мусорные баки, находящиеся при нем. Мы с Мартином регулярно высматривали очередную порцию «лакомства».
Однажды к нам подошел достаточно пожилой мужчина и поинтересовался, кто мы такие и как сюда попали. Это был мистер Спенсер, как я потом узнал, который работал поваром в том самом кафе. Как оказалось, он уже давно наблюдал за нами с Мартином. Мы разговорились. Мистер Спенсер показался мне очень милым и открытым человеком, чем и расположил к себе. Я поведал ему нашу историю, не боясь, что он сдаст нас полиции. Он сказал, что давно подозревал, что мы не обычные беспризорники. Так мы и подружились.
Боб Спенсер готовил удивительные кондитерские изделия, периодически угощая нас с Мартином. С мусорными баками мы практически завязали, так как остатки еды теперь поступали нам напрямую.
Вскоре наш новый знакомый предложил мне попробовать поработать с ним, для начала обычным мойщиком посуды. Я, практически не раздумывая, согласился. Теперь у нас с Мартином появились, пусть совсем не большие, но деньги. Я мог себе позволить купить новую одежду, и на корм собаке тоже хватало.
Мне нравилось работать в кафе. Буквально спустя несколько месяцев, меня повысили до помощника повара. Заказов на кондитерские изделия становилось все больше, Боб Спенсер не справлялся в одиночку, а я, как говорится, оказался в нужное время и в нужном месте. Я учился очень быстро. Но, самое главное, мне очень нравилось то, чем я занимался. Кондитерское искусство все больше меня затягивало. Мистер Спенсер научил меня всем тонкостям и секретам своего дела. Помню, как же я радовался, когда у меня впервые получился тот самый бисквит! Да, старина Спенсер готовил идеальные бисквиты. А его эклеры! Они же просто таяли во рту! Даже обычные пончики в его исполнении казались необычными. Кондитерская, в которой он исправно трудился, никогда не пустовала. До сих пор иногда не верится, что все это я теперь могу делать сам. Лишний раз убеждаюсь – всему в жизни можно научиться, было бы желание.
Все складывалось хорошо, так мы жили какое-то время. А потом мистер Спенсер серьезно заболел. Он предложил нам с Мартином переехать к нему. Старик давно проживал один. Миссис Спенсер умерла двенадцать лет назад, а детей у них не было. Мы, конечно же, согласились. В знак благодарности я ухаживал за ним, как мог. Мартин тоже не оставался в стороне: он мог подать газету или принести тапочки. Более умного и преданного пса я в своей жизни не встречал. Я продолжал работать в кафе, но уже практически за двоих. Было тяжело во всех смыслах, но мы старались держаться. Мистер Спенсер всегда был оптимистом, даже когда боли, постоянно мучившие его, стали очень сильными. Он угасал на глазах, хотя и старался этого не показывать. Вскоре его не стало. Мы с Мартином очень грустили и тосковали по нему. Мистер Спенсер стал для нас обоих родственной душой. Тогда казалось, что жизнь ко мне очень несправедлива: она как будто нарочно забирала у меня всех близких мне людей.
Но жизнь не стоит на месте. Нужно было снова думать, как жить дальше. Работа у меня была, руководство кафе было мной довольно. Оставался открытым вопрос с жильем. Но вскоре все изменилось, и в этот раз – не в худшую сторону. Как-то я получил письмо, в котором было сказано, что мистер Спенсер оставил мне в наследство свою квартиру. Вот так я из беспризорника превратился в хозяина небольшой, но вполне уютной квартиры в центре города. Я безмерно благодарен старику Спенсеру за все то, что он для меня сделал.
Но на этом наши с Мартином неприятности не закончились. Когда я занялся оформлением наследства, для всех всплыло мое прошлое. Теперь уже ни для кого не было секретом то, что я обычный беспризорный мальчишка, благополучно сбежавший несколько лет назад из сиротского приюта. Сотрудников полиции и органов опеки очень удивил тот факт, что за все время пребывания здесь я так ни разу не попался. Тут мне, видимо, повезло. И, естественно, не без помощи того же Боба Спенсера.
Но в то же время тот факт, что я уже работаю на протяжении нескольких лет и хорошее отношение ко мне со стороны хозяина кафе, как к добросовестному сотруднику, сыграли и свою положительную роль в этом деле. Не без труда, но мне все же удалось доказать суду, что я вполне дееспособен в свои семнадцать лет, что я могу сам себя обеспечить и отвечать за свои поступки. Это подтвердил и мистер Морган – хозяин кондитерской, в которой я работал тогда.
И с тех пор мы с Мартином зажили тихо, мирно, не оглядываясь назад и уже не опасаясь быть пойманными. Я полностью отдавался работе, развивался в этом направлении, повышал квалификацию. Даже прошел несколько полезных курсов с легкой руки мистера Моргана. Было трудно. Порой очень, так как на тот момент я уже поступил в колледж, и теперь мне приходилось совмещать работу и учебу. Днем учился, вечерами трудился в кафе, в компании Мартина, конечно же, а по ночам готовился к лекциям. Мартин очень любил нашу кондитерскую. Да что там – он был звездой района! Мне кажется, многие посетители, в особенности дети, приходили сюда в первую очередь, чтобы повидаться и пообщаться со стариной Мартином. Пес никого не оставлял без внимания: он подходил к каждому столику, приветливо вилял своим пушистым хвостом, как бы приветствуя таким образом наших гостей. И практически каждый норовил его погладить, приласкать, почесать за ушком, а от такого подлиза-Мартин ну никак не мог отказаться.
С тех пор прошло лет двенадцать.
– Держи. Это твое, – терпеливо выслушав мою историю, сказала сидящая рядом Эмили, и протянула мне мой старый, повидавший многое в жизни кошелек. Она чуть отвернулась в сторону, но я успел заметить через пряди растрепанных рыжих волос катившуюся по щеке слезу. Эмили тут же небрежно вытерла ее рукой.
– О, откуда это у тебя? – спросил я ради приличия, заранее зная ответ.
– Правда, он пустой. Есть очень хотелось, – как бы сожалея о содеянном, ответила девушка, глядя не меня исподлобья. – Но я его не украла, – гордо добавила она. – Ты его случайно выронил на прошлой ярмарке шоколада.
– Спасибо, – я невольно улыбнулся в ответ и протянул ей небольшую бумажную нежно-розовую коробочку, в которой удобно устроилась пара эклеров «День и ночь». Свое название они получили благодаря сливочной и шоколадной начинке.
– Спасибо, – Эмили взяла коробочку маленькой, слегка обветренной ладонью. – Боб, Мартин и Я, – прочла она вслух темно-синюю надпись на ней. – Всегда мечтала попробовать сладости из твоего кафе, – она перевела взгляд на меня, довольно улыбнулась, и мне в этот момент показалось, что ее вечно грустные глаза стали чуть счастливее.
– Мечты должны сбываться, – я встал со скамейки и не спеша направился домой.
– Ты часто тут бываешь. Я иногда за тобой наблюдаю, – добавила мне вслед Эмили, аппетитно уплетая эклер.
– Я не умею по-другому. Здесь я не чувствую себя одиноким. Здесь мои друзья, – обернувшись, ответил я и по привычке окинул взглядом скоромную могилу, в которой мирно покоились дорогие мои Боб и Мартин.
Едва перешагнув порог своей квартиры, услышал, как раздался телефонный звонок, чему я был слегка удивлен, так как домой мне звонили крайне редко.
– Слушаю, – я поднял трубку.
– Мистер Бэлл?
– Да, я. Чем могу быть полезен?
– Здравствуйте. На днях увидел рекламу вашей кондитерской. Я хотел бы заказать у вас торт на шестилетие своей дочери, – ответил незнакомец, голос которого почему-то показался мне знакомым. Какой бред. Нет, я просто уже схожу с ума от одиночества, особенно последние пару лет – после того, как не стало Мартина.
– Да, конечно. Будем вам очень рады. Сможете подойти завтра в кафе, чтобы мы смогли обговорить все детали, мистер..?
– Уильямс. Том Уильямс.
– Томми?
* "Я оказался на улице. Теперь я даже рад, что мне пришлось узнать, каково быть бездомным. Это многому меня научило" – отрывок из романа А. Нотомб «Форма жизни».